андр Казанцев не имел до этого премий. Даже Обручев и Ефремов получали премии только за научные работы, а не за литературу.
В редакции «Уральского следопыта» собрались люди, беззаветно любящие фантастику. Это Виталий Бугров, это Сергей Казанцев (не родственник Александра Казанцева) и еще несколько человек. Они решили учредить первую в СССР фантастическую премию, а это можно было сделать только с разрешения вышестоящих структур. Уральцы связались с москвичами: в Москве был замечательный писатель-фантаст Сергей Абрамов, который занимал должность в Союзе писателей — был, как говорили, «литературным функционером». Абрамов провел нужные переговоры, и премию разрешили. Но с условием, что первым лауреатом должен был стать Александр Казанцев. Типа, если хотите награждать фантастов, то награждайте верного партийца.
Надо понимать, что для внешнего читателя Казанцев и правда был авторитетом и великим писателем. Но вот для внутреннего читателя, того самого фэна, который внимательно следил за жанром, за его развитием, за молодыми авторами, Казанцев был фигурой довольно одиозной — реакционером, пережитком прошлого и помехой на пути развития фантастики. Вручать именно ему первую фантастическую премию в стране было западло. А что делать?
Организаторы выкрутились. Они сказали: «Хорошо, не вопрос. Значит, в этот раз лауреатов будет двое: ваш Казанцев и наши Стругацкие». Так и сделали.
Так вот, эта встреча и это вручение конвентом еще не были. Это было торжество по поводу, всего полдня: само вручение, фуршет и автограф-сессия Казанцева и Аркадия Стругацкого. Борис тогда по состоянию здоровья доехать не смог. Потом были долгие, в ночь, посиделки в редакции «Уральского следопыта» с разговорами на самые разные темы. И вот это уже было прообразом конвента. И в следующем, 1982, году «Аэлита» была повторена уже как съезд любителей фантастики. Там уже были доклады и выступления, а не только вручение премии. Любой фантастический конвент у нас до сих пор примерно такой — встречи с писателями, разговоры о фантастике, о вымышленных мирах, о книгоиздании, доклады, автограф-сессии и прочее безудержное тусование. И обязательно премии, штук пять, не меньше.
В 1981 же году появилась и первая читательская премия. Она называлась «Великое Кольцо» и вручалась по результатам голосования, которое проводила по переписке конгломерация КЛФ. Они составляли общий список номинантов, по нему голосовал каждый клуб у себя, а потом по переписке координировались и выявляли победителя.
В 1982 году была еще одна первая ласточка: в Перми состоялся так называемый Областной семинар КЛФ, это прообраз немножко другого направления конвентов. Это был, скорее, рабочий съезд организаторов, то есть «на наши деньги» — как «Мастер-Зилант». Там собирались не любители фантастики, а организаторы мероприятий для любителей фантастики, со своей повесткой и проблематикой. Он тоже успел состояться два раза, прежде чем всю эту лавочку прикрыли.
Разгром и первые победы
Все было замечательно, сообщество организовывалось, находило новые формы существования, активности, осознавало себя. Но недолго музыка играла. Клубы любителей фантастики более-менее благополучно существовали до символической даты 1984. К 1984 году их стало достаточно много, чтобы ими заинтересовались во всевидящей Конторе Глубокого Бурения. Это не миф, не городская легенда: любителей фантастики действительно разгоняли, запрещали собираться и так далее. Арестов не было, правда, но были «приглашения на беседы». Были увольнения с работы, исключения из комсомола и т. д.
Такие вещи делались централизованно, так что клубы любителей фантастики были повсеместно распущены и, наверное, года на три возникла штилевая зона, когда никакая сколько-нибудь связная деятельность вокруг фантастики не велась. Я могу понять испуг ответственных органов, потому что самоорганизация шла как цунами. Скорость ее начала зашкаливать. Вот цитата:
«В нарушение положения о любительских объединениях городские клубы фантастики организуют свои филиалы в учебных заведениях, библиотеках, направляют в другие клубы различные материалы, выпускают рукописные журналы, информационные бюллетени. Без разрешения органов культуры они проводят диспуты, тематические вечера и спектакли на фантастические темы в крупных залах, школах, пионерских лагерях. Имеет место попытка клубов любителей фантастики уйти из-под контроля органов культуры, профсоюзов и комсомола, вести свою работу без их ведома. Изучение показало, что некоторые профсоюзные и комсомольские комитеты, органы культуры, учреждения народного и профессионально-технического образования, вузы, отделения Всесоюзного добровольного общества любителей книги Союза писателей СССР самоустранились от руководства клубами любителей фантастики, не анализируют содержание их деятельности, не принимают необходимых мер по наведению в них должного порядка».
Это не пародия, это реальная докладная записка отдела пропаганды ЦК КПСС от марта 1984 года.
Тут надо понимать некоторую, с точки зрения властей, справедливость этих опасений, потому что клубы любителей фантастики раздражали не просто фактом своего существования, суетой и мельтешением. Был еще один важный момент — они занимались самиздатом. Прочувствовали весь ужас?
Все время своего существования, все эти долгие десятилетия и до самой перестройки фантастика была жутким дефицитом. Я первый раз шкурой прочувствовал, что такое настоящая антиутопия, когда читал библиографии за семидесятые годы. Был такой ежегодный альманах «Мир приключений». Он публиковал библиографию фантастики за предыдущий год, чтобы читатели знали, что им искать. Так вот, кажется, в 1976 году — за весь год, все русскоязычные издания, по всему Советскому Союзу — было всего семнадцать книжных изданий. Семнадцать. Из них одиннадцать — переиздания Беляева, Толстого, Грина и Казанцева. Новинок — шесть. Были еще, конечно, рассказы в журналах, отдельные публикации в неспециализированных сборниках... Но за год ШЕСТЬ КНИГ. В столицах фантастика, по-моему, до прилавков просто не доходила. В регионах, по легендам, книжки на прилавки попадали, но тоже очень ненадолго. Причем здесь даже не особо было важно качество и не играло роли имя писателя, достаточно было надписи «фантастика». Сметалось абсолютно все, имевшее такую маркировку. И поэтому людей в клубы приводила не только жажда общения, но и возможность поменяться книгами. Ну, нельзя было, дочитав одну фантастическую книжку, пойти в магазин и купить еще одну. Не было их в продаже. И встречи с людьми, уже имевшими свою собранную библиотеку, позволяли расширить круг чтения.
Но этого тоже было недостаточно. И в КЛФ начал процветать самиздат. Самиздат — это было, конечно, крамольно, хотя надо понимать, что любителям фантастики на любую политику было в среднем пофиг. Никакая крамола их не интересовала, а интересовало их чисто восполнение дефицита. То есть это были в основном допечатки официально выходивших книг. Да, обыденные тиражи тогда были — сто-триста тысяч (сейчас, для сравнения, стартовый тираж — две-три тысячи). Но даже такие тиражи не могли удовлетворить этот спрос. То есть вот есть какая-то абсолютно легальная книга, где-то абсолютно легально изданная, одобренная цензурой, выпущенная государственным издательством (других тогда не было). И не досталась, кончился тираж. И вот ее и допечатывают самостоятельно.
И второй вариант, уже, да, более сомнительный, но опять же, никакой крамолы туда не закладывалось. Это самопальные переводы западной фантастики.
С переводами в Советском Союзе было двояко: с одной стороны, их было очень мало, и значительная их часть была идеологически нагружена: то есть вся англоязычная фантастика — можете себе представить, насколько это колоссальный корпус текстов, — переводилась примерно в тех же количествах, что и фантастика отдельно социалистических стран. То есть на каждый сборник, допустим, американской фантастики выходил сборник югославской, румынской, болгарской или чехословацкой фантастики. Сравнительное качество и сравнительную значимость можно предположить. Ничего плохого не хочу сказать о фантастах социалистических стран, особенно про Чехию, там богатейшая своя фантастическая традиция, но тем не менее масштаб немножко разный.
А с другой стороны, поскольку переводилось фантастики крайне мало, то шлак этот фильтр не проходил. Те тексты, которые переводились, если они не были идеологически как-то отдельно ценны (так-то и среди американской фантастики попадались те, которые, кроме сочувствия Советскому Союзу, ничем не выделялись)... Так вот, если текст, несмотря на отсутствие идеологической подоплеки, проходил этот фильтр, можно было гарантировать, что это качественный текст, это хороший рассказ или хороший роман. Таким образом, довольно долгое время советский читатель был знаком только с вершинами западной фантастики и, не имея возможности критически к этому отнестись, начинал думать, что вся западная фантастика такого качества. Разочарование пришло несколько позже. А тогда, в семидесятые годы, очень большая часть вот этих самиздатовских подпольных книг была просто самодеятельными переводами абсолютно невинных каких-нибудь приключенческих западных книжек. О качестве этих переводов молчим, разумеется, но там опять же было не до жиру, потому что это было настолько непривычно и ни на что не похоже, что уже было совершенно неважно, какого качества литературный текст. Такие вещи тоже набирались на пишущей машинке, ксерокопировались, фотокопировались...
Но, при всей невинности, это было «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Сегодня он печатает какого-нибудь, простите, Гарри Гаррисона, а завтра «Хронику текущих событий» будет размножать. В общем, подозрение клубы любителей фантастики вызвали в КГБ обоснованное.
Итак, резюмируем. Первая задача, которая начала к тому времени решаться, — восполнение дефицита за счет самиздата. Вторая задача, которую фэндом худо-бедно начал решать, — связь между клубами, организация полноценного комьюнити. Люди успели там за десяток лет узнать друг о друге, наладить какую-то переписку. Создавались какие-то каталоги адресов, как у нас на заре ролевого сообщества. То есть в какой-то момент появилась возможность прийти в клуб и там не только общаться на месте, но и начать переписываться с другими людьми, тоже любящими фантастику.