На сей раз европейские монархи не откликнулись. Четвертый крестовый поход Иннокентия III обернулся катастрофой. Испытывая нехватку средств, он попробовал собрать, вероятно первый в Европе, подоходный налог, предусмотрительно ограничившись только лишь духовенством. Сделать это оказалось невозможно. В итоге крестовый поход использовали в своих целях венецианцы. У них деньги имелись, но вредить своей торговле с турками в Леванте они не хотели. До Иерусалима им и дела не было, а вот от «греков», как они называли византийцев, они – с помощью нормандских наемников – избавились бы с радостью. Корабли крестоносцев подняли паруса в 1202 г., для начала осадив город-конкурент Венеции Зару (Задар) в Хорватии, после чего переключились на Константинополь, чтобы в обмен на крупное вознаграждение восстановить на троне свергнутого императора.
Все пошло насмарку. В апреле 1204 г., не дождавшись вознаграждения, жаждущие отмщения крестоносцы взорвали и форсировали городские стены и ворвались в Константинополь. Французский дворянин, наблюдавший все своими глазами, писал, что они «не могли и представить себе, что в мире есть такое восхитительное место, с такими высокими стенами, внушительными башнями, богатыми дворцами и величественными церквями… Не было смельчака, у которого по коже не пробежали бы мурашки». Затем крестоносцы обрекли этот славный город на несколько дней грабежа и разорения. Они убивали священников, уничтожали иконы, рушили башни, насиловали монашек и сожгли половину города. Константинополь, по праву считавшийся величайшим городом христианского мира, лишился своих сокровищ. Новым восточным императором стал граф Фландрии, а патриархом сделался аристократ из Венеции. Великий раскол теоретически окончился, и Константинополь объявили римско-католическим.
Казалось, вернулись времена разбойников-викингов. Четвертый крестовый поход ясно дал понять, что Восточное Средиземноморье заботили не столько события в Риме, сколько торговля со странами Востока, независимо от того, кто там в настоящее время удерживает святые места. Генуэзские и венецианские купцы, которые всегда конкурировали друг с другом, не только не сократили, но даже увеличили радиус своей активности и сделали Константинополь своей новой базой.
Когда новости о разграблении Константинополя достигли Рима, Иннокентий III впал в отчаяние. Он отлучил крестоносцев от церкви, причитая, что «мечи, которые должны были использовать против язычников, обагрили кровью христиан». Крестоносцы «не щадили ни веры, ни возраста, ни пола; совершили кровосмешения, прелюбодеяния и разврат на глазах у людей». Обвинение в кровосмешении озадачивает, но мнение византийцев о Западной Европе как о месте, где живут головорезы и варвары, подтвердилось. Венецианцы сидели в Константинополе еще полвека; они вывезли оттуда великолепную четверку бронзовых лошадей (которая первоначально попала туда из Рима) и украсили ею собор Святого Марка. Только после 1261 г. византийцы смогли восстановить свой город, а возвратить себе квадригу им так и не удалось.
Несмотря на поражение, Иннокентий III не утратил самонадеянности. В 1209 г. за отказ утвердить его ставленника на посту архиепископа Кентерберийского он отлучил от церкви короля Англии Иоанна Безземельного (1199–1216) и наложил интердикт на всю Англию. Король капитулировал и объявил Англию папским фьефом. В том же 1209 г. Иннокентий начал очередной крестовый поход, но теперь не против мусульман, а против катаров-альбигойцев, живших на юго-западе Франции. Для борьбы с этой ересью, утверждавшей, что в мире есть доброе и злое начало, а путь к спасению лежит через аскетизм, был учрежден новый монашеский орден – доминиканцев.
Примерно сорок лет катары сопротивлялись и папе римскому, и французским королям и боролись против дознавателей, предшественников инквизиторов. В 1244 г. последний оплот катаров, крепость Монсегюр, расположенная на вершине неприступной горы, была наконец взята, после чего две сотни лидеров еретиков взошли на гигантский костер. До сего дня это место навевает печальные воспоминания. И одержимость, с какой церковь преследовала катаров, и их (предполагаемые) сокровища до сих пор завораживают историков и романистов.
Четвертый Латеранский собор против Великой хартии вольностей
Своей властью папа Иннокентий III был во многом обязан междоусобицам, на рубеже XIII столетия серьезно ослабившим европейские монархии. В 1214 г. международная напряженность достигла максимума, а спор за город Сент-Омер, расположенный на старой лотарингской границе, предвосхитил грядущие столкновения. Граф Фландрии вступил в союз с королем Англии Иоанном Безземельным, а также императором Священной Римской империи и германским королем Оттоном IV. Их противником был король Франции Филипп II Август (1180–1223), чье право на Сент-Омер было оспорено. Короля Франции заочно поддержал двадцатилетний соперник Оттона, еще один претендент на императорскую корону, Фридрих Сицилийский (который впоследствии станет королем Фридрихом II). В 1214 г. враги сошлись в битве при Бувине, победу в которой одержал Филипп II.
Для Иоанна Безземельного поражение обернулось катастрофой: королю пришлось смириться с потерей Анжуйской империи, которую ему оставили отец Генрих II и мать Алиенора, – он безвозвратно лишился Нормандии и Бретани. Наконец-то Филипп II Август мог считать себя настоящим королем большей части Франции. В Англии вспыхнула гражданская война между королем Иоанном и его баронами. Годом позже, в завершение всех его несчастий, короля вынудили подписать хартию на лугу Раннимид недалеко от Виндзора. Хартия утверждала права баронов, а в известной мере и всех свободных людей и ограничивала судебную и исполнительную власть монарха. Королю пришлось смириться с тем, что он больше не сможет взимать налоги без одобрения королевского совета из двадцати пяти баронов. Кроме того, ему пришлось подписаться под обещанием: «Никому не будем продавать права и справедливости, никому не будем отказывать в них или замедлять их». Каждый человек теперь имел право на «справедливый суд равных по закону страны». Это была примитивная декларация о равенстве всех мужчин перед законом. Женщины не упоминались.
Как только Иоанн Безземельный подписал хартию (позже названную Великой хартией вольностей), он тут же от нее отрекся. Новый феодальный сюзерен английского короля, папа римский Иннокентий III, поддержал его эдиктом, где назвал хартию «гнусной, позорной, незаконной и несправедливой». Разъяренные бароны выразили Риму свое презрение, пригласив наследника французского трона, будущего Людовика VIII, высадиться в Англии, свергнуть Иоанна и стать их королем, что Людовик и сделал, захватив в 1216 г. Лондонский Тауэр. В том же году Иоанн Безземельный умер, и Людовику пришлось отступить: английские войска, сражавшиеся за сына Иоанна, девятилетнего Генриха III (1216–1272), коронованного в Глостере, разбили французов под Линкольном и на море у Дувра. Поначалу Генрих правил при помощи престарелого сэра Уильяма Маршала, прославленного воина, о котором говорили, что он одолел на турнирах пятьсот рыцарей.
А Иннокентий III достиг вершин своей умопомрачительной карьеры. В 1213 г. папа созвал 1500 делегатов на Четвертый Латеранский собор в Риме. Прелаты собрались, чтобы обсудить или как минимум одобрить его видение церкви как господствующей силы, нетерпимой к инакомыслящим, но теперь реорганизованной и дисциплинированной. Собор заново утвердил примат папы над гражданскими властями и духовенством. Церковь впервые официально употребила термин «преосуществление», подтверждая, что в таинстве евхаристии хлеб и вода действительно становятся телом и кровью Христовой. Прелаты заклеймили иудеев как граждан второго сорта и призвали к истреблению еретиков. Кроме того, собор выделил время, чтобы положить конец таким примитивным юридическим практикам, как ордалии и судебный поединок.
Декреты Четвертого Латеранского собора были обнародованы в 1216 г., через год после подписания Великой хартии вольностей. В свете последующего исторического развития эти два документа начала XIII в., несомненно, притягивают к себе внимание. Декреты Иннокентия были деспотичными и полными предубеждений, они отдавали религиозную империю под власть одного человека, как в духовных, так и в мирских вопросах. Эта возрожденная Римская империя диктовала свои законы всему христианскому миру.
Великая хартия вольностей начинается с признания власти церкви, но от постановлений Латеранского собора отличается кардинально. Документ был светским, прагматичным, носил индивидуалистический характер и обращался ко всем подданным короля. Безусловно, Великая хартия вольностей во многом отражает баланс сил, сложившийся в Англии XIII в., но со временем на нее стали ссылаться как на основополагающий текст о гражданских свободах и подтверждение английской исключительности. Что ни говори, а хартия рисует нам совершенно другую картину средневекового общества, отличную от представленной Иннокентием III. Киплинг позже напишет: «Но коль король иль люд простой / Уклад нарушит вековой, / Тревога пробежит волной / По Раннимида тростникам».
7Усиление государств1215–1400 гг.
Фридрих II
Папа римский Иннокентий III намеревался превратить христианскую Европу в империю духа под собственным началом. Европа могла бы посвятить свою душу служению единственному господину – церкви, но вот тело ее состояло на службе у других владык – королей и императоров. Между ними, по крайней мере в Центральной Европе, ненадежным мостиком пролегла Священная Римская империя. Когда созванный Иннокентием Четвертый Латеранский собор ненадолго обратился к мирским вопросам, он признал императором Священной Римской империи двадцатидвухлетнего короля Германии Фридриха II (1220–1250). Едва ли делегаты хоть немного знали человека, которого удостоили титула.
Фридрих, как и его дед Барбаросса, напоминал комету, ярко сверкнувшую в небе Средневековья – и исчезнувшую, не оставив следа. Немец по происхождению, он появился на свет в 1194 г. в Италии, в Апулии, где его сорокалетняя мать родила сына прилюдно, на городской площади, чтобы опровергнуть любые сомнения насчет своего материнства. В его жилах текла немецкая и сицилийская кровь, а Палермо всегда был его любимым городом. В возрасте двух лет он стал королем Германии, в три года – королем Сицилии. Более того, его опекуном был сам папа римский Иннокентий III.