различий, поскольку «устроение Австралии»* не разрешило конфликт между трудом и капиталом, продолжавший вызывать серьезные споры, не считавшиеся с решениями промышленного арбитража. Но главным объектом национального переустройства была не экономика, не социальная справедливость, а сама нация. Создатели Союза стремились изменить рынок, так чтобы обеспечить за нацией право распоряжаться ее материальными ресурсами, чтобы сплотить малонаселенный материк с его отдаленными центрами и региональными различиями в незыблемое целое и направить его противоречивые интересы на службу национальным целям. Это был не просто оборонный или протекционистский проект; он был конструктивным и динамичным.
* Australian Settlement (англ.). Этот термин охватывает политические действия и концепции, связанные с обретением страной независимости и рождением австралийской нации на рубеже XIX — ХХ вв.
Это видно из впечатляющего перечня технических инноваций. Австралийские колонисты заслужили репутацию импровизаторов. Практика превалировала над формальным знанием, институты механики и горные школь! были ближе к потребностям производства, чем нарождающиеся университеты. К концу века активно трудилась наука. Горняки открывали новые способы добычи полезных ископаемых: технология флотации, разработанная в Брокен-Хилл, была растиражирована во всем мире. Фермеры применяли удобрения и новые сорта для распространения в низинных тропических зонах за Большим Водораздельным хребтом; сельскохозяйственные машины, позволившие ввести базовую зарплату, были не менее современными, чем машины, работавшие на североамериканских равнинах. Правительства возводили значительные ирригационные сооружения для содействия повышению интенсивности садоводства и огородничества.
Фабрики, магазины и учреждения быстро осваивали новые машины и технологии, повышавшие производительность. Австралийцы восприняли карманные часы, пишущую машинку и телефон с тем же энтузиазмом, с которым позже восприняли появление персонального компьютера. Более того, это общество было в такой же мере новаторским и в сфере досуга: с 1880-х годов повсеместно был введен сокращенный рабочий день по субботам, и на смену библейскому делению недели на шесть рабочих дней и один выходной пришло деление на пять и два дня. Возможно, и не австралийцы придумали выражение «конец недели» (weekend), но они, безусловно, употребляли его с большой пользой.
Они также быстро освоили принципы эффективности. Стремление к совершенствованию в каждом аспекте национальной жизни соответствовало новому пониманию прогресса уже не как плода насаждения цивилизации на безлюдном материке, а как сознательной задачи выживания нации в нестабильном мире жесткой конкуренции. «Это гонка для быстрых и сильных, а слабых выбивают и переступают через них», — предупреждал один из ведущих бизнесменов. Поэтому работодатели применяли методы научного управления на производстве за счет упрощения процесса труда, тщательной оценки каждой задачи и строгого надзора за ее выполнением. Внутренний рынок был слишком мал для полноценного применения этих методов где-либо, кроме крупных компаний, и их воздействие было, вероятно, значительно большим на государственных предприятиях, таких, как железнодорожные мастерские, и в крупных государственных ведомствах, которые намного превосходили частные организации по масштабам и сложности деятельности. И федеральное правительство, и правительства штатов расширяли сферу своей деятельности, включая в нее новые задачи административного, инфраструктурного, финансового, промышленного и даже коммерческого характера. Государственные предприятия в сфере транспорта, связи, газоснабжения, электроэнергетики, банковского дела, страхования, а также угольные шахты, склады пиломатериалов, скотобойни, отели и табачные фабрики, когда у власти была Лейбористская партия, оказывали необходимые базовые услуги, сдерживали спекуляцию и задавали тон в области оплаты и условий труда.
За индустриальной и административной эффективностью стояла цель достижения эффективности социальной. К ней стремились посредством проведения различных реформ, направленных на возрождение духа расы и укрепление ее потенциала для внесения конструктивного вклада в достижение национальных целей. Реформаторы были сторонниками нового, захваченными темпами изменений и мощными потоками, направлявшими поведение людей; при этом они были опытными людьми, уверенными в своей способности использовать творческие импульсы и установить в обществе разумный порядок. Их беспокоили изъяны современности, трущобы, распавшиеся семьи, социальные аномалии, деградация. Они действовали через профессиональные объединения и добровольные организации и внедряли свои планы в государственное управление. Они позиционировали себя как поборников прогресса по образцу американских прогрессистских движений, на которые они ориентировались. Прогрессизм нашел свое выражение в градостроительной политике создания национальных парков, улучшении санитарного состояния населенных пунктов, «научном материнстве», устройстве детских садов, охране детства и в заботе об образовании. На смену старым методам обучения, построенным на механическом запоминании, пришло «новое образование» с акцентом на индивидуальное творчество и подготовку к взрослой жизни. Школьников учили навыкам ручного труда, в преподавании делали акцент на естествознании, знакомили с основами здорового образа жизни, обучали правам и обязанностям граждан, с тем чтобы содействовать глубокому укоренению этики социальной ответственности.
«Устроение Австралии», таким образом, не было вопросом устройства поселений. Реконструкция австралийских колоний происходила в ответ на проблемы, встряхнувшие устоявшиеся структуры и представления. В своем стремлении к обеспечению безопасности колонисты осознали и восприняли свою расовую принадлежность и увидели в себе нацию, причем и то и другое было порождением господствовавшей в то время неопределенности и постоянных изменений. Концепция «Белой Австралии» прочнее привязала страну к Европе в области внешних сношений. Внутри страны она представляла ее почти необитаемой до момента европейского завоевания, что позволяло европейскому капиталу, рабочей силе, технике и культуре наиболее полно проявлять себя и успешно функционировать. Но вместе с этими ресурсами в качестве основы новой нации ей достались и проблемы зависимости и экономической нестабильности, старые споры в связи с рангами и религиями, и новые проблемы, связанные с борьбой классов и полов. Уильям Лейн хотел сохранить простодушие Нового Света в своей «новой Австралии» — это было безнадежным занятием. Альфред Дикин использовал «новый протекционизм» в качестве мерила самостоятельности и гармонии. Но Новый Свет был привязан к Старому и не мог избежать его воздействия.
Глава 7. Жертва (1914–1945)
В течение 30 лет статус обстоятельств, в которых развивалась австралийская государственность, решительно изменился. Стратегическая зависимость от Британии вовлекла страну в две войны. Источник обеих войн коренился в европейском соперничестве, и вместе они подорвали верховенство Европы. Первая мировая война нарушила политическую стабильность воюющих сторон, а также торговлю и процессы капиталовложений, обеспечивавших ее благосостояние. Вторая мировая война разрешила европейские империи, оставив континент разоренным, разделенным надвое и привязанным к двум сверхдержавам — на Востоке и Западе. Британия, оказавшаяся победительницей в обеих войнах, вышла из них, пожалуй, наиболее ослабленной их кумулятивным воздействием. Австралия как самый большой аванпост Великобритании в Тихом океане также понесла тяжелые военные потери. Исчезновение былой уверенности в империи породило сомнения и разногласия. Проект национального строительства зашатался под тяжестью внешнего долга и увеличившейся зависимости. Только когда Вторая мировая война распространилась на район Тихого океана и Австралия оказалась в изоляции и под угрозой завоевания, к ней пришло запоздалое осознание того, что необходимо реконструировать страну в соответствии с изменившимися обстоятельствами.
Первая из этих войн была названа Великой теми, кто сумел ее пережить; никогда ранее они не переживали такой катастрофы и не могли себе представить, что еще одна последует так скоро. После завершения Наполеоновских войн в 1815 г. Европа смогла насладиться столетием мира. Хотя она неоднократно вела колониальные завоевательные войны, внутри нее происходили лишь спорадические и ограниченные по масштабам конфликты, которые быстро разрешались в столкновениях профессиональных армий. В Великой войне участвовали массовые армии, созданные на основе всеобщей воинской повинности, что истощило все ресурсы воюющих сторон в длительном конфликте, который продолжался с 1914 до 1918 г. Когда Германия поддержала Австро-Венгерский ультиматум Сербии, а Великобритания и Франция объединились с Россией, чтобы противостоять Германии и Австрии, война охватила просторы от побережья Атлантики до восточных районов Европы. Вскоре военные действия открыли Турция и Италия. Соединенные Штаты Америки вступили в войну позже, но глобальное присутствие воюющих сторон придало этой войне не только европейский, но и мировой масштаб.
После того как Германия захватила Бельгию и отразила наступление России, первоначальные движения воюющих сторон превратились в статичные окопные сражения. Применение техники на суше и на море давало обороняющимся преимущество перед нападающими. Наступательный потенциал линейных кораблей был парализован применением мин и подводных лодок, мощные земляные сооружения, заграждения из колючей проволоки, пулеметы и огнеметы преграждали путь волнам атакующих солдат. Несмотря на то что военачальники были готовы жертвовать миллионами солдат, исход войны в конечном счете был обусловлен не их действиями, а тем, смогут ли стороны поддерживать боеспособность военной машины и обеспечивать мирное население. Голод ослабил Россию и позволил революционерам захватить власть под лозунгом «Мира, хлеба и земли!». Нехватка продовольствия сыграла критическую роль в окончательном поражении Германии. С полей заокеанских доминионов Британии наполнялась житница, из которой пополнялись ее силы. Торговые суда, перевозившие продукцию Канады и Австралии, способствовали окончательной победе союзных войск не меньше, чем военные транспорты, доставлявшие солдат на поля сражений.