Рикард метнулся вперед мимо горняка, тот никак не отреагировал. Шаги коридорного приближались, в ответвление выходило четыре двери. Обливаясь потом, он, боясь разбудить спящего, проигнорировал ближайшую. Попробовал следующую по коридору – заперто. Третья дверь – то же самое. Сердце застучало с удвоенным ритмом; казалось, этого стука достаточно, чтобы выдать его с головой. Ручка последней и самой дальней двери с готовностью повернулась, и, тихо выдохнув, он ввалился внутрь. Бесшумно прикрыл дверь, замер, прислушиваясь. Секунд десять ничего не происходило, затем раздался приглушенный стук, который перебило испуганное ойканье.
– Долго будешь дрыхнуть? Если Рокот вернется и обнаружит тебя в таком виде, я…
– Гошподи, так мошно и удар шхватить. – Горняк возмутился лепечущим тоном только разбуженного человека. – Вше бушет в порядке. Ш чего бы ему сюда тащится? До утра никого не бушет.
– Какого черта я должен следить за этажом, пока ты здесь расслабляешься?
– Решили ше. Толкни меня на рашвете, поменяемся. Уже рашвет?
– Нет, – голос второго стражника выдавал обеспокоенность, – но мне не нравится все это. Рокот был в ярости. И из этой треклятой комнаты доносятся звуки. Ночью, за закрытым замком! Кого они там заперли?
– Кто шнает, – казалось, горняк пожал плечами, – меня выдернули иш койки, чушь. Гарнизон на ушах. Но мы в шертовом подвале, што ты расперешивался?
– А то, что весь активный состав выдернули из кроватей, а нас с тобой запихнули в подвал. Часто ты нес смены здесь? Кучка дверей, отпираемых раз в полгода в лучшем случае.
– И што ты хочеш…
– Хочу сказать, что если подвал изредка и патрулировали, то Рокот ставил своих. Ты знаешь, о ком я. Сейчас он собрал всех здоровяков, а нас запихал сюда. И уже много часов сверху ни слуху не духу, у меня голова раскалывается от темноты.
– Рашлабься.
– Сам расслабься. Мне совсем не по душе сторожить кучку комнат, которые в теории должны быть абсолютно пусты. А этой ночью это определенно не так.
«Чертовски верно».
Рик поплотнее прижался ухом к створке. Раздался тяжелый вздох.
– И што ты хочеш?
– Хочу, чтобы ты, черт тебя дери, перестал смотреть сны.
Раздалось ворчание, коридорный раздраженно добавил:
– И хочу сходить в сортир, проклятье. Ведь на этот случай нас и двое?
Вновь тяжелый вздох.
– Не сопи. Я быстро. И спаси тебя Годвин, если я вернусь, а ты снова отрубился.
– Шортир так шортир, шду тут.
– И не суйся в комнату.
– Шмышл? Клюшей-то не дали.
– Тоже верно. И это меня тоже беспокоит. Я быстро.
Рик с нежностью погладил внутренний карман. Там покоилась связка, найденная в мешковатых одеяниях Иглы. Он не сомневался, что с ней вхож любую дверь гарнизона, главное – чтобы ему дали достаточно времени подобрать нужный ключ. Тем лучше, что один из стражников отправился по нужде. Из-за двери донеслось поскрипывание стула, горняк уселся поудобнее, шаги второго охранника стихли. Решив выждать минуту для верности, Рик осмотрел помещение, в котором оказался. А затем его брови непроизвольно взметнулись вверх.
Комната была совсем небольшой, почти каморка. Не более трех шагов в каждую сторону, свободное место оставалось лишь ближе к двери. Все остальное пространство, от пола до потолка, занимали кучи хлама. Но то на первый взгляд. Юноша обратил внимание на вещи, которые показались знакомыми. Сделав шаг поближе, он понял, что не ошибся: ближайшая стопка представляла собой сваленные друг на друга коврики-лежанки. Точно такие же он увидел в первую минуту пребывания в бараке. Потертые, порой сшитые из разноцветных лоскутов лежаки валялись на белых камнях и использовались в качестве кроватей.
Чуть дальше вразнобой лежали скрученные в тугие рулоны тонкие одеяла, точные копии того, которым всю неделю укрывался он сам. Часть вещей покоилась в коробках; аккуратно приподняв крышку ближайшей, он с удивлением понял, что это одежда. По качеству ничуть не лучше его собственного рубища. Поворошив рукой в тряпье, он убедился, что смотрит на рабочее одеяние. Но ведь белоголовые исчезают из Мира, оставив после себя лишь ошейник, не так ли? Либо ошейник, либо здоровенная воронка, не более.
Осознав, на что он смотрит, Рик поморщился, одновременно на плечи свалилась серая тоска. Ведь не всегда работники покидали Мир по истечении своего срока. Несчастные случаи, самоубийства, насильственные инциденты. Сомневаться не приходилось, все это было, среди прочего сокращая популяцию белоголовых еще до того, как за дело принялся Игла. Вещи не выбрасывали, но за ненужностью сваливали сюда, затем выдавая ее новым работникам по мере надобности. И, учитывая количество коробок, делать это начали довольно давно.
Он вспомнил слова Ловчего о том, что в былые времена бараков было пятнадцать. Это объясняло сваленные стопками лежаки и одеяла, оставшиеся со времен, когда белоголовых было гораздо больше. Напоминание о прошлых временах, застывшее под толстым слоем пыли. Когда-нибудь не останется тех, кого можно будет заселить в бараки, амфитеатры из грубого белого камня опустеют, высокородные будут выть и плеваться. А о белоголовых будут напоминать лишь грязные сваленные во тьму коробки. Сжав зубы Рик отвернулся к двери. Думать об ушедших не было времени, стоило разобраться с делами куда более насущными. Например, выжить самому. И, желательно, вытащить вместе с собой еще кое-кого.
Он аккуратно выглянул в коридор: горняк сидел боком к нему все на том же стуле. Не глядя по сторонам, он увлеченно грыз ноготь на большом пальце. Больше не имело смысла оттягивать неизбежное, второй охранник едва ли задержится надолго. Рикард по стеночке выскользнул обратно в коридор; заметив тень, мужчина повернул голову, но было уже поздно. Их разделяло не более трех шагов, и в момент, когда их глаза встретились, раскрытая ладонь Рика уже влетела точно в кадык противника, предотвращая любой крик.
Стражник захрипел и нелепо повалился со стула, едва не заехав короткими ногами юноше по лицу. В тот же момент, отклонившись назад, Рик повалился сверху. Добавил пару ударов в лицо, горняк явно не был хорошим бойцом, а неожиданное нападение свело почти любое сопротивление на нет. Пока он пытался отдышаться, а вылезшие из орбит глаза с ужасом смотрели куда-то в потолок, словно не видя нападавшего, Рик, не тратя времени, схватил его за коротко стриженную голову и от души приложил затылком об пол. Глаза стражника уже закатились, но для верности он повторил процедуру еще пару раз. Сдавив пальцами горло, всмотрелся в лицо горняка – не притворяется ли?
Рот охранника приоткрылся, под наполовину опущенными веками виднелись закатившиеся глаза. Под головой начала расплываться небольшая лужица крови. Достаточно. Рик знал, на что ему придется пойти на пути к свободе, а потому давил в себе остатки сострадания. Сострадания напополам с жаждой увидеть больше крови. Разбивать голову противника, точно спелый арбуз, он не собирался. Коридор после этого будет выглядеть так, что по тревоге сюда сбежится весь гарнизон.
Вместо этого он метнулся в кладовку. Мысленно извинившись перед бывшим владельцем, вытянул из ближайшей коробки пару-тройку кусков тряпья, некогда бывшего одеждой. Вернувшись, наскоро обмотал разбитую голову в несколько слоев, кровь начала медленно просачиваться, но больше не стекала на пол. Второй тряпкой он стер с пола лужицу, поставил упавший стул на место. Затем, крякнув от натуги, взялся за ноги пораженного противника и потащил его дальше по коридору.
«Что-то я зачастил с перетаскиванием трупов в последнее время. Отец бы гордился безмерно».
Пусть горняк пока и не умер, Рик от души понадеялся, что с перетаскиванием тел на сегодня покончено. А лучше вообще навсегда. Ведь никогда не вредно помечтать, верно?
У последнего поворота он остановился, внимательно оглядел коридор на наличие крови, но нет, тряпки впитали в себя все, что вытекло из несчастного стражника. Поморщившись от собственных мыслей, он втащил бесчувственное тело за угол, оглядевшись, удовлетворенно кивнул. Всего две двери. Закуток был совсем маленьким; переступив через тело, он приложил ухо к первой двери. Тишина. Метнулся ко второй, прислушался, медленно кивнул.
Оглядев замок, ничем не отличающийся от запора на его собственной темнице, он вытащил на свет связку ключей. Пока он отсчитывал их по кольцу в поисках нужного, в голове мелькнула мыслишка: смотрит ли Ловчий на пятно света? Изучает ли тень, внезапно мелькнувшую на периферии зрения? Или просто спит, смирившись с судьбой? А может, стоит прямо за стеной, готовясь атаковать вошедшего? Сейчас узнаем.
Первый же опробованный ключ вошел в скважину как влитой, карпетский вор удовлетворенно хмыкнул. Одобрение доносилось не из глубин души, сегодня он выпустил северную сущность наружу. Как же тоскливо. Ключ щелкнул в замке, он отворил дверь, предусмотрительно отступив на шаг.
Ловчий не спал и не готовил нападение. Он сидел по центру на точно таком же стуле в точно такой же комнате, что и Рик несколькими часами ранее. Никаких окон, даже комода у стены. Четыре стены и опустивший голову на грудь юноша. Дымок в белоснежном ошейнике лениво перекатывался, едва светясь в потемках, словно отделяя голову от остального тела. Старожил рудника поднял голову. Его глаза округлились, он явно ожидал, что дверь отомкнет кто-то другой.
– Какого…?
– Мы уходим. Но для начала…
Не тратя времени на объяснения, Рик вновь нагнулся и втащил горняка в комнату. Не вставая со стула, Ловчий проводил глазами голову, обряженную в пропитанную красным тряпку. После этого вновь нарушил тишину:
– Мне всегда казалось, что ты что-то о себе не договариваешь. Сейчас я только рад, что решил не выпытывать подробности. Думаю, они бы мне не понравились.
– Могу повторить то, что тебе точно понравится. – Рик выпрямился, вытер лоб со лба. – Мы уходим. Для начала из этой комнаты. А затем, немного постаравшись, из рудника.
– Что?
– Надеюсь, ты не слишком прикипел к этому месту за все эти годы?