Подобно тому как юнкерская армия фон Секта после поражения обнаружила много общего с Красной армией, идеи Гитлера были ближе к взглядам Ленина, чем к традиционному европейскому консерватизму. И Ленину, и Гитлеру импонировали извращенные версии либеральной идеологии XIX в., представленные в трудах Гегеля, Маркса и Дарвина: движение к утопии путем борьбы. Эта концепция идет вразрез с консервативной мыслью. Ленинизм и нацизм унаследовали генетический код этой идеологии в исковерканном виде, и виной тому была кровавая бойня Великой войны 1914–1918 гг. Как и генералы Первой мировой войны, ни Гитлер, ни Ленин не интересовались судьбами отдельных людей. Для них существовали лишь массы, будь то рабочие или немецкая раса, и они оба были готовы не моргнув глазом приговорить к смерти всякого, кто, по их мнению, преграждает путь к прогрессу. Не случайно их обоих приводил в восторг фордизм, система поточно-массового производства, которую создал гуру новой промышленной эры, Генри Форд.[28]
Такова была атмосфера, когда на политической сцене появился Гитлер. Молодая партия нацистов (Гитлер не был ее создателем) была лишь одной из десятков крайне правых организаций, обосновавшихся в Мюнхене в 1920 г. Свои принципы, риторику и флаг она заимствовала у пангерманистов и протестантов националистического толка. Когда Гитлер стал фактическим лидером партии, ее тактика приобрела характерные черты – уличные стычки и популизм в ленинско-большевистском духе.
При этом Гитлеру удалось убедить людей, что он желает лишь одного – вернуть старые добрые времена. Пожалуй, лучше всего продемонстрировать ложь, лежащую в основе нацизма, позволяет архитектура. Посмотрите на фотографию знаменитой Высшей школы строительства и художественного конструирования, Баухаус (вверху). Это подлинный гимн модернизму, созданный архитекторами левого толка, которые считали, что безликие здания, похожие на фабрики, улучшат жизнь народа.
Другой снимок запечатлел Министерство авиации нацистской Германии, построенное десять лет спустя. Те же очертания, напоминающие заводские корпуса, и уже знакомые сталь и бетон, однако внешние детали придают зданию псевдоклассический облик.
Гитлер, который прятал свой радикальный модернизм за внешним консерватизмом, производил неоднозначное впечатление. Он говорил, что хочет вернуть Германии былую славу, при этом его люди в своих действиях использовали коммунистические методы: они называли себя движением, выливали потоки желчи на реакционеров, разбрасывали листовки из мчащихся грузовиков и устраивали потасовки на улицах.
Вскоре нацисты привлекли внимание Эрнста Рёма, штабного офицера, с лицом, изуродованным боевым шрамом. В Мюнхене его прозвали «пулеметным королем» – он контролировал огромные тайники с оружием и боеприпасами, созданные для баварского народного ополчения. Молодая партия так понравилась Рёму, что он вступил в ее ряды и возглавил штурмовые отряды (Sturmabteilung, сокращенно СА).
Рём играл важную роль, помогая поддерживать связь со старой прусской элитой. В этом заключалось одно из ключевых условий успеха нацистов. В начале 1920-х гг. Гитлер был фигурой второго плана по отношению к Людендорфу, который управлял Германией в 1917–1918 гг. Близость к Людендорфу обеспечивала ему уважение и привлекала богатых спонсоров. Кроме того, общение с Людендорфом серьезно изменило его образ мышления. Только теперь архипрусская концепция жизненного пространства на Востоке (Lebensraum im Osten) стала центральной частью гитлеровской идеологии – в нацистском манифесте 1920 г. о ней не сказано ни слова.
9 ноября 1923 г. Гитлер и Людендорф предприняли попытку захватить власть, устроив «пивной путч» в Мюнхене. Они намеревались занять центр города и выступить в поход на Берлин. Затея окончилась провалом и могла стоить Гитлеру карьеры. Но, вместо того чтобы назначить ему наказание, соразмерное тяжести преступления – а речь шла о государственной измене и попытке вооруженного переворота, – баварские судьи, настроенные против Берлина, дали ему всего год заточения в крепости. Обычно такое наказание получали офицеры, нарушившие гражданский закон, но не преступившие воинский кодекс чести. Такой приговор был почетным для Гитлера (бывшего капрала) и не воспринимался как кара.
Но тогда казалось, что ему пришел конец. Валютная реформа, которая остановила гиперинфляцию, и американские займы в рамках плана Дауэса изменили настроение в обществе, и люди были готовы дать молодой республике шанс. В правящую коалицию вошла даже НННП. Берлин стал одним из центров духовной жизни Европы.
Культура Веймарской республики
Впервые после 1819 г. немецкая культура ощутила себя свободной от прусского абсолютизма и «пронизанной некомпетентностью тирании» Австрии (Виктор Адлер). Германия наконец стала западной страной, где никого не призывали на военную службу, женщины имели право голоса, гомосексуалы могли открыто наслаждаться ночной жизнью, а евреи – занимать любые должности в университетах и властных структурах. Люди с удовольствием впитывали американскую культуру – и преображали ее. Бертольт Брехт и Курт Вайль создали «Трехгрошовую оперу» и «Махагони», где стирается грань между легкой и серьезной музыкой, а джазовые баллады делаются частью театрального действа. Источником вдохновения для художников стали плакаты и уличные сцены. Писатели стремились передать атмосферу большого города и его бешеные ритмы – таков, например, роман Альфреда Дёблина «Берлин, Александерплац». В стране бурно развивалось кино – подобные глубины мистики, эротики и образности и не снились Голливуду.
«Метрополис», 1927 г.
«Носферату. Симфония ужаса», 1922 г.
«Голубой ангел», 1930 г.
Освободившись от влияния Пруссии благодаря военной и политической победе Запада, Германия вновь оказалась в самом центре событий.
Задним числом – или с учетом печальных реалий нынешней европейской политики – можно предположить, что подъем ощущался лишь в среде берлинской элиты, а остальное население не испытывало ничего подобного. Но история говорит иное. На выборах в рейхстаг в 1928 г. СДПГ показала лучший результат с 1919 г. и стала крупнейшей партией коалиции – а ведь именно социал-демократы ассоциировались в сознании людей с молодой республикой. Нацисты, партия озлобленных захолустий, недовольных американизацией и либерализмом, получили ничтожные 2,8 %.
Однако всего два года спустя они стали самой крупной партией, а в 1933 г. взяли власть в свои руки. Спрашивается, как вот это —
превратилось в это —
Нацисты идут к победе
Очевидная причина случившегося – биржевой крах 1929 г., который парализовал экономику США и остановил выделение кредитов Германии. В сентябре 1931 г. число безработных в стране составило 1,6 миллиона, а в январе 1933-го – 6 миллионов. Сложившаяся система рухнула. Но это было только на руку Гитлеру, поскольку к тому времени он уже пользовался огромной популярностью.
В первую очередь такие изменения в восприятии обществом Гитлера были заслугой НННП. Эта партия могла воззвать к славным именам прошлого или обратиться к богатым покровителям, но она была настолько прусской – а значит протестантской, – что ей никогда не удалось бы завоевать даже электорат правого толка в других регионах Германии. Ее новый лидер, медиамагнат и бывший член совета директоров Krupp Альфред Гугенберг, решил, что нацисты – более компактная и грубая версия НННП. Ядро нацистской партии составляли активисты «из народа», и это было весьма кстати: пусть головорезы, зато свои. Что, если задиры-коричневорубашечники, современные с виду, но консервативные на деле, помогут НННП получить недостающие голоса, а с ними – реальную власть не только в Ост-Эльбии, но и во всей стране? Члены партии тешились этой иллюзией до 4 января 1933 г., когда Франц фон Папен, последний рейхсканцлер перед Гитлером, сказал своим друзьям знаменитую фразу: «Мы наняли Гитлера».
Альянс нацистов и НННП в 1928 г. стал для Гитлера настоящим подарком, поскольку Гугенберг имел огромное влияние на прессу и компании, которые снимали новостные ролики. Гитлер понимал, что в эпоху массмедиа кино становится мощным средством воздействия, и старался как можно чаще появляться на экране. Аристократы и старики в мундирах времен империи не умели работать на публику – в кинохронике они чинно беседовали и махали народу. Гитлер же обожал камеры и был весьма органичен в образе нового человека с горящими глазами. К моменту «краха Уолл-стрит» в 1929 г. он стал национальным героем, и, что особенно важно, при этом никто не отождествлял его с юнкерами или Системой.
Чтобы проголосовать за Национал-социалистическую немецкую рабочую партию, или НСДАП (гитлеровское движение), надо отметить крестиком № 10
Когда рухнула биржа, многие немцы уже восхищались харизматичным лидером, который не сходил с экранов, имел фанатично преданных сторонников, при этом не был запятнан правительственной деятельностью и обещал простые вещи – прямо сейчас. Важнее всего была личность, а не партия. Любопытно, что нацисты указывали имя своего вождя на избирательных бюллетенях с 1928 г.: гитлеровское движение (Hitlerbewegung).
Но к кому апеллировал этот человек и его движение? Ответ на этот вопрос кроется в религиозных и географических различиях, которые по-прежнему делили народ на две части.
Кто голосовал за Гитлера?
Представьте, что вам показали оборотную сторону фотоснимка. Это фото выбранного случайным образом немца, который участвовал в выборах 1928 г. Вы получите приз, если определите, голосовал ли он за нацистов в 1933-м.
«Очевидно, что результаты голосования за нацистов на территории Веймарской Германии определяет один-единственный фактор – доля протестантов среди населения… Самую горячую поддержку Гитлеру оказывают лютеране в сельской местности. Сплошь и рядом исход дела определяет конфессиональный состав электората, который можно оценить по удельному весу католиков… Этот фактор чрезвычайно надежен и стабилен, он влияет на результаты выборов в городах и общинах Рейха гораздо сильнее, чем различные показатели сословной принадлежности».