Короля и лорда связывали именные клятвы верности. Лорд приносил присягу следующим образом: опускался на колени и вкладывал сложенные ладони в руки короля, после чего давал клятву встать в его ряды и служить ему. Принеся клятву верности, подданный короля вставал, и они стоя обменивались поцелуями. Как видим, этот ритуал закреплял одновременно отношения подчинения и равенства; он символизировал сам характер установленных связей: подданный обещал сохранять верность королю, пока тот оказывает ему покровительство. С самого зарождения королевской власти в Европе между правителем и подданными уже существовал подразумеваемый договор, и эта идея никогда не изживала себя.
Сложенные ладони в современном обществе воспринимаются как молитвенный жест, однако изначально христиане молились стоя, раскинув руки и повернувшись на восток, откуда должен был вернуться Христос во Славе.
Наш же молитвенный жест восходит к обряду принесения присяги земному владыке. О происхождении этого ритуала и его значении ведутся споры: был ли он германским или римским? В римском обществе, даже во времена его расцвета, молодому человеку, если он хотел выбиться в люди, был необходим патрон. По мере того как Империя ослабевала, все больше людей начинали искать такого покровительства от сильных мира сего. Однако сама форма ритуала – сложение рук и обмен поцелуями – имеет германское происхождение. Так устанавливалась связь между воинами и племенными вождями.
Постепенно в Европе исчезло представление о государстве как о безличном институте. Теперь оно прочно ассоциировалось с конкретными людьми, которые им правят. Когда умирал король, все его высокопоставленные подданные должны были принести присягу новому монарху. Только после этой церемонии территория, как бы терявшая на время своего «хозяина», вновь становилась государством. Поскольку государство считалось личным владением короля, он мог разделить его территорию между своими сыновьями. Так поступил, например, король Лир в пьесе Шекспира и Карл Великий в реальности – несмотря на огромные старания, которые он приложил, чтобы объединить разные земли в свою империю. Так появлялись новые вассалы и сеньоры, связанные клятвами верности, а вместе с ними – и новые государства. Их легитимность обеспечивалась родословной новых правителей, а не территориальной преемственностью. Римскому императору и в голову не могло прийти разделить империю между своими детьми. Его обязанностью было сохранять ее единство. Когда империю разделили на две части – восточную и западную, то сделали это исключительно для того, чтобы эффективней управлять ею и увеличить ее обороноспособность.
Поскольку власть феодальных монархов была довольно слабой, им приходилось обращаться за советами к наиболее влиятельным людям их королевств. Напомню: у королей не было ни подконтрольной им армии, ни регулярной системы налогообложения, ни бюрократического аппарата. Поэтому перед тем, как принять то или иное решение, им приходилось созывать влиятельных людей, чтобы выслушать их советы и заручиться поддержкой. Эта совещательная система официально утвердилась, когда три сословия – духовенство, дворянство и так называемое «третье сословие» – встретились в стенах Парламента.
В Средние века сословием называлась социальная группа. Феодальные общества мыслили себя как единство трех таких сословий: духовенства, чьим долгом было молиться, знати, чьим долгом было воевать, и третьего сословия, то есть всех остальных людей. Они выполняли необходимую для существования общества работу, занимались торговлей и физическим трудом. Сословия отличаются от классов. Классы выделяются на основе экономических критериев, а эти три группы – духовенство, знать, третье сословие – определялись по своей общественной функции: молитва, война, работа. Если мы будем рассматривать достаток разных представителей этих сословий, их место в экономической структуре общества, то обнаружим огромную разницу между ними. К духовенству могли относиться (и относились) как богатейшие епископы и архиепископы, так и мелкие приходские священники, которые на самом деле были очень бедны. К знати причислялись как крупные состоятельные землевладельцы страны, так и разорившиеся дворяне. В третье сословие наряду с крестьянами и ремесленниками входили видные купцы и банкиры – очень богатые люди, обходившие по достатку некоторых дворян. Они могли нанимать других представителей третьего сословия. Именно такие богатые собственники (а не земельные работники, находившиеся почти что на рабском положении крепостных) формировали делегацию в Парламент от третьего сословия.
Во французском Парламенте, известном как Генеральные штаты, было три палаты. В первой заседали представители духовенства, во второй – знати, и, наконец, в последней – представители третьего сословия. В Англии духовенство, представленное епископами и архиепископами, заседало вместе со знатью в Палате лордов, третье сословие – в Палате общин. Эти названия до сих пор сохраняются в британском Парламенте, который, как и монархия, существует здесь со времен Средневековья. Со временем в государственном устройстве Англии произошли важные изменения: в определенный момент каждый гражданин получил право избирать членов Палаты общин, власть Палаты лордов была ограничена, а монарх превратился в символическую фигуру. Эти условия позволяют нам сегодня называть Британию демократическим государством. Хотя, конечно, Афины вряд ли распознали бы в такой модели черты демократии.
Средневековые парламенты не были регулярными органами власти. Они созывались, когда у королей появлялась в этом необходимость. Они редко принимали законы, куда чаще они собирались, когда монарх нуждался в деньгах. Вспомним, что короли, начавшие практически с нуля, постепенно наращивали свою власть. Они получали доходы со своих имений и благодаря сбору налогов. Однако, когда расходы начинали расти (в основном из-за войн), им приходилось вводить внеочередные налоги. Парламент и созывался для того, чтобы их одобрить. В такие моменты парламентарии могли озвучить свои жалобы. Благодаря этому принимались новые законы – их инициировали либо королевские министры, либо сами члены Парламента.
По мере того как росли средневековые города, в них развивалась новая форма политической организации. Некоторые города управлялись местным советом, членов которого избирали его жители. Советы в свою очередь выбирали градоначальников. Со временем города приобрели серьезный политический вес. При этом средневековые монархи были настолько слабы, что они даже не попытались поставить их под свой непосредственный контроль. Они предоставляли городам автономию в обмен на лояльность и своевременные выплаты налогов и сборов. В городском совете все были равны, его члены приносили клятву верности друг другу. Это был мир, очень непохожий на мир лордов и их подданных, который по-прежнему доминировал в окружающей действительности. Выборные институты (совет и градоначальник), управляющие городом внутри королевства, – это чисто европейское изобретение. Сильные монархи не позволяют развиваться альтернативным центрам власти; во главе городов они ставят своих людей. В Европе же купцы, банкиры, предприниматели, увеличивавшие свои богатства, становились все более влиятельными. Все потому, что изначально они находились в более независимом положении. Более того, пытаясь подчинить себе крупных сельских феодалов, короли стали опираться именно на этих городских богачей, облагая их налогами и прося у них деньги взаймы. Вновь весьма необычная ситуация.
Слабые монархи постоянно соперничали с аристократией и парламентами. В Новое время, примерно с 1400 г., они начали постепенно одерживать верх. Феодальные королевства превращались в так называемые «абсолютные монархии»: они больше не нуждались в поддержке Парламента. Последний, как правило, не упразднялся, однако короли просто переставали его созывать. Это было связано с тем, что они нашли новые способы заработать деньги. Французская корона продавала государственные должности: если вы, например, хотели стать служащим таможенного ведомства, то нужно было заплатить королю авансом огромную сумму – она затем окупалась благодаря пошлинам, которые вы взимали с торговцев. Испанские монархи неожиданно для себя обрели новый источник доходов в виде золотых месторождений Нового Света – в Мексике и Перу.
Термин «абсолютная монархия» может ввести нас в заблуждение. Речь не идет о том, что европейские монархи могли делать все, что хотели. Они не были деспотами; они должны были обеспечивать действие законов при решении рядовых тяжб, следить за тем, чтобы к их подданным относились справедливо. В то же время, на случай если государственная безопасность оказывалась под угрозой, у королей были свои собственные, скорые суды для расправы с наиболее опасными особами. Абсолютные монархи поддерживали такую идею: они – наместники Бога на земле, и потому люди должны им подчиняться. Мы видим, что их притязания превосходили притязания монархов раннего Средневековья. В то же время эта формула налагала на них некоторые ограничения, поскольку они понимали, что судить их правление будет сам Господь. Монархи Нового времени определенно имели более величественный и возвышенный образ, нежели феодальные правители. Ритуал обмена поцелуями между королем и его подданным ушел в прошлое: при встрече с монархом человек становился на колени, правитель же мог разве что протянуть свою руку, позволяя подданному поцеловать ее.
Итак, у монархов появились ресурсы для создания собственных армий. Теперь их войска состояли из пехотинцев. Это было связано с тем, что в позднее Средневековье были изобретены новые орудия, позволявшие выбивать рыцарей из седла – пики и длинные луки. Последние появились в Англии и заменили менее мощные арбалеты. С помощью нового оружия английские лучники могли пробивать доспехи всадников и повергать их на землю. Французы поначалу считали длинные луки постыдным оружием и с презрением отказывались уклоняться от их стрел. Подобно тому как люди бросались на пулеметы во время Первой мировой, французские рыцари атаковали лучников и умирали в огромных количествах. Поняв гибельность этого пути, французский монарх довольно быстро обзавелся собственными лучниками. В другой части Европы – в Швеции – была изобретена пика, длинное тяжелое копье. Воины носили ее на плече, во время же битвы пехотинцы, стоя каре, опускали свои пики и выставляли их остри