При централизованном планировании за все это отвечает правительство. В Советском Союзе многие решения принимал один человек наверху – Иосиф Сталин. Он все время находился на собраниях, отдавая приказы. Многие из них касались вещей, с которыми приходится иметь дело большинству лидеров. Например, решения о создании новых министерств и подписания договоров с иностранными державами. Поскольку Сталин был беспощадным диктатором, его приказы часто касались расстрела людей, которые были чем-то ему неугодны. Однако его также просили принимать решения о мелких деталях экономики: сколько полос движения должно быть на новом мосту, в каких регионах Москвы следует выращивать овощи. На собраниях Сталина с подчиненными обсуждались сотни вопросов. Неудивительно, что порой он не выдерживал давления, крича на чиновников: «Вы забросали меня документами по грудь!»
Впрочем, проблема, которую видел Мизес, была сложнее, чем избыток информации. В рыночной экономике цены сигнализируют о том, где лучше всего использовать, к примеру, дерево. Без них невозможно верно решить, как применять дерево или сколько сделать пар обуви. Также нельзя справедливо определить, сколько люди должны платить за хлеб или мыло. Причина – отсутствие мерила. И когда правительство придумывает собственные цены, они ничем не подтверждаются. Часто устанавливали такую низкую стоимость хлеба и мыла, что люди хотели купить с запасом, намного больше, чем производилось. Поэтому снаружи магазинов образовывались длинные очереди. Итак, по словам Мизеса, приказы Сталина о ценах и производстве были всего лишь «блужданием в потемках». Мизес говорил, что «социализм – это уничтожение рациональной экономики». Корень проблем Советского Союза был в том, что сама система социализма была иррациональной.
Статья Мизеса вызвала горячие споры о том, что лучше: капитализм или коммунизм. Появилось мнение, что если второй нелогичен, то первый лучше. Учитывая, что к 1950-м годам коммунизм распространился на треть населения мира, вопрос был максимально актуальным. Несмотря на проблемы, Советский Союз делал большие успехи. Появлялись новые города, страна стремительно наращивала промышленность. Многие мыслители, включая экономистов, с симпатией относились к цели коммунизма: равному обществу без эксплуатации рабочих. Они думали, что коммунизм – улучшенная версия капитализма, и что превосходство экономики Советского Союза над американской – это только вопрос времени.
Для обоснования такого мнения они говорили, что экономики были настолько сложными, что было бы неблагоразумно всю ответственность за их успешность возлагать только на рынок. Одним из сторонников коммунизма был польский экономист Оскар Ланге (1904–1965 гг.), который после Второй мировой войны стал первым послом коммунистической Польши в Вашингтоне. Другим был Абба Лернер (1903–1982 гг.), еврейский иммигрант, переехавший из Восточной Европы в Великобританию. Будучи подростком, он работал портным в Ист-Энде, бедном районе Лондона, а затем стал учителем иврита и наборщиком текста. Его печатная мастерская обанкротилась во время «Великой депрессии» 1930-х годов, когда экономики Европы и США пришли в упадок. Чтобы понять, почему его бизнес разорился, он записался на вечерний курс экономики и в итоге завершил обучение, и стал преподавать в Лондонской школе экономики.
Ланге и Лернер были не согласны с Мизесом, что социализм иррационален. Они сходились с мыслителем во мнении, что экономика нуждается в мериле цен. При этом они считали, что централизованные составители производственных планов (плановики) смогут создать свои критерии стоимости товаров и впоследствии разумно управлять экономикой.
Все, что нужно было сделать плановикам, – решить математическую задачу. Можно представить спрос и предложение как уравнение: когда цена на обувь находится на правильном уровне, запас обуви равняется спросу.
Экономика – это тысячи взаимодействующих рынков. В XIX веке французский экономист Леон Вальрас изучал их все вместе и соотносил это целое с каждым рынком в уравнении, которое показывало, когда они находятся в равновесии. Вальрас и его последователи продемонстрировали, как рынки сообща достигают баланса (мы узнаем об этом в главе 25). Более того, они выявили условия рынка, приводящие к наиболее эффективному использованию ресурсов экономики.
Ланге и Лернер говорили: «Почему бы просто не найти корень уравнения Вальраса?» Найденное ими решение обеспечило бы централизованных плановиков ценами, необходимыми для рационального использования ресурсов. В итоге при таком социалистическом строе были бы обоснованные, но не продиктованные рынками цены. Государственные плановики смогли бы улучшить рынки. У них появилась бы возможность рассчитать оптимальную стоимость товаров, а затем повсеместно регулировать ее, чтобы сделать экономику более честной, чем при капитализме.
Мизес считал, что это невозможно. Как и в игре «Монополия», цены, определяемые чиновниками, удобно сидящими в креслах, всегда будут совершенно нереалистичными. Стоимость с реальным значением возникает благодаря действиям бизнесменов, пытающихся извлечь прибыль, а не экономистов, занимающихся уравнениями. «Следовательно, – сказал Мизес, – капитализм является единственной рациональной экономической системой».
17Сорим деньгами
На маленькой ферме в Висконсине вырос мальчик, который стал одним из самых оригинальных экономических мыслителей Америки. В отличие от Маркса, Торстейн Веблен (1857–1929 гг.) не собирал группы революционеров. Но, как и Маркс, он был аутсайдером, критическим наблюдателем быстроменяющегося общества, в котором он жил и при этом не являлся его частью. Маркс, немец еврейского происхождения, следил из викторианского Лондона за прогрессом Промышленной революции. Его труды были горящими камнями, падающими на усадьбы богачей. Веблен, выходец из маленького сообщества норвежских фермеров, был далек от того, что он считал яркой американской культурой вокруг. В своей работе он высмеивал тщеславие богатых и влиятельных людей США.
Веблен рос во время индустриализации Соединенных Штатов Америки, которая началась после окончания Гражданской войны в 1865 году. Новые железные дороги пересекали необозримые равнины, и заводы выпускали сталь, ботинки и стройматериалы. Американскую экономику питали изобилие угля, нефти и земель, огромный рынок и труд миллионов иммигрантов, которые потоком стекались сюда в поиске лучшей жизни. К концу XIX века экономика США переняла лидерство у Великобритании.
Поначалу Америка была страной переселенцев, с небольшими сельскими хозяйствами или маленькими предприятиями. Она сильно отличалась от старых обществ Европы, которые делились на аристократов, богатых промышленников и многочисленную бедноту. По мере того как развивалась американская промышленность, малые компании расширялись и становились гигантскими, как и состояние их владельцев. Оно позволяло немногим вести роскошный образ жизни, недоступный для обычных людей. Писатель Марк Твен назвал это явление «Позолоченным веком»[59]. У нового богатства было золотистое сияние, но это было только видимостью, поскольку за блеском скрывалось расточительное и аморальное общество.
Веблен смотрел на него критическим взглядом. С юного возраста ему нравилось нарушать традиции и волновать умы людей. Будучи мальчиком, он застрелил собаку соседа во время спора и нацарапал на его заборе оскорбления – на греческом языке. В колледже Веблен шокировал уважаемых учителей, выступив с речью «Оправдание каннибализма». Получив научную степень в Йельском университете, он вернулся на ферму своих родителей, где провел многие годы, избегая ручного труда. Вместо этого Веблен читал иноязычные книги, тематика которых варьировалась от биологии до древних мифов. Эти разносторонние знания привели к написанию нетрадиционных сочинений, большинство которых было создано в среднем возрасте. Он жил и писал во временных жилищах, в частности, в подвале дома друга, куда он забрался через окно. Там ночью он писал свою книгу самодельной ручкой с фиолетовыми чернилами.
Традиционная экономическая теория не могла ничего сказать о появлении нового американского класса богатых. В обществе было множество рациональных экономических людей, которые каждый раз внимательно взвешивали затраты и выгоды, а потом принимали решение. Рациональные люди всегда максимизируют свою полезность или благосостояние, поэтому если бы речь шла о покупке золотых часов или мраморных статуй, то они использовали бы свое богатство для этих целей.
В своей самой знаменитой книге, «Теория праздного класса», Веблен приводил аргументы против традиционного образа мышления об экономическом поведении.
Рациональные экономические люди «расхаживают», взвешивая желания купить что-либо, а затем приобретают то, что им нравится. Но откуда появляются эти желания?
Они берут начало в истории и культуре, категориях, к которым большинство теорий экономики не обращается. По мнению Веблена, люди не принимают решения о том, что купить или как потратить время посредством логических расчетов. Чтобы действительно понять выбор людей, необходимо рассмотреть их инстинкты и привычки. Понять, как людей сформировало общество, в котором они выросли.
Судя по внешним признакам, капитализм не имел абсолютно ничего общего с древними племенными обществами с их танцами дождя, жертвоприношениями богам и подарками-ракушками соседским поселениям. Рациональные люди в капиталистических странах вовлечены в покупку, продажу и получение прибыли. «Однако если вы посмотрите внимательнее, увидите примитивные обычаи, продолжающие существовать в современной экономике, – говорит Веблен. – Мы покупаем вещи не столько для того, чтобы удовлетворить наши желания, как это делает полностью рациональный человек, а чтобы получить одобрение других. Подумайте о последней футболке, которую вы купили. Вы приобрели ее только потому, что она понравилась вам, или же вы подумали о реакции ваших друзей на эту вещь? Купили бы вы симпатичную, с вашей точки зрения, футболку, зная при этом, что ваши приятели будут над ней смеяться?»