Тем не менее, многие из идей Беккера стали настолько влиятельными, что легко забыть какими противоречивыми они когда-то были. Современные экономисты постоянно говорят о человеческом капитале, то есть о том, что люди вносят вклад в производство так же, как техника, и что они могут улучшить свой человеческий капитал и перспективы трудоустройства, повышая уровень образования. Люди возмутились, когда Беккер выдвинул эту идею. Сегодня вряд ли кто-то будет ставить под вопрос мысль о том, что студенты ходят в университет, чтобы получить навыки, которые помогут им в дальнейшем получить высокооплачиваемую работу.
Во времена меркантилистов полагали, что если Англия продает гвозди голландцам, то выгода Англии (платежи за проданные гвозди) является убытком Голландии. Однако в импорте самом по себе нет ничего негативного, если то, чего хотят голландцы, – это английские гвозди, или русская икра, или французский сыр.
24Взросление
Когда вы были маленьким, ваши родители могли делать засечку на стене каждый год в день вашего рождения, чтобы посмотреть, насколько вы выросли. Вы гордились, видя, как черточки поднимаются все выше. По мере того, как вы взрослеете, вы можете делать больше вещей, чем раньше. Если у вас был младший брат или сестра, то их пометки появились значительно раньше ваших, но со временем догоняли их по высоте. Специалисты думают об экономике так же.
Экономики растут, как люди: некоторые молодые быстро и легко догоняют старых. Как и с ребенком, экономика развивается, ее возможности расширяются: появляется больше продуктов для потребления людей, становятся доступны ресурсы на строительство школ и борьбу с болезнями. В известном смысле, как и почему растут экономики – главный вопрос одноименной науки. Когда сфера производства и потребления растет, она учится лучше справляться с дефицитом. Итак, даже если мы не использовали современное выражение экономический рост, многие мыслители, которых мы встретили ранее, были озабочены им. Они хотели узнать, как общества со временем становятся богаче и сложнее, то есть как материально-производственные области становятся больше, как они растут.
После Второй мировой войны специалисты начали думать об экономическом росте по-новому. В 1930-е годы, во время Великой депрессии, страны производили меньше товаров, фирмы выходили из бизнеса и миллионы людей теряли работу. Другими словами, экономики испытывали то, что противоположно росту. Если Великая депрессия была кризисом, то экономическая «нормальность» – ситуацией, в которой страна использует все свои ресурсы для производства продуктов так, чтобы был низкий уровень безработицы и мало неработающих заводов. Со временем экономика растет, увеличивается ее способность делать вещи, и общество становится богаче. Между кризисами это происходит часто. Вплоть до Первой мировой войны лидирующие страны стабильно развивались без сильных экономических потрясений. После Второй мировой войны забрезжил новый период роста.
Американский ученый Роберт Солоу (1924 г.) в настоящее время является одним из немногих экономистов, заставших материально-производственный рост после войны, а также предшествующую ему Великую депрессию. Под конец войны его освободили от воинской обязанности, и он вернулся к прерванному обучению в Гарвардском университете, где изучал социологию и антропологию. В какой-то мере импульсивно (его жена предположила, что он может найти более интересный объект для изучения) он обратился к экономике. Это был хороший совет.
Солоу использовал математику и статистику, чтобы увидеть старые финансовые вопросы под новым углом. Какие силы заставляют экономику развиваться так, что со временем уровень жизни растет? Почему некоторые страны богатеют быстрее других?
Солоу и пока недооцененный австралийский экономист Тревор Свон (1918–1989 гг.) разработали теорию, объяснявшую, как экономики растут в обычное время, когда они используют все доступные источники для производства продуктов. Ученые предлагают представить упрощенный мир, в котором товары создаются с помощью капитала (машин и заводов) и трудовых ресурсов. Общество может производить товары, используя разные комбинации капитала и труда. Так оно может выкопать туннель с помощью нескольких механических землеройных машин и многих людей с лопатами. Другой вариант – использовать большое количество техники и несколько человек для управления ими. Богатые страны – это государства с большим капиталом по сравнению с населением. Это значит, что они могут выпускать много продуктов для каждого. Как раз объем производства на человека и является показательной мерой того, насколько богато общество. Группа из десяти человек, создающих товары стоимостью 100 фунтов, в два раза богаче, чем из двадцати, изготавливающих тот же объем. Общество из десяти человек может обеспечить каждого из своих членов в среднем в два раза большим объемом продуктов и у них более высокий уровень жизни, чем в объединении из двадцати человек. Теория Солоу объясняет рост, используя ключевую меру дохода на душу населения.
Если вы инвестируете в больший капитал, в еще одну печь, например, вы увеличиваете объем производства, так как будет выпускаться больше хлеба. По теории Солоу, по мере того как вы добавляете капитал к одному и тому же количеству рабочих, дополнительное количество товара, которое вы пытаетесь «выжать», становится все меньше. Этот эффект называется убывающий доход на капитал. Представьте страну, в которой всего несколько хлебопечей. Инвестирование в одну дополнительную печь существенно увеличивает производство хлебобулочных изделий. Однако, при добавлении большего числа печей, становится труднее найти людей для их управления, поэтому сто печей добавляют к производству гораздо меньший объем, чем десять.
Убывающий доход на капитал значит, что по мере того как экономика расширяет свои ресурсы и производит больше, темп ее роста уменьшается. В итоге вся прибыль от дополнительного капитала истощается. Если бы экономический рост обеспечивался только дополнительным капиталом, то сфера производства и потребления оказались бы в положении, в котором отсутствует увеличение дохода на душу населения. Но этого не происходит, поскольку совершенствуются технологии. Меняются способы, преобразующие исходные ресурсы: ткань, нитки и металл – в продукт, например, пару джинсов. Способ – это знание: как раскроить ткань, как сшить части и т. д. Знания углубляются, когда кто-то инвестирует в более эффективную технику шитья. Тогда делать джинсы становится проще. Экономика становится продуктивнее. Технологический прогресс позволяет производить больше с капиталом и трудовыми ресурсами, которые есть у страны. Он также создает абсолютно новые продукты. Общества совершенствуются, переходя от каменных дощечек к пергаменту, от пергамента к бумаге и от бумаги к цифровым планшетам. Солоу говорил, что истинным двигателем роста является более высокая продуктивность, возникающая из достижений технического прогресса.
Теория Солоу оптимистична. Согласно ей, уровень жизни бедных стран стремится догнать богатые державы точно так же, как маленький ребенок в итоге дорастает до своего старшего брата или сестры.
Неразвитая страна с маленьким капиталом растет быстрее, чем прогрессивная, у которой его много и которая поэтому истощила большую часть дохода. Поскольку бедное государство быстро улучшает сферу производства, уровень жизни в нем догоняет по этому показателю богатое общество. Обе страны приближаются к положению, когда единственным источником роста становятся усовершенствованные технологии. Чем дальше общество от такого положения, тем быстрее оно движется к этой конечной точке.
После Второй мировой войны США были самой экономически развитой страной в мире. Европа приблизилась к ее уровню, как и говорил Солоу. Европейские державы использовали новые технологии, такие как транзисторы и компьютеры, строили большие автоматические заводы, как в Америке. В конце войны европейский доход на душу населения был в два раза меньше, чем американский, но к середине 70-х годов XX века он составлял почти три четверти от него. За пределами Европы Япония добивалась огромных успехов.
Стабильный прогресс продолжался десятилетиями, Великая депрессия не повторилась. Экономисты называют эти годы «Золотым веком», поскольку наблюдался экономический рост и высокий уровень жизни. В начале 1950-х годов только у 20 % французских семей были автомобили, но к началу 70-х годов – уже у 60 %. Вскоре холодильники и телевизоры, которые были редкостью во Франции после войны, стали привычными. При этом люди потребляли больше, а работали меньше. Даже в Великобритании, которая уже не была экономическим лидером, поскольку европейские соседи опередили ее, производительность росла. Выходные и походы в кино стали обычным делом. В 1963 году вышел популярный британский фильм «Летние каникулы», в котором группа механиков одолжила автобус во время ланча и поехала на юг, оказавшись на пляже в Греции. Это было время, когда уже не только богатые люди надеялись на летний отдых на солнце. В 1957 году премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан почувствовал дух времени: «Большая часть нашего народа никогда еще не жила так хорошо. Посмотрите на страну, и вы увидите процветание, какого мы еще не переживали ни за всю мою жизнь, ни еще когда-либо в истории этого государства».
Однако это был «Золотой век» не для всех. В то время как дела у Европы шли хорошо, большая часть мира оставалась бедной. Несколько стран, такие как Южная Корея, начали набирать темпы прогресса, как и предсказывала теория Солоу, но основная часть Азии и Африки оставались позади. До Солоу экономисты считали, что бедные страны богатеют, когда они строят много заводов, дорог и портов. В предыдущей главе мы узнали, как это пытались сделать развивающиеся страны. Солоу показал, что инвестирование в крупный капитал (заводы и технику) стимулирует лишь временный рост. Для постоянного развития экономика нуждается в лучших технологиях. Но теория Солоу не объясняла, откуда они берутся. Она считала их