– Успел вовремя.
– Еще как. Она что – свихнулась? Я думал, – он повернулся к Райе, – что она твоя служанка?
– Похоже, что нет, – тихо ответила высокородная.
– А где кучер?
– Мертв. – Рик поднялся на ноги. – Слишком много мертвецов за сегодня. Но ее мне не очень жаль, скажу честно. Помоги оттащить тело. У меня нет сил искать новое место для ночлега.
Они подняли труп камеристки и оттащили на две сотни шагов. Ловчий помогал как мог, но постоянно морщился от боли в плече. Тело положили в небольшую яму глубиной с ладонь, сверху Рик щедро присыпал его мягкой землей. Оставалось надеяться, что камеристка напоследок не создаст им проблем, приманив диких животных.
Вернувшись назад, они застали Райю сидящей у фонаря: высокородная невидящим взглядом смотрела прямо перед собой, ровно как и ее камеристка часом ранее. Измазанное потом, грязью и кровью лицо осунулось, неровный белый свет лишь подчеркнул изможденный вид девушки. Рана на шее больше не кровоточила, но воротник был щедро запачкан кровью. Рик подозревал, что выглядит не лучше. Повозившись в мешке, он понял, что запас воды исчислялся парой кружек, об умывании не могло быть и речи. Приняв это, он уселся напротив. Высокородная с тоской посмотрела на него:
– Я была идиоткой.
– Все мы. Не кори себя, в иной ситуации мы бы никогда не раскрыли ее натуру.
Ловчий уселся рядом:
– О чем ты говоришь?
– Она обучалась у настоящих воров и убийц. – Рик устало вздохнул. – Подобного рода обучение оказывает неизгладимое влияние на психику, но в своей сфере человек становится лучшим из лучших. Среди прочего, в список входит умение прикинуться кем-то другим. И я говорю не о чужом акценте или новой прическе. Ты в прямом смысле становишься кем-то другим, словно замещаешь свою собственную личность чем-то новым. Пробить этот барьер со стороны почти невозможно. А поддерживать его постоянно – для этого требуются нечеловеческие усилия.
Он прокрутил в голове события вечера.
– Вероятно, она сбросила личность камеристки во время погони. Переход к основной, подавленной личности должен был восприниматься очень болезненно. Слишком большой выброс адреналина, куча смертей, запах крови. Думаю, она тратила все свои силы, моральные и физические, на то, чтобы не наброситься на нас прямо на руднике. Это объясняет тихое, почти коматозное поведение ближе к концу.
Ловчий покрутил головой:
– Ты это серьезно?
– Более чем.
– Зачем было ждать так долго? Напади она на нас прямо там, никакого побега и не случилось бы.
– Да, но пришлось бы объяснять целому гарнизону, что вообще произошло. Либо пытаться сбежать в одиночку. О ее истинной роли там не знал никто, включая Иглу. Видимо, она просто воспользовалась моим планом, чтобы покинуть рудник, после чего планировала отправиться дальше, оставив за собой пару-тройку трупов. О произошедшем там никто бы и не узнал, а слова Пинкуса растворились бы в неизвестности. – Он пожевал нижнюю губу. – Возможно, она до последнего надеялась сохранить в целости всю эту схему с белоголовыми.
– А услышав мои планы насчет Фарота, слетела с катушек?
– Похоже на то. Когда я говорю про трудности с самоконтролем, это не пустые слова. Это не какая-то навязчивая идея, личность внутри начинает рваться наружу. И есть еще один важный момент.
– Какой?
– После многих лет обучения, после всего, через что требуется пройти… Каким бы человек ни был до, после он становится настоящим монстром. Жаждущим крови, страданий, как минимум. Приходящим в восторг от хождения по лезвию бритвы, от темноты, манящей своей безнаказанностью. Поэтому многие выбирают постоянное нахождение в другой личности, это бывает проще, чем постоянно сдерживать себя настоящего. Когда она стояла со спицей в руке… Думаю, настоящая Фиона выла от восторга, предвкушая кровь.
Они помолчали. Райя осторожно спросила:
– Она ведь узнала тебя, да? Не лично. Ты знаешь об этом так много, потому что сам такой? Я видела, как ты дерешься, некоторые твои идеи, эта ухмылка… Я права?
Рикард поморщился, увиливать не имело смысла.
– Почти. Я вырос в эпицентре всего этого. Но поняв, что моя личность скоро сломается, сбежал. Оглядываясь назад, понимаю, что слишком поздно. Настоящий Рик никому бы из вас не понравился. Но так как я не дошел до конца, то сдерживаться проще. Все последние годы я и правда был помощником целителя. Не только по роду деятельности, но и по натуре.
– А сейчас…
– Ту личность пришлось отпустить на время. Результат можно увидеть, посмотрев на Иглу. Но я быстро вернул контроль над собой.
Ловчий взъерошил волосы:
– Когда ты зашел в барак, я как будто почувствовал, что что-то не так. Но такое мне бы и в голову не пришло.
– Никому бы не пришло, – Рик посмотрел на Райю, – но тебе стоит знать, во что ты ввязалась. Эти люди, кем бы они ни были, нанимают на службу таких, как она.
Он кивнул в сторону, куда унесли труп.
– Купить себе слугу подобного рода… Это большие деньги. Очень большие. Но в эту цену входит очень многое. Фиону обучали не только убивать и грабить, она определенно получила знания этикета, медицины, военного дела и прочего.
– Купить слугу? Звучит как рабство.
– В какой-то мере. Зато тот, кто купил девочку, мог быть уверен, что она пойдет до конца. Что и случилось. Это вопрос авторитета. Никаких осечек, только беспросветная преданность. Но ни разу я не слышал, чтобы слуг из подполья использовали так. Внедрение в столицу… Это что-то с чем-то.
– Слуги из подполья?
– Весь северный сброд, если говорить проще. Начиная с самого мелкого карманника и заканчивая опытными убийцами, на севере все платят дань в одно место. Но Фиона обучалась среди лучших. А потом была выкуплена для этого дела, а может, и не она одна. Если честно, меня это пугает. Даже если ты невероятно богат, но при этом не с севера, то велика вероятность получить отказ. Никто не любит выдавать свои секреты соседям. Здесь явно не все чисто, кроличья нора глубока как никогда. Подумай как следует, стоит ли ввязываться во все это.
Высокородная дернулась от гнева:
– Последние три года по моим поручениям бегала девчонка, оказавшаяся убийцей с расщеплением личности. Думаю, я уже ввязалась больше, чем кто-либо. – Она тихо охнула. – Три года! А белоголовые стали пропадать не так давно. Они начали внедрять свои людей в столицу задолго до всего этого!
Ловчий поднял вверх здоровую руку.
– Я уже и забыл, насколько бывает насыщенной жизнь за пределами каторги. И, скажу честно, я не понимаю ничего из того, о чем вы говорите.
Рик сжато пересказал ему все услышанное от Пинкуса. Ловчий замер; казалось, он хочет переломить пополам бревно, на котором сидит.
– Если это все правда, – белоголовый вытер ладонью лицо, – проклятье… Мы замечали, что смертность повысилась, но всех волновала только норма добычи. Даже нас, работников.
Он с тоской посмотрел на Райю:
– Что уж говорить про всех остальных. Неудивительно, что Игла с Пинкусом смогли провернуть все это. Ведь всем плевать.
Девушка тихо ответила:
– В столице зашевелились, только когда Вильгельму указали на низкие поставки из Фарота. Хейзел, ответственный за рудники, пытался скрыть даже это. Проблему подсветили с другой стороны, теперь я понимаю почему. Человек, который послал меня сюда… Ему с самого начала было наплевать на поставки. Здесь скрывается нечто намного большее. Они похищают белоголовых, неизвестно сколько лет внедряют своих людей в столицу, вплоть до государственного совета…
– И на них с одинаковым рвением работают церковники, чиновники и убийцы, – добавил Рик. – Какую бы цель они ни преследовали в итоге… Могу сказать, что она объединяет людей. Ты уверена, что по прибытии в город первый же встречный стражник не окажется на их стороне?
Девушка упрямо покачала головой:
– Повторюсь, мне нужно в Фарот и как можно быстрее. Как минимум одному из местных я доверяю, он донесет информацию до человека в столице. Таверна «Кошачий двор», в восточной части города. Мне нужно туда.
Ловчий вмешался:
– Если они умеют снимать ошейники… Безумие, но если это правда, то я не могу такое пропустить.
– В таком случае нам всем нужно отдохнуть. – Рик со стоном поднялся на ноги, колени хрустнули. – До рассвета осталось не так далеко. С первыми лучами солнца мы покинем лес и двинемся к городу.
– А что насчет моего предложения…
– Я подумаю.
Он с тоской задрал глаза к темному небу. Столько лет он бежал как можно дальше от своей родины, подавил истинного себя, открестился от своего прошлого. А оно все равно настигло его. И где! На поляне в лесу, среди гребаного ничего. У девчонки были северные глаза, но в остальном она почти не отличалась от людей, выросших близко к столице. Знают ли слуги из подполья, что их мастерство вышло за пределы севера? А может, его отец окончательно сошел с ума и сам готовит воров и убийц для тех, кто готов заплатить?
Когда его посадили в клетку, он много дней думал, что его жизнь кончена. Даже почти смирился с произошедшим. Но неделя на руднике изменила все. Все последние годы он по кирпичику выстраивал нового себя, но внезапно его усилия разлетелись вдребезги. Карпетский вор рвался наружу, а еще хуже было осознавать, что без этого он бы не выбрался на волю.
Рик не мог понять, что он чувствует, где-то внутри в равной мере переливалось множество чувств. Словно с толпы людей зачерпнули букет эмоций и влили в него. Он пальцем потер ошейник на шее. Абсурд, прозрачное кольцо служило меткой безжалостного отсчета, индикатором неминуемой гибели. Но теперь ему казалось, что он стоит в самом начале длинного пути.
Он перевел взгляд на Ловчего. Воротник украденной формы помялся и съехал в сторону, ошейник, в противовес его собственному, заволокло дымкой почти полностью. Белоголовый, поймав его взгляд, тоже поднялся на ноги.
– Что?
– Мы знакомы не так долго, но все это время я зову тебя Ловчим. Даже Игла в разговоре называл тебя именно так. Почему ты отказался от своего имени?