«…нас ждет момент, когда тебе придется принять окончательное решение. И в этот раз оно затронет не только твою судьбу, но и мою».
Почему всегда становится хуже, когда, казалось бы, хуже уже некуда? Пусть решение он принял еще в таверне, юноша и не надеялся, что бремя выбора настигнет его вновь так скоро. И теперь, перехватив поудобнее тело спутника, Эдвин, обращаясь сам к себе, едва слышно прошептал в темноту:
– И что же мне теперь делать?
Глава 22. Рикард
Интересно, как врожденная человеческая злость порой уживается бок о бок с готовностью рискнуть собой ради кого-то. Рик всегда считал, что большинство людей жестоки от природы, просто одни скрывают это куда успешнее, чем другие. В среде, где он рос, планка была очень низкой. Все последние годы он провел, пытаясь забыть об этом, стараясь жить по нормам, свойственным большинству людей, а не слугам из подполья. Получалось плохо. Сегодня все вновь пошло наперекосяк. С другой стороны, теперь он был на свободе. Почти.
Тем удивительнее, что пару часов назад он без особых раздумий воткнул спицу в чужой глаз, а теперь сидит за хлипкой деревянной дверцей в стремлении спасти такое же человеческое существо. Разница была в том, что Рокот был полным дерьмом, а Ловчий… возможно, тоже. Рик знал его отнюдь не так долго, но почему-то чувствовал: оставлять нового товарища на произвол судьбы он не хочет.
Он оправил на лице дурацкую маску, найденную в кармане куртки привратника. С непривычки щеки и подбородок чесались, к тому же для него в защите от рун не было никакого толка. Но Райя настояла, что в крайнем случае это даст ему пару мгновений для того, чтобы остаться неузнанным. Словно рабочего рубища, в которое превратилась его одежда, и припорошенной пылью северной макушки было недостаточно, чтобы любой встречный начал бить тревогу на весь гарнизон. Он хотел заикнуться, что сами стражники не проявляют особого рвения к ношению маски вдали от рабочей зоны – ни Якоб этим утром, ни Рокот, ни Пинкус сеткой на лице не озаботились, хотя исправно носили ее в карманах одежды. Но когда он рассказал о своих планах, брови Райи улетели так высоко на лоб, что он решил не тратить время на споры.
Солома неприятно колола спину, но лучшего места для наблюдения было не найти. Сквозь щель в грубо сколоченной калитке он отлично видел находящийся в полусотне шагов вход в главное здание, а также боковую дверь, через которую их водили к цирюльнику. Как в тот момент, так и после инцидента с Иглой он привычным образом сохранил в памяти расположение дверей, лестниц и коридоров и прекрасно представлял свой путь в подвал.
Обнадеживало, что стражники не озаботились выставить уличное охранение. С другой стороны, в самом здании на пути стоял минимум один человек. На деле, он был уверен, больше. А еще люди постоянно сновали на пути. Основная область поисков сместилась к нейтральной зоне, однако возле главного здания до сих пор осуществлялось патрулирование. Рик явно был не готов вновь испытывать судьбу, вступая в прямое противоборство со стражей, тем более в группах по несколько человек. Он был почти уверен, что справится с любым одиночкой, но уповать можно было лишь на внезапность. А потому он сидел в соломе уже двадцать минут, тратя драгоценное время и надеясь, что девушки без проблем реализуют свою часть плана.
От Райи и Фионы требовалось попасть в конюшню. Большую часть вещей было решено бросить, чтобы не привлекать внимание к двум девушкам с огромными баулами. По прикидкам Рика, дамы пока могли передвигаться относительно спокойно. Пинкус снял пост у двери перед своим приходом, а до момента, когда привратника хватятся, девушки были вне подозрений. Весь гарнизон ловил северянина. Рик от всей души надеялся, что в соломе они уже успели порыться.
Нужно было двигаться дальше. Инстинкты кричали, что пора, но умом он все пытался найти оправдание своему поступку. Рикард считал, что крайне хорош в спонтанных стычках, спасенный несколько лет назад Парацельс с готовностью мог подтвердить это. А планирование он не любил. Принимал его как необходимость, но всегда начинал углубляться в вопрос, проматывать в голове возможные пути развития событий. Все это сдерживало, утомляло.
Ловчий был сильным человеком. Иной бы не продержался на руднике без малого восемь лет, все отрочество и юность. А теперь он был еще и важным свидетелем, так во всяком случае он объяснил свой поступок Райе. А еще, покидая рудник, они оставляли его в смертельной опасности. Обезумевший ослепший Игла и разбитый, загнанный в угол Пинкус явно были не теми людьми, которые разумно распорядятся судьбой пленника. Был у Рика и практический интерес. Он не представлял, чем обернутся ближайшие и последующие часы, а Ловчий с высеченными из камня мышцами и светлой головой был хорошим подспорьем к успеху. Хотелось в это верить.
Последний патруль скрылся во тьме полминуты назад. Пора. Юноша отворил дверь и на мягких лапах метнулся к стене главного здания. Пятьдесят шагов на расслабленной прогулке и то же самое расстояние, когда от скорости зависит твоя жизнь, – большая разница. Если бы кто-то взглянул на пятачок света у входа, то увидел лишь, как мелькнула смазанная тень, не более. Он вжался в стену, бочком прокрался к торцу здания. Никого. Оставалось надеяться, что боковую дверь не запирают на ночь. Времени возиться с ключами не было.
Рик толкнул створку, прищурил глаз, опасаясь замка или скрипа, но дверь бесшумно приоткрылась, и он на корточках скользнул внутрь. У входа никого не было, скудно освещенный коридор так же пустовал. Слишком просто. Не успел он об этом подумать, как услышал вдалеке шаги, навострил уши. Человек явно был не рядом, но в Карпете от умения слышать зависело очень многое. Звуки доносились с подвального этажа. Рик почти физически ощутил, как тяжелая поступь подобралась почти вплотную, стражник прошел прямо под ним, затем сместился дальше по коридору. Патрулирует. Вся надежда была на то, что он один.
Длинное здание было устроено так, что в подвал вело три лестницы, они же соединяли нижний и верхний этажи. Игла навестил его в правой торцевой части, рядом с тем самым местом, где он сейчас находился. Требовалось по одной из лестниц зайти в подвал и в этот раз пересечь большую часть здания. Высок ли шанс, что на весь этаж отвели одного стражника? Сейчас проверим.
Рик решил не испытывать судьбу, гуляя по всему этажу. Повернув к ближайшей лестнице, он рассчитывал зайти стражнику в спину. Гвардейцев на территории не осталось, а чтобы совладать с обряженным в форму стражником, хватит пары рук – у тяжелого северного детства были свои преимущества. В душе он пожалел, что при побеге не приложил стражника посильнее. Но на тот момент он не думал, что вернется обратно к месту заточения.
Обратных шагов не было слышно, Рик осторожно выглянул за угол. В отличие от верхних уровней, подвальный этаж не имел естественного освещения, рунных фонарей на него тоже не выделили. Ровные белые стены в скудном свете горящих через раз факелов навевали тоскливые мысли о лечебнице для душевнобольных. Во всяком случае так он себе ее представлял. Ощущение безопасности внутри гарнизона сказалось на уровне дисциплины; Рику довелось пробираться во множество охраняемых мест, и нежелание потратить время на поддержание достаточного освещения всегда говорило об одном: люди расслабились. Тем лучше для него. Для Рика темнота была не препятствием, а другом.
Его побег выходил за рамки разумного, и прошло слишком мало времени для того, чтобы кто-то успел озаботиться безопасностью. Второй раз подобный трюк мог и не пройти, но для рудника были заготовлены большие перемены. Церковник валялся на больничной койке, привратник сладко спал на шатком стуле, сейчас в организованности гарнизона сияла брешь размером с крепостные ворота. Напоследок Рик собирался воспользоваться этой брешью сполна.
Часть дверей выходила не в главный коридор, а в боковые проходы. Рик рассудил, что после прогулки по коридору стражник с чистой совестью уселся за одним из поворотов, несомненно в одном из дальних. Том самом, что вел к нужной комнате. Юноша аккуратно, по стеночке, двинулся вперед. Выгляни охранник в коридор, даже при всей его реакции эффект внезапности будет потерян. Посему Рик не спешил, изо всех напрягая слух и готовясь нырнуть в боковой проход при первых признаках опасности. Это его едва не сгубило.
Он так сильно боялся услышать шаги, что совсем забыл о другом, не менее коварном звуке. О дыхании. И когда, всматриваясь в темноту, он сделал слепой шажок за один из спасительных углов, то чуть не сшиб со стула мирно посапывающего стражника. Плевать тот хотел и на побег, и на нападение, и на обстановку в гарнизоне. Рик дернулся от испуга, сердце сделало сальто в груди. Юноша замер менее чем в шаге от охранника, который и не подозревал, что самый разыскиваемый человек на этой земле сейчас стоит так близко.
Рик безошибочно опознал старого знакомого, горняка, говорившего с шипящим акцентом накануне. Возможно, ему снился предстоящий перевод, которому было так и не суждено произойти. Руки с погрызенными до корней ногтями мирно покоились на животе, стражник был абсолютно бесшумен в своей безмятежности, лишь легкое посапывание вырывалось из широких ноздрей. Неудивительно, что, так сосредоточившись на возможном патруле, Рик едва не наступил прямо на спящего.
Он замер в нелепой позе, глупее не придумаешь. Словно нянька, навестившая чадо, чтобы подоткнуть одеяло. Горняк явно не проявлял должного рвения, а значит, шаги принадлежали кому-то еще. Вырубишь спящего – есть вероятность быть услышанным. Но оставлять за спиной явную опасность не хотелось. Пока Рик с сомнением глядел прямо в закрытые глаза стражника, в левое ухо влетело то, чего он опасался ранее: более ответственный охранник двинулся обратно. Короткий огрызок коридора, в котором он сейчас находился, как назло, был в полной мере освещен. В основной проход путь был заказан, Рик не сомневался, что будет сразу же обнаружен. Он мысленно заметался между двумя стражниками, затем выругался одними губами и, положившись лишь на удачу, принял решение.