Она решила выждать еще немного, мысли метнулись к услышанному. Один из белоголовых напал на Иглу во время личной беседы? Немыслимо. Что вообще работник мог делать на территории гарнизона? То было неправильно, но она от души понадеялась, что, прежде чем его поймают, стража как следует понервничает. У парня нет шансов покинуть гарнизон, но впереди ночь, он может хотя бы спрятаться. Пусть Пинкус побеспокоится. И кого Якоб лечил с утра? Этого Рикарда, который якобы погиб под завалами? Зачем тогда врать в бумагах?
Она прислушалась, аккуратно приоткрыла дверь. Тишина. Райя вылезла, с глупым видом вновь подергала заднюю дверь. Нет, все еще заперто. Осталось подгадать, чтобы Якоб был в своем кабинете, а не возле кровати больного. Пинкус, очевидно, уже удалился, сжимая в руках предназначенную для нее отраву, а стража с ног сбилась в поисках в беглеца. На нее не обратят внимания, надо лишь незаметно вернуться в гостевой дом.
Затем выждать день, с милой улыбочкой известить привратника, что бумаги в порядке и она увидела, что хотела… А ведь она правда увидела. В скором времени Пинкуса будет ждать новый визит, уже не столь приятный. Жаль, что она не нашла никаких доказательств, а красть бумаги слишком недальновидно, возможность упущена. Но ее слов будет достаточно. Дальше за дело примется Морн, Черная мантия создан для решения подобных проблем. Что бы тут ни готовилось, мятеж, бунт или заговор, – он разберется.
Райя прижалась ухом к двери, но не услышала ни звука. Аккуратно приоткрыла дверь. За окном окончательно стемнело, комната утонула в полумраке и была почти пуста, лишь на ближайшей кровати она увидела очертания лежащего тела. Девушка перешагнула через порог, приблизилась к койке. Горло сдавил рвотный спазм. Игла узнавался благодаря мешковатому одеянию, торчащему из-под одеяла, лысой голове, тонкому рту. Впервые за сегодня она увидела, что губы церковника не плотно сжаты. Нижняя половина лица отражала безмятежность, из приоткрытого рта вылетало сиплое дыхание спящего. А вот верхняя половина… Нельзя сказать, что она отсутствовала, но священнослужитель изменился до неузнаваемости.
На глаза Якоб наложил тонкую повязку, сквозь нее просвечивались две черные дыры, в которых когда-то покоились белесые глаза. Глазные яблоки, как и брови, полностью отсутствовали, вся кожа вокруг выглядела обожженной. Страшные рубцы чуть светились, поблескивали в темноте. Казалось, лицо Иглы светится изнутри, оттого черные провалы на месте глаз выделялись и выглядели еще страшнее. На ум пришли прочитанные этим вечером строки: «Светлый лик молитвы укажет путь в темные времена. Обнажи скрытое в себе и получи сполна благословение небес».
Этот светлый лик вызывал у нее лишь тошноту. Против обыкновения Райя приложила три пальца ко лбу, затем пересекла перемещение. Дверь была открыта нараспашку, у входа никого не было. Кабинет Якоба был заперт, полоска света у пола говорила о том, что врач засел внутри. Стараясь не издавать ни звука, она рванулась ко входу, приоткрыла створку. Темнота. Слава Годвину, привратник не стал тратить ресурсы на охранение лечебницы. Сейчас она была готова превозносить любого из изначальных, независимо от отношения к ним.
По площади идти было опасно – раз Пинкус уверен, что весь вечер она провела в своих покоях, пусть так и остается. Прижавшись к стене, она двинулась вдоль здания, стараясь оставаться в тени. Теперь, когда она знала, куда смотреть, всеобщая суматоха бросалась в глаза. Факелы по периметру некому было разжечь, зато караул у главных ворот разросся до пяти человек. Все слуги испарились с улицы, вдалеке мерцали огоньки, солдаты патрулировали периметр.
Райя аккуратно выглянула из-за угла госпиталя. Никого. Вздохнув, она досчитала до трех и стремительно зашагала вдоль длинного одноэтажного здания у края площадки – по словам Пинкуса, это был продовольственный склад. Несколько раз ей казалось, что она слышит шорох прямо за спиной, любая тень представлялась стражником, который вот-вот отделится от стены и грозно спросит, почему она шляется по территории в темноте. В таком случае возможности для лжи были безграничны: в конце концов она столичная гостья, а значит, имеет право находится там, где ей угодно. Но по-глупому попасться и затем проверять, донесут ли Пинкусу на то, что она отнюдь не отдыхала в своих покоях с дороги, не хотелось.
Посередине склад был разделен на два амбара, она нырнула в импровизированную арку, по обе стороны темнели двери, ведущие в правую и левую часть хранилища. С другой стороны здание примыкало к частоколу почти вплотную; разведи она руки, одна ладонь уперлась бы в деревянный брус здания, а вторая – в забор. В проходе царила кромешная темнота, если она правильно помнила, то этот путь выведет ее почти вплотную к гостевому домику. Приободрившись и все так же стараясь не издать ни звука, она миновала второй амбар. Где-то тут, такое нельзя исключать, уже расположился наблюдатель за ее покоями. Удивится ли Фиона, когда она начнет стучаться через заднюю дверь? Самое время проверить. Она пересекла узкую дорогу, нырнула за гостевой домик. Как только впереди замаячила спасительная дверь, на плечо ей легла тяжелая рука.
Незнакомец с силой толкнул ее в стену здания, вторая рука плотно закрыла рот, она ощутила кислый запах пота. Лязгнул металл, хриплый голос прошептал на ухо:
– Одной экскурсии тебе не хватило, сука?
Запах кислятины усилился, дыхание обожгло ухо. По голосу и приглушенному лязгу металла она поняла, что рот ей зажимает верный пес Пинкуса. Его назначили следить за домом? Вряд ли. Или он заметил ее раньше? Рокот словно почуял невысказанный вопрос:
– Представь мое удивление, когда я шел проведать священнослужителя, а вместо этого увидел твою любопытную мордашку, выглядывающую из двери. Ай как нехорошо, неужели чудесная дневная трапеза не настроила тебя на доверчивый лад. – Гвардеец мерзко хихикнул. – А зря. Ведь, думается мне, она была для тебя последней. Пошла!
Он пихнул ее в сторону двери, Райя споткнулась, но гвардеец держал ее, как в клещах, рот все еще был зажат тяжелой ладонью.
– Пикнешь, я тебя вырублю и все равно сделаю, что хотел. Но когда очнешься, если очнешься, у твой служки будет не хватать пары пальцев. Будешь паинькой, тогда пальчики ничьи трогать не будем. Пока что. Кивни, если поняла.
Она с трудом кивнула. Ладонь отлипла ото рта, но хватка на плече не ослабла. Рокот подвел ее к задней двери.
– Стучи.
Она мягко стукнула пару раз по дереву.
– Сильнее.
Кулак несколько раз опустился на дверь. Сначала было тихо, но затем из дома послышались шаги. Створка отворилась, на пороге в замешательстве замер Мико, без доспеха.
– Госпожа…
Замешательство стоило дорого, Рокот втолкнул ее в дом и обрушил кулак на лицо Мико. Тот повалился на землю как подкошенный, земля содрогнулась. Рокот нанес ему еще несколько ударов по голове, потом вновь схватил девушку за плечо, на все это ему понадобилась пара секунд.
– Кто еще в доме?
Она сглотнула слюну. Это было тяжело, но она старалась не показывать свой страх.
– Вероятно, Фиона.
– Кучер?
– Я… я не знаю. Возможно, где-то на территории.
– Точно?
Рокот, не двигаясь с места, с силой опустил упакованную в железо ногу на лицо Мико. Райя, увидев, во что превратилось лицо ее гвардейца, почти закричала, но вторым ударом убийца выбил из нее дух. В животе взорвалась боль, из глаз брызнули слезы.
– Предупреждаю, что я не люблю, когда мне врут. У тебя есть еще шанс ответить правильно, а потом…
– Госпожа?..
Фиона показалась в дверях; то, что шум драки привлек только ее, доказывало, что в доме больше никого не было. Камеристка бросила взгляд на тело на полу и замерла, в руках покачивалось вязание. Рокот метнулся к ней через комнату, тяжелая рука покинула плечо, Райя повалилась на колени. Удар гвардейца лишил ее возможности дышать, не то что кричать или двигаться.
Неожиданно ловко Фиона увернулась от первого выпада, нырнула под протянутую к ней руку. Райя никогда бы не подумала, что девочка может двигаться так быстро. Задняя комната была совсем мелкой, половину пространства уже заняло распростертое тело Мико. Резко развернувшись, Рокот наотмашь ударил камеристку, девушка почти увернулась вновь, но места было слишком мало. Огромная рука лишь чуть зацепила ее, однако этого хватило, чтобы камеристка полетела кубарем. Фиона с треском влетела в стену и повалилась рядом с Мико. Убийца подхватил ее за волосы, дернул на себя, бросил рядом с Раей. Камеристка издала стон, одновременно напоминающий рык. Рокот навис над ними, заслонив собой дверной проем. До этого она никогда не задумывалась, как мало даст столичное происхождение в подобной ситуации. Казалось, огромный силуэт заполонил собой весь мир. Боги, а ведь она даже не попрощалась с папой…
– Не рыпайтесь. Не хотелось бы калечить вас обеих больше, чем нужно. Но привратнику от тебя будут нужны ответы, а для того чтобы говорить, здоровые руки и ноги не нужны. Как и живые служки. – Рокот кивнул на тяжело дышащую Фиону. – Будешь врать, в комнате станет на одно мертвое тело больше. Что ты знаешь о произошедшем в гарнизоне?
Хотелось соврать, но при виде сжатых кулаков слова сами полетели с языка:
– Игла… Он… На него напали. Ослепили.
– Хорошо. Что ты делала в госпитале?
– Я… Мне не спалось, голова болела с дороги. Хотела навестить Якоба, попросить лечебные травы для крепкого сна.
– Врешь.
– Нет, нет, клянусь! В госпитале было пусто, затем я услышала шаги, увидела тело… Меня не заметили, и мне стало любопытно.
– Не заметили, говоришь? Где ты пряталась? Что ты слышала? Если ты снова…
Вязальная спица вышла у него из правого глаза. Левый закатился, и гвардеец грузно рухнул на Мико, мертвое тело приглушило шум. Райя подавилась криком, замерла, не в силах отвести взгляд от окрашенного в красный металлического кончика. Второй глаз Рокота так и остался открытым, рот искривился, гвардеец ушел в небытие, пока падал. Она сжала кулаки, ногти до крови впились в ладони, рядом замерла Фиона. Райя моргнула, с трудом отвела взгляд от тела, вновь посмотрела на дверь. Теперь проход был перекрыт другим человеком.