– А второе – люди, которые на нас напали, они знают, что мы ищем Гааза. Что бы ты сделала на их месте?
Улыбка стерлась с лица девушки.
– Думаешь, они могут поджидать у его дома?
– Мне видится два варианта, один другого хуже. Даже если ты пойдешь без меня, они могут просто пойти следом – много ли пациентов вызывают к себе врача посреди ночи? Не думаю, что ты хочешь привести сюда этих людей. Или же…
– Что?
– Зная, что мы ищем Гааза, они могут забрать его.
– Забрать?
– Ты понимаешь, о чем я. У Сэта репутация человека, которые не остановится ни перед чем. Они ведь не знают, что он на последнем издыхании. Поэтому одной идти небезопасно.
Девушка прикусила губу.
– Допустим, я помогу тебе. Но то, что тебе нужно тащиться со мной… Не убедил, прости. Даже если там будут эти люди, слежка и прочее… Уж не знаю, что за репутация у твоего друга, но ты сам еле на ногах стоишь.
– Возможно, всего этого и не будет, если действовать быстро. Их лидер сбежал, сверкая пятками, когда все началось. Надеюсь, у нас есть время, как раз несколько часов до утра, прежде чем они перейдут к активным действиям.
– Могу сказать, что вы, ребята, чертовски сглупили, выдав свои цели людям, которые хотят вас прикончить.
Сложно было не согласиться; Эдвин подумал, что если вор выживет, то им стоит более детально обсуждать дальнейшие планы. Достаточно недомолвок. Вслух он сказал другое:
– Царапина на руке исключила возможность действовать осмотрительно. И Сэт нужен им живым.
Про себя он умолчал; казалось, невидимый нож вновь чиркнул по его черепу. Проклятье.
– Они, они, они… Кто они? От кого вы скрываетесь?
«От всего этого проклятого города и половины Симфареи».
– Их лидера зовут Иеремия. Глава местных бандитов…
Как и после упоминания Гааза, Ани отреагировала странно. Но вместо смешка она вцепилась руками в стол так, что тело на досках качнулось. Бледностью лица торговка теперь тоже могла посоперничать с Сэтом. Эдвин беспокойно замер. Неужели эти слова напугали ее настолько, что теперь их обоих просто выставят за дверь?
– Что такое?
Вместо ответа Ани пододвинула к себе стул, уселась, но тут же вскочила, нервно прошлась вдоль стола. Теперь она напоминала злобную черную кошку, которую погладили против шерсти, даже короткие волосы будто встали дыбом от гнева.
– Эдвин Гертран, откуда ты свалился на мою голову? Я верю в совпадения, но этой ночью я собираюсь в места, в которых не была много лет. Слышу имена, которые не слышала и не хотела слышать столько же.
Затем она выдала такое проклятье, что даже Эдвин, выросший среди деревенских мужиков, покраснел. Следом девушка быстро загасила факел и нервно произнесла:
– Если ты говоришь правду, у твоего друга мало времени, как и у нас. Пошли. Достаточно разговоров.
– Но почему…
В темноте он скорее почувствовал, чем увидел, как она подошла к нему, маленькая рука цепко схватила его за запястье, призывно дернула в сторону выхода.
– Если хочешь еще поболтать, болтай, переставляя ноги. Идем.
Они шагали по ночным улицам, Эдвин, несмотря на свой рост, едва поспевал за миниатюрной девушкой. Времени на сборы не было, но они и не понадобились, Ани лишь быстро сходила наверх за нужными бумагами. К этому часу улицы не опустели до конца, но редкие прохожие не обращали на них никакого внимания. Пытаясь держать дыхание ровным, он уточнил:
– Может, объяснишь? Только не говори, что знаешь…
– Иеремию тоже? О да, поверь мне, я знаю об этом человеке.
На минуту она замолчала, затем сказала спокойнее:
– Эдвин, ты даже не представляешь, с чем пришел ко мне посреди ночи. Верхний город, это имя… Все это время я жила, надеясь никогда больше его не услышать.
– Почему? – спросил он, уже догадываясь об ответе.
Ани тут же подтвердила его догадку:
– Мой отец. Если бы не этот подонок, мой отец был бы жив.
– Что произошло?
– Деньги, конечно же деньги. Всегда виноваты они. Согласен?
«Еще как. Сэт лежит сейчас без чувств, потому что ему обещали деньги. На нас напали, потому что за наши головы обещали деньги. Может, я и сам тут из-за денег? А все остальное – лишь удобная ложь?»
– Отец владел цепочкой предприятий по всему городу, моя лавка была далеко не единственной. Просто она единственная осталась.
– И что случилось?
– А как это бывает? Мелкий должок разросся до крупного. Потом до более крупного. Поначалу он был должен монетной гильдии, но займ перекупили люди не столь терпеливые. Имя тебе уже известно.
– Иеремия занимается подобным?
– Он занимается всем. Не знаю, откуда твой друг знаком с ним, но сейчас Постулата, так он себя называет, лучше обходить стороной. Попадись к нему на крючок и уже не сбежишь.
– Постулат верхнего города, – Эдвин отдельно выделил слово в середине, – это я знаю. Поэтому у тебя осталась твоя лавка?
– Эта сволочь забрала себе все, никакие стены его не ограничивают, поверь. Это был «жест доброй воли» в его понимании. Постулат – ублюдок и преступник, но строит из себя тайного короля Вествуда. А мы все – его подданные. Отобрать у человека все, а потом вернуть часть с барского плеча – это на него похоже.
– Теперь тебе опасно ходить в верхний город?
– Нет. Я просто этого не делаю. Не хочу видеть улицы, по которым мы прогуливались с отцом. – Она помолчала. – Но знаешь, что больнее всего? К концу он уже мог расплатиться. Усердно работал, истратил всего себя, но почти закрыл долг. Постулату было наплевать. Они дожали отца и отобрали все, включая дом. Мы жили в хорошем месте, далеко от стены, так что…
– Он убил твоего отца?
– Напрямую? Нет, – Ани покачала головой. – Но нужно ли воткнуть нож в шею, чтобы считаться убийцей? Бесконечные месяцы в попытках отдать долг и защитить семью… А потом у нас забрали все и выкинули в нижний город. После этого отец протянул два месяца.
Стена тем временем замаячила на горизонте. Эдвин торопливо уточнил:
– А мать?
– Умерла, когда мне было три.
Он никогда не был силен в утешении. Есть люди, которым на ум сразу приходят правильные слова, которые забирают у человека грусть, умеют поддержать в нужный момент. Эдвин никогда не считал себя относящимся к таким, но все же произнес очевидное:
– Мне жаль. По поводу всего этого. Правда жаль.
– Забудь. У меня были годы, чтобы заполнить пустоту. Теперь у меня есть свое дело, а нижний город вовсе не так плох, как его малюют за стеной. А если и нет… Я хорошо научилась обманывать себя. Пока ты не заявился на порог.
– Прости, нам больше было некуда…
– Не только ночью. Днем тоже. В основном я перекладываю иголки пальцами, скручиваю нитки, кромсаю ткань ножницами. С обычными клиентами не пообщаешься, с их посыльными тоже. Когда ты явился, это было настолько непохоже на… Ты меня правда рассмешил своей наивностью. Хочется верить, это был не трюк, чтобы получить одежду?
В темноте Эдвину показалось, что она лукаво косится в его сторону.
– Нет. Не трюк.
– Да уж. Знал бы ты, как долго я ни с кем не болтала по душам. И не смеялась тоже. За пару часов ты услышал больше, чем кто-либо за эти годы. Надеюсь, тебя это устраивает, потому что извинений не будет.
– Полностью устраивает. – Настал его черед улыбнуться.
Они вышли на широкую улицу, где на проложенных между домами балках колыхались полотна ткани, похожие на знамена. Некоторые их них провисли так низко, что почти щекотали его макушку. Шелест ткани в темноте заставил Эдвина вздрогнуть в ожидании очередного нападения.
– Я уже и забыла, что вокруг есть большой Мир, что люди путешествуют по нему, какая Симфарея огромная… Забыла о Постулате или убедила себя, что забыла. А потом заявились вы с твоим другом. И знаешь, что?
– Что?
– Разумно надеяться, что Иеремия об этом никогда не узнает. Но мне станет хорошо просто от того, что я помешала его планам, пусть и косвенно. Желаю этому ублюдку провалиться во всех начинаниях.
– Так и не скажешь… Но он получил от Сэта хороший щелчок по носу. Просто чтобы ты знала.
– Это радует. Теперь давай вылечим твоего друга, и пусть Постулат подавится своими желаниями.
Ворота в верхний город находились на небольшом подъеме. Огромные железные створки, способные вместить три телеги в ряд, сейчас были закрыты. В правой части ворот была прорезана обычная мелкая дверь человеческого роста, сейчас тоже закрытая, рядом в свете факелов маялся стражник. Присесть ему было некуда, поэтому задницей охранник уперся в железо и, ухватив руками древко длинного копья, лениво покачивался из стороны в сторону. Дорога была абсолютно пуста, лишь несколько пустых экипажей и телег уныло стояли на обочине, колеса были подперты камнями. Увидев приближающуюся парочку, стражник встрепенулся.
– Куда? Ночь на дворе.
Ани покопалась в кармане одеяния, протянула ему смятую бумагу. Стражник был довольно пожилой, приблизив листок к глазам, он зашевелил губами. Затем нахмурился.
– Девочка, и тем не менее. Среди ночи ворота не открыты на распашку для всех, тебе это должно быть известно. Поэтому я обязан спросить, с какой целью идете? Если вы, голубки, засиделись в кабаке, это не повод в такой поздний час…
Ани расправила плечи, а потом внезапно тем же тоном, которым она приветствовала Эдвина этой ночью, прошипела:
– Не забывайтесь.
Стражник опешил, замер со смятым листком в руке.
– Я ценю ваше рвение по защите наших домой от всякой швали, но к себе требую соответствующего обращения. Пока что по вашему тону можно подумать, что я подстилка простолюдинов, девка с улицы. Ответьте мне, похожа?
У Эдвина отпала челюсть, в здравом уме он бы никогда не рискнул так общаться с городской стражей. Ночнушка девушки взметнулась вокруг ног так, словно это было вечернее платье. Стражник непроизвольно приосанился, оторвал задницу от ворот.
– Госпожа, – Эдвин обратил внимание, как изменилось обращение, – я прошу прощения, но от нас требуют спрашивать…