– Не знаешь?
– Я могу предсказать, куда мы направимся в скором времени, но конечный пункт назначения мне не известен. Да, странно, я знаю. Это долгая история.
Ани вернулась на центр комнаты, ее макушка торчала над кипой свертков.
– Ты всегда такой загадочный, Эдвин из Срединных земель, или только ради меня?
Пока она сваливала свертки на табурет, он поспешил сменить тему:
– Моя очередь спросить, как ты открыла эту лавку?
– Не льсти мне. – Ани смахнула потные прядки волос со лба. – Я с детства обожала шить, сначала наряжала кукол, потом перешла на подруг. За это спасибо отцу, он и открыл лавку, еще в молодости.
– А где он сейчас? – спросил Эдвин и тут же прикусил язык, предвидев ответ.
– Умер.
Они помолчали.
– Прости. Следовало догадаться.
– Все в порядке. Люди иногда умирают, кто-то раньше, кто-то позже. По всем скорбеть – жизни не хватит.
Ани говорила ровно, непринужденный тон не изменился, но распаковывать свертки она стала с нарочитой аккуратностью. Он повторил:
– Прости. Мой отец тоже ушел на ту сторону. Пять лет назад.
– Как его звали?
– Гертран. Твоего?
– Йоэль. Посмотри сюда. Начнем с этого.
Она вытащила из стопки штаны из темной ткани, по форме очень похожие на те, что были на ней самой. Эдвин взял их из ее рук, понял, что Ани замерла в ожидании, замялся. Девушка фыркнула, но вновь отвернулась к кипе одежды. Он быстро переоделся. Свое дело Ани знала, брюки сели даже лучше, чем его собственные. Похоже, глазом она снимала мерки ничуть не хуже, чем размерными лентами. Следом в ее руках появилась пара рубашек, Ани с сомнением взвесила обе в руке:
– У светлой посадка куда лучше, но, я чувствую, что ты этого даже не заметишь. А жаль. Впрочем, в пути лучше всегда носить темное, меньше мороки. Неважно. Примерь обе.
Пока он возился, она вновь задала вопрос:
– Как он ушел?
– Что?
– Гертран. Как он ушел?
– Мирно. Он был немолод, старше матери. Болезнь забрала его во сне.
Он наконец справился с пуговицами, Ани бросила взгляд, махнула рукой, мол, мерь дальше.
– А твой?
– Не столь мирно.
Продолжения не последовало; Эдвин понимал, что разговор давно ступил на шаткий мостик. Тем не менее Ани сама добавила:
– Лавка – это все, что у меня осталось. Еще воспоминания. Раньше мы жили в верхнем городе, но те времена ушли вместе с отцом. – Впервые за все время Эдвин увидел, как лицо девушки исказила горечь. – Проклятье, а ведь саму себя не обманешь. Не успела оглянуться, а уже изливаю душу незнакомцу. Забудем.
– Формально мы уже знакомы. И не считаю, что скорбь стоит давить в себе. Не хватит времени на всех, но на свою печаль всегда найдется минутка.
– Красивые слова, Эдвин Гертран. И все же, как было сказано, забудем.
– Хорошо. Значит, сейчас ты живешь здесь?
– Да, – она указала в окно на потолке, – над лавкой есть помещение. За стену я больше не хожу, теперь моя жизнь здесь. Возьмешь темную, у светлой еще и пуговицы на кнопках, в дороге отлетят одна за другой. Да… А что ты? Ничего не осталось. и решил отправиться в путь?
Эдвин покрутил пуговицу пальцами.
– Нет, совсем нет. Осталось очень многое, просто настал момент… Мне нужно было уйти. Я думаю, что иду вперед ради того, чтобы было, куда вернуться.
– Не угадала. Осталось многое? – Ани отвернулась и начала перекладывать свертки в поисках куртки. – Жена и детишки ждут возвращения Эдвина-путешественника?
Он поперхнулся.
– Мне всего двадцать два.
– Дело не в возрасте. Знал бы ты, как часто ко мне сватались… Значит, нет?
– Значит, нет. Дома меня ждет мать, еще Вамос. Он мой учитель, я правда скучаю по ним обоим. И по той жизни тоже. Я, как ты могла заметить, – он ногой поворошил горку своей старой одежды на полу, – не очень опытный путешественник.
Расплывшись в улыбке, Ани подхватила его пожитки с пола.
– Это я выброшу. Не хочу, чтобы мой клиент хоть раз появился на улицах Вествуда в подобном.
– Я не думаю, что у меня будет много времени гулять. Сейчас, подожди…
Чуть быстрее, чем хотел, он выхватил ворох одежды обратно, монеты и так уже покоились в новых штанах, но в кармане старой рубахи оставался медальон. Он присел на корточки и, повернувшись спиной, сделал вид, что копошится в складках ткани. Пальцы наткнулись на гладкую золотую поверхность, следом ладонь обожгло холодом, прямо как тогда, на берегу. Спина, несмотря на жару, покрылась мурашками, он вздрогнул. Эдвин взял в себя в руки, засунул поближе к телу, выпрямился.
– Вот, спасибо тебе большое.
Заметив легкое замешательство на лице девушки, добавил:
– Там оставалась пара монет. А то у меня их и так не очень много.
– Бывает. Но благодарить пока не за что, осталась еще куртка.
Сложных тем они больше не затрагивали. Путаясь в складках ткани, юноша примерил еще несколько вещей. Ани улыбалась, затем хмурилась, оправляла лацканы жакетов. Эдвин, отшучиваясь, крутился на месте – он уже успел смириться, что все бремя выбора взяла на себя юная торговка. Пусть эта одежда и не стоила пару золотых, но по меркам того, что он носил ранее, одеяния казались роскошными. В итоге Эдвин стал обладателем новых штанов, добротной рубахи и куртки, на ощупь очень похожей на жилет Сэта. Ани оглядела его, потом кивнула:
– Неплохо.
Он отсчитал, а точнее, просто отдал ей все монеты, что у него были. Девушка посмотрела на горсть медяков на ладони, без лишних слов закинула их куда-то за занавеску. Он понимал, что не оплатил и половины выданной ему одежды, ведь, несмотря на простой крой, она ощущалась куда лучше, чем его собственная. Но сделка есть сделка, он был благодарен, что девушка воздержалась от комментариев по этому поводу. Ани добавила:
– Следи за собой! А точнее, за моей одеждой. Считай, что ты взял ее на время и когда-нибудь я затребую все это обратно, а вернуть нужно будет в том же удобоваримом виде.
Он улыбнулся.
– А ты затребуешь?
– Будь уверен. А еще… Моя доброта погубит мою лавку, но с одним комплектом ты через пару недель вновь будешь выглядеть как оборванец. Возьми это – Она вытянула из стопки еще пару штанов, чуть светлее и проще на вид. – Без примерки.
Девушка помедлила.
– Сейчас.
Ани стремительно метнулась за другую занавеску, противоположную той, где она копошилась до этого. Обратно вернулась, держа белоснежную рубаху.
– И это. На смену. Белое в пути, конечно, сомнительный выбор, но лучше так, чем без выбора вовсе.
Он попытался спорить, но девушка пресекла все возражения взмахом руки. Элвин перекинул через плечо узелок.
– Спасибо.
– Никому про это не рассказывай, а то от попрошаек отбоя не будет.
Он понимал, что она шутит, но все же ответил:
– У меня здесь нет знакомых, так что никто не узнает.
– Думаешь, что не успеешь их завести, Эдвин из Срединных земель?
Юноша покачал головой.
– Не знаю, когда я и мой спутник двинемся в путь, но, думаю, достаточно скоро. Я надеюсь.
– Не терпится пуститься в путь?
– Не терпится вернуться домой. Но дорога ведет совсем не туда.
Последние слова будто положил на язык кто-то чужой. Он запнулся, Ани нахмурилась.
– Ты интересный человек, Эдвин Гертран. Спасибо, что развеял мою грусть этим утром.
– Это тебе спасибо.
Казалось, она хочет сказать что-то еще, однако молчание затянулось. Вместо этого они проделали обратный путь к входной двери. Эдвин неловко замер, оправил узелок на плече. С языка сорвалось:
– Спасибо тебе еще раз. И за одежду, и за… разговор.
– Захочешь еще – заходи. До того как дорога заведет не туда.
– Куда мне еще больше. – Для убедительности он потряс свертком.
Ани посмотрела на связку одежды, затем поймала его взгляд. Вздохнула.
– В Срединных землях все такие?
– Что?
– Удачи тебе, Эдвин Гертран.
Он открыл входную дверь, зажмурился от солнца, помахал на прощание. Ани кивнула, скрестив руки на груди. Он вышел на крыльцо, створка за ним захлопнулась. Народу на площади не убавилось, вещи приятно оттягивали плечо. Эдвин оперся руками на деревянные перила, прокрутил в голове последнюю часть разговора. Потом сложил два и два и едва удержался, чтобы не разбить лоб ладонью. Солнце успело обогнуть площадь, он проторчал на примерке почти все отпущенное Сэтом время. Юноша спустился с крыльца, обернулся напоследок. Ему показалось, что за левым стеклом мелькнула тень, но дверь так и оставалась закрытой. Впервые за все время Эдвин подумал, что покинуть Дубы было не столь трагичным решением. Вздохнув, он зашагал по улице.
Глава 19. Рикард
«Отлично, теперь они не только напуганы, а еще и смотрят, как на идиота».
Рик отвернулся от девушек и вновь бросил взгляд на трупы у входа. Учителя, предоставленные отцом, дали ему множество сомнительных уроков. «Лучшее убийство – тихое убийство». То был один из первых. Не зря он разбирался в ядах и уже в глубоком детстве перекатывал в руках веточки смертельно опасной травы. Пара капель в кубок с вином – и дело сделано. Красиво, удобно, бесшумно. А когда требовалось навести шум, в дело вступали громилы Рендалла.
Впервые он узрел смерть еще ребенком, в памяти отпечатались резные ножки стола из грубого дерева. Обхватив маленькими ручками одну такую, он наблюдал, как пара бритых северян забивали кулаками очередного должника. Когда все затихло, а в воздухе остался лишь аромат ладана напополам с потом и металлическим запахом крови, Дормер презрительно сплюнул в сторону: «Скучно и грязно». Отец ухмыльнулся в ответ: «Не бойся испачкаться, бойся не отмыться». С тех пор Рик не любил кровь.
Удобно, когда ты лучший среди худших. Проклятье, а ведь он радовался временам, когда от него требовалось только воровать. Все остальное было лишь следствием, неотвратимостью того, в какой среде он рос. Все эти сцены, от которых могло вывернуть наизнанку. Его готовили к худшему, и именно от такой жизни он сбежал. От мира, в котором отправку человека в небытие не осуждают, а оценивают. И куда это его привело? Уже двое за сегодня. Или один, если Игла окажется живучей сволочью. Рядом труп с размозженной головой в качестве подарка. И что он делает? Оценивает.