– Пора.
Секундой позже в дверь раздался стук, Флориан жеманно известил их:
– Дорогие гости. Вас ожидают внизу.
Когда они спустились по лестнице, трактирщик уже переместился за стойку. Окна были закрыты плотными шторами, а зал был пуст, за исключением трех людей. Здоровенный смуглый западник, сложив руки на животе, стоял у главного входа. Второй, точно такой же, замер у противоположной стены. Эти двое были совсем не похожи лицом, но казались братьями, настолько большая схожесть сквозила в их позах. Третий человек, развалившийся на стуле в центре комнаты, был на них совсем не похож.
Он сидел лицом к лестнице, полностью игнорируя стойку и Флориана за своей спиной, поэтому Эдвин хорошо разглядел худое лицо с рубцами на узких щеках, словно кожная болезнь оставила после себя метку. Небольшая темная челка падала на узкий лоб, пряди на макушке небрежно топорщились, но над ушами волосы были начисто выбриты. По меркам этого жаркого лета он был бледен, узловатые руки покоились на подлокотниках.
Постулат верхнего города, а это несомненно был он, выглядел лет на сорок. Широкие штаны без пояса и столь же широкая рубаха, все черного цвета, только подчеркивали бледность и угловатость его тела. Эдвину он напомнил ворону, но не черную блестящую предвестницу смерти, а нечто среднее между попавшей в дождь птицей и вороненком выпавшим из гнезда. Иеремия посмотрел на них, но промолчал. Сэт остановился шагах в пяти и так же молча оглядел сидящего напротив человека. Эдвин замер у него за спиной, стремительно начиная нервничать. Все это с самого начала перестало походить на встречу старых знакомых.
Молчание затянулось, затем человек на стуле вздохнул:
– Не в моих правилах приходить самому. Но Флориан сказал, что его гость «настаивает». Я очень удивился, давно никто не настаивал на встрече со мной. Во всяком случае в таком тоне. А потом он назвал мне имя просителя. Теперь вижу, сегодня я не зря вышел на улицы города. Старый лис, это правда ты.
Голос его был шепчущим, вкрадчивым, Иеремия едва заметно растягивал слова. Эдвин подумал, что Постулат приучил себя замедлять свою речь, придавая ей некоторую вальяжность. Сэт ответил, начав так же тянуть слова в конце:
– Сразу узнал? Я польщен.
– Ты постарел, но мало изменился. Борода, седые волосы тут и там. Это все неважно. Главное – глаза. Твои я очень хорошо помню.
– Я твои тоже, и они как раз изменились. Раньше они бегали то туда, то сюда. Обрел покой?
Иеремия посмотрел исподлобья, но усмехнулся:
– Покой только снится, как и всегда. Но, как видишь, – он развел руки в стороны, – ты постарел, а я повзрослел, двадцать лет – немалый срок. Суету нужно оставить молодому поколению.
Сэт скрестил руки на груди:
– И как же мне тебя теперь называть? Все еще Иеремия? Или сокращенно – Постулат? Если буду называть полным прозвищем, то мы засидимся здесь до утра.
– Куда-то торопишься, Лис? Называй, как хочешь, старый знакомый как-никак.
Это заявление вор проигнорировал, кивнул на одного из бугаев:
– Теперь никуда не ходишь без сопровождения?
– Когда как. – Иеремия улыбнулся еще шире. – Меня здесь могла ждать ловушка, сам понимаешь. Всякое бывает, слова Флориана звучали совсем уж невероятно. Но знал бы, что ты правда тут, взял бы не парочку людей, а побольше.
– С чего бы тебе опасаться меня? За душой нечисто?
Казалось, последние слова вырвались у вора против воли, он нахмурился, и Постулат тоже стер улыбку с лица.
– Так вот в чем дело… Флориан был очень удивлен, когда описывал твою реакцию на мое имя. А ты, по всей видимости, до сих пор расстроен, что мы не успели попрощаться в конце войны?
– Я готов был уйти, не прощаясь. Но наша последняя встреча предполагала совсем иной разговор. Разговор, на который ты решил не явиться.
– Да-да… А затем, как я слышал, одно симпатичное здание в нижнем городе сгорело дотла.
– Интересно, с чего бы.
– Не я сдал тебя в тот день, Старый лис! – Самообладание изменило Иеремии, но он тут же успокоился и откинулся обратно на спинку стула. Затем внезапно хихикнул. – В тот день во всяком случае. Во время войны мы торговали на обе стороны, а ты как думал? Что при виде армии все начнут трястись от страха и, поджав хвост, бросятся помогать Вильгельму? Помогли, да. Но и вторая сторона платила деньги, почти до самого конца. Может, это и затянуло войну… Но не сильно. У местных с самого начала не было шансов, придурки могли сохранить много жизней, но они боролись до последнего. А я до последнего имел возможность подкопить деньжат. И не зря, как видишь.
Он сделал широкий взмах рукой, намекая на свое положение. Сэт проскрежетал:
– Хорошая история для человека, который в тот день просто испарился.
– А что мне нужно было делать, Старый лис? Явиться в этот подвал и с обожженной задницей ползти по тому желобу? Да, я знаю всю историю… Про то, что вас списали, я узнал за час до встречи. Случайно. А значит, списали и меня, выжгли бы это здание со всеми нами без лишних сомнений. Поэтому я решил затаиться, пока все не утихнет. Ждать пришлось недолго, считанные недели. А тебя уже выслали из города. Впрочем, видя твою реакцию сейчас, я понимаю: в то время наша встреча ничем хорошим не закончилась бы.
Старый вор выдавил:
– Поделишься в таком случае, кто…
– Кто вас сдал? – Иеремия снова хихикнул. – Мне не жалко, но не хотелось бы порочить имя отца в присутствии сына.
За его спиной Флориан дернулся и едва не выронил очередной стеклянный стакан. На скулах вора заходили желваки.
– Тальверт? Чушь.
– Чушь ли? Надо ли тебе напоминать цену верности в те времена? Если тебе будет легче, то Тальверт пекся о детишках, сидящих у него в подвале. К концу перестало хватать всего: еды, воды… Пока армия Вильгельма платила лишь неприкосновенностью, повстанцы предложили нечто более осязаемое.
– Я прощался с ним здесь, в этом самом зале. Уже после…
Иеремия вновь перебил:
– Еще бы. Ведь очень удобно было свалить все на меня, верно? Тальверт довольно быстро выдохнул, поняв, что он вне подозрений. А затем вы покинули город.
В разговор закралась пауза. Иеремия, улыбаясь, холодным взглядом сверлил Сэта, тот отвечал тем же. Наконец вор ответил:
– Если это так, Тальверт сдал и тебя. А теперь ты ведешь дела с его сыном. Который, в свою очередь, на вечер закрывает весь трактир ради этого.
Иеремия безмятежно махнул рукой.
– Было бы что закрывать. Не знаю, что он вам наплел, но мало желающих пить его новомодную бурду. Люди ходят пить эль за пару медяков, иного им не нужно.
В этот раз стакан все же разбился, Флориан промолчал, но с оскорбленным видом исчез за стойкой. Постулат вновь хихикнул:
– Так что, как видишь, тот день остался лишь давним воспоминанием. Тебе желаю того же. – Он закинул ногу на ногу и добавил: – Правильно говорят, кто былое помянет… Я рад, что мы закрыли этот вопрос в самом начале. Ведь закрыли же?
В его голосе не сквозила угроза, однако вопрос в конце был задан с намеком – всем будет лучше, если тема закрыта. Сэт вместо ответа выдвинул стул и уселся напротив. Со стороны это выглядело непринужденно, но Эдвин был уверен – еще неделю назад старый вор никогда бы не сел в такой ситуации. Теперь он экономил силы даже на этом. Юноша остался стоять, но тут же пожалел об этом; теперь, стоя за спинкой стула, он ощущал себя смотрителем у кровати больного. Он одернул себя. Старый вор на деле совсем еще не стар, а сейчас они на пути к тому, чтобы исправить ситуацию. Эдвин сжал кулаки.
– Почему такое прозвище? В тебе никогда не было тяги к церковным делам.
– Так и есть. Но тяга есть у других людей. Всех их с детства учат принимать постулаты на веру, подчиняться им. Постулаты говорят им, как жить, а за нарушение обывателей рано или поздно настигает возмездие. Я предпочел быть тем, кто несет это возмездие, а не тем, кто опасается.
– Нравится говорить людям, как им жить?
– Не более чем метафора, старый знакомый. Но не спорю, между юнцом, продающим чужие секреты во время войны, и нынешним мной – большая пропасть. Пусть секреты я все еще продаю. Думаю, это имя не хуже прочих, да, Старый лис?
– К черту имена. По-моему, у нас обоих нет времени сидеть здесь всю ночь. Достаточно болтовни, перейдем к делу.
На последних словах вор закашлялся, но Иеремия как будто и не заметил этого. Он задумчиво протянул:
– Даа, дела, секреты, информация… Флориан лепетал, что тебе нужно найти человека, но я заткнул его – толку забивать голову чужими заботами, сначала нужно было встретиться. Но ты здесь, Старый лис, поэтому я слушаю. Кого же ты хочешь разыскать в нашем чудесном городе? Ради кого ты вернулся спустя столько лет? Уверен, что не ради меня, хотя было бы очень лестно.
Сэт проигнорировал иронию:
– Я ищу Гааза.
Иеремия поднял брови и мягко хохотнул:
– Того самого? Врача Гааза? Помню его, конечно, помню. Латал ваших солдат налево и направо. Ностальгия замучила? – Вор промолчал, Иеремия безмятежно продолжил рассуждать: – Впрочем, не думаю. Ты не из тех людей, кто предается ностальгии. Здоровье уже не то?
Сэт стиснул зубы.
– Не жалуюсь.
– Ой ли? С твоими талантами, а до меня доходили слухи… Думаю, ты нашел бы его и сам рано или поздно. А раз пришел ко мне, значит, у тебя нет самого ценного ресурса – времени. Твоя удача в том, что оплату я беру не минутами и часами.
– Оплату, какой бы она ни была, нужно заслужить.
– Конечно, конечно… Возрадуйся, Старый лис, разумеется, я знаю, где Гааз, укажу на его дверь пальцем без проблем. Это для только выбравшихся из люльки, – он махнул рукой себе за спину, – его имя – пустой звук. А я присматриваю за всеми, кто отличился в те времена. Не общаемся, увы. Гааз вряд ли бы стал латать моих парней, да и таскать их к нему на лечение – та еще морока…
Вор оборвал его:
– То, что он в верхнем городе, ясно и так. Мне нужно конкретное место. И проход в верхний город.