– Пара монет уже лежит у тебя в кармане.
– И за них вы получили, что хотели: трапезу, ночлег и разговор. Вам нужна помощь в поисках или нет?
Вор уселся обратно на табурет.
– С кем мне придется говорить?
– Постулат верхнего города.
– Я далек от соблюдения постулатов.
– А этот человек максимально далек от церкви. Просто люди его положения не любят имена. Его зовут Иеремия. Это все, что нужно знать. – Флориан хихикнул. – Слышал, что он терпеть не может, когда произносят это церковное имечко. Но прозвище он выбрал не менее церковное и из целых трех слов. Смешно?
Вор посмотрел исподлобья.
– Не очень. Иеремия, значит… Хорошо. Я встречусь с ним сегодня.
– Если он захочет встретится. Я замолвлю словечко, но не исключаю, что придется подождать. Я передам, где и когда…
– Сегодня, – Сэт сжал зубы, – здесь, на закате. В этом зале. Я не пойду на чужую территорию.
Веселость Флориана вновь испарилась.
– Мне кажется, вы не поняли, с каким человеком я устраиваю аудиенцию. Он не ходит в гости, тем более мой трактир не место…
– Мальчик, похоже, не так много изменилось со времен Тальверта. Ответами на вопросы все еще делится отборная шваль. Постулат верхнего города, надо же. Передай ему, что Старый лис будет ждать его. Здесь, на закате, как и было сказано.
Вор повторно поднялся с табуретки, подал знак следовать за ним. Флориан опять открыл рот, чтобы возразить, но в словах и жестах Сэта сквозила уверенность, что аудиенция будет получена. Трактирщик захлопнул рот. Вор напоследок перегнулся через стойку, доверительно прошептал:
– Груз прошлого уже не сдвинуть, но поверь: пусть с отцовством у Тальверта не задалось, зато он взял на себя иное бремя. В подвалах этого дома он укрывал людей в последние месяцы западной осады, это дорогого стоит. Так мы и познакомились. В его груди на месте сердца точно не зияла пустота.
Сэт повернулся в сторону лестницы, на прощание бросил через плечо:
– Поэтому, несмотря ни на что, прими мои соболезнования насчет отца. Пусть и запоздалые.
Не дожидаясь ответа, Сэт зашагал к лестнице. Эдвин, так и не проронив не слова, поспешил следом.
– Время до заката нужно провести с толком.
Эдвин посмотрел вопросительно.
– В одном Флориан прав, тебя хоть сейчас да на уборку навоза. Одежда, в которой ты покинул деревню, уже никуда не годится. Припасы нам пока пополнять не с руки, а вот к портному стоит наведаться.
– Я пойду один?
– Не потеряешься. Главное, не заходи в особо темные переулки.
Юноша замер в замешательстве. Вор устало прикрыл глаза.
– Мальчик, мы с тобой неразлучны уже много дней. Сходи, прочувствуй город. Возвращайся сразу после обеда. А пока – мне нужно подумать.
Эдвин подозревал, что вор не идет в город еще и по иной причине. Решил сберечь стремительно подходящие к концу силы. Но спорить юноша не стал, возможность прогуляться по городу выглядела заманчиво, пусть и немного пугала. Он уточнил:
– Какой срок указать портному? На пошив.
– Срок будешь указывать у себя дома. – Сэт покачал головой. – В городах продают готовую одежду, на пошив тратят время лишь высокородные, носят вещи по своим меркам. Тебе сойдет и что-то попроще, никаких балахонов и лент. Без ярких красок. Рубаха, легкая куртка, штаны – не более. Нужна одежда, которая выдержит долгую дорогу.
– Куртка? На улице жара.
– Я все еще надеюсь выйти из этого города живым. И мы двинемся на север, рано или поздно ночи станут прохладными.
– Я хорошо разбираюсь в постройке оград и весе молотков. Но ничего не знаю про одежду. Все, что ты видишь на мне, досталось от отца.
– Настало время узнавать новое. Когда зайдешь в лавку, то поначалу ни слова о деньгах. Опиши задачу, пусть продавец подберет одежду, обувь. Затем сбивай цену по максимуму, а когда торговец упрется в какую-то сумму, то достанешь монеты.
Вор отсчитал ему горстку медяков.
– Тут ровно столько, сколько должна стоить хорошая дорожная одежда. Продавец скиснет, но деваться ему некуда, сложно обсчитать того, у кого нет денег.
– Как я пойму, что мне хватает денег на конкретную лавку?
– Не переживай, если тебя пустят внутрь, значит, уже хватает. Не думаю, что в нижнем городе высокие запросы. Дорогу спроси у прохожих, лучше у какой-нибудь девчонки. Спасибо Вильгельму, теперь все говорим на одном языке. Разберешься.
Эдвин сунул монеты во внутренний карман, вор одобрительно кивнул.
– Верно, ближе к телу. Дорогу обратно лучше запоминай, но тоже спросишь, если вдруг. И помни: жду тебя через тройку часов.
– Боишься, что сбегу?
– Боюсь, что ты забудешь все сказанное мной, и я найду твою избитую задницу в подворотне и без денег.
– И без медальона тогда уж. Это тебя тоже не волнует?
– Если какой-то незадачливый воришка решит сцапать медальон, то я потом выпью кувшин хаша или чего покрепче. За упокой.
На этих словах вор отвернулся к окну, завозился в своем вещмешке, давая понять, что разговор окончен. Эдвин нервно провел рукой по волосам и вышел за дверь. Спустился по лестнице – гостей не прибавилось, а Флориан за стойкой отсутствовал. Юноша вышел в полуденное пекло.
Пешком суета города чувствовалась еще больше. Когда он сидел на лошади, людской поток огибал его, как бурный ручей огибает камень на пути. Теперь Эдвину приходилось почти уворачиваться от встречных прохожих и так же жаться к стенам домов, чтобы не попасть под колеса очередной телеги. Казалось, городские жители знают один язык – язык спешки. Куда можно так торопиться в середине жаркого дня, когда от любого движения капли пота слетают со лба?
Если люди шли парами, то они обязательно громко разговаривали. Те, кто просто сидел у края дороги или выглядывал в окна, тоже шумели, зазывая покупателей в свои лавки или просто переговариваясь с соседями. Обилие звуков почти физически сдавливало виски. Жизнь в Дубах была гораздо размереннее и тише, но за время их с Сэтом путешествия юноша отвык вообще от любого нормального общения. Казалось, еще недавно он покоился на глубине реки, изолированный от всего толщей воды, и вот, спустя время, наконец вынырнул на поверхность, где кипела настоящая жизнь.
В голове всплыл совет, услышанный в таверне Берегов. Как там было? «Не ходите на берег в одиночку». Ирония в том, что сейчас он чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо. Обнадеживало лишь то, что в байке, рассказанной странным незнакомцем, Том заходил в воду и нырял в глубину, а не наоборот. За долгое время в пути у Эдвина было время подумать о том дне, ему уже почти хотелось поверить, что весь разговор ему почудился. Но внутренний голос подсказывал, что нет, парень, так легко ты не отделаешься.
Он миновал длинную улицу, на которой расположилось заведение Флориана, уткнулся в среднего размера площадь, замер в нерешительности. Лавки опоясывали пространство плотным кольцом. Попытаться найти портного самому? Или прислушаться к Сэту и спросить дорогу? Юноша решил, что лучше спросить. Просто из упрямства. Когда они были с Сэтом, а рядом присутствовал кто-то еще, он почти всегда молчал, чтобы не сболтнуть лишнего. Диалоги с самим вором сложно было назвать болтовней, чаще он отвечал сухо и по делу, а после болезни это стало особенно заметно. Так можно и забыть, как общаться с людьми.
Но проще подумать, чем сделать. Эдвин огляделся. В основном на площади гомонили пузатые торговцы, смуглые и бородатые покупатели расхаживали туда-сюда, копошились в товарах, сновали между зданиями. Движения местных были быстры, суетливы. Девушки, кутаясь в балахоны и платки, не менее стремительно забегали на площадь и покидали ее. Как подступиться к этим людям, Эдвин не знал. Кто то из прохожих задел его плечом, юноша машинально проверил на месте ли деньги. На месте.
Он отошел в тень ближайшего здания, вновь с надеждой покрутил головой. В десятке шагов от него кучер с силой щелкнул лошадей, телега тронулась вперед, открыв его взору ряд домов. Три здания объединяло общее крыльцо с рядом длинных ступеней. На него выходило три двери; левую он определил как мясную лавку, владелец в измазанном красным переднике что-то втолковывал своему собеседнику, бурно махая руками. Дверь справа была закрыта или заколочена. А вот центральная часть крыльца привлекла внимание Эдвина.
Дверь в этом месте имела остекление с двух сторон, слева он увидел множество кусков ткани спокойных цветов. Бежевые, белые и персикового цвета рулоны ровными рядами покоились друг на друге, от пола до потолка. Справа, на деревянных полках, стопками лежали вещи, очень похожие на одеяние Флориана. Даже с расстояния он заметил аккуратно сложенные поясные ленты, а сама одежда была тех же цветов, что и ткань слева.
Безошибочно определив эту лавку как магазин одежды, юноша воспрянул духом. Осталось проверить, пустят ли его внутрь. Если Сэт был прав, то это уже половина дела. А ведь он отошел всего на пару сотен шагов! Юноша аккуратно обогнул кучку гомонящих детей, увернулся от очередной телеги, проводил ее взглядом, вжавшись с стену. Стремительно, не дав себе времени на сомнения, взлетел на крыльцо.
Под его напором деревянная дверь мягко отворилась, над головой звякнул колокольчик. У входа было относительно просторно, хотя он не смог бы развести руки в стороны, не боясь обрушить горку цветных рулонов. Чем дальше, тем больше коридор сужался, полки с обеих сторон нависали на головой, потолки были достаточно высоки, чтобы верхние ряды терялись в полумраке. И как тут выбирать одежду? Вытянешь одну тряпку из стопки, и на тебя рухнет гора. А самое главное, на звонок не вышла ни одна живая душа. Эдвин неуверенно кашлянул.
– Секунду!
Голос донесся из глубины помещения, говоривший скрывался за бесконечными рядами полок. Точнее, говорившая – через мгновение на свет вынырнула девушка. Юноша поразился, грудной голос больше подошел бы взрослой и статной женщине, в нем даже сквозила высокородная хрипотца. Но девица перед ним была стройна и очень молода, вряд ли старше него самого. Темные, почти черные волосы были подстрижены коротко, едва закрывая основание шеи. Цвет глаз в полумраке он не разглядел, охарактеризовав его для себя как «темный», но обратил внимание на впалые скулы, придававшие лицу некоторую угловатость.