од в отношении налога на наследство: ставка на мелкие наследства устанавливалась на уровне 6 %, затем постепенно росла и для самых крупных достигала 67 % (см. Таблицу 1). Но за исключением 1793–1794 годов, когда прогрессивные шкалы были введены на некоторое время в качестве эксперимента, в конечном счете после революции утвердились пропорциональные или регрессивные налоги. В XIX веке наследство, переходившее от родителей к детям, независимо от его размера облагалось по ставке 1 %. При его передаче родным братьям и сестрам, кузенам и лицам, не состоявшим с умершими в родстве, ставки хотя и были выше, но размера наследства все равно не учитывали. Данный отказ от прогрессивной шкалы внес значительный вклад в рост концентрации собственности до 1914 года.
Таблица 1
Несколько предложений о введении прогрессивных налогов во Франции XVIII века
Интерпретация. В рамках проекта введения прогрессивного налога на доход, предложенного Грасленом в 1767 году, эффективная ставка налогообложения постепенно повышалась с 5 % для ежегодного дохода в размере 150 турских ливров (что по тем временам составляло около половины среднего дохода на взрослого человека), до 75 % для дохода в размере 400 000 турских ливров (то есть в 1 300 раз больше среднего). Сходную прогрессивную шкалу предполагал и проект налогообложения наследства, предложенный Лакостом в 1792 году.
Источники и цепочки: см. piketty.pse.ens.fr/egalite
Прогрессивная шкала налогообложения в подавляющем большинстве стран появилась только в начале XX века, причем буквально за пару лет. В США верхняя планка ставки федерального налога на доход, по которой облагались самые крупные прибыли, выросла с 7 % в 1913 году до 77 % в 1918 году, а в 1944 году и вовсе достигла 94 % (см. График 20). В 1932–1980 годах, то есть без малого полвека, она колебалась на уровне 81 %. Хотя лидерство в этом отношении и принадлежало Америке, показательная динамика в плане прогрессивной шкалы налогообложения доходов и наследств также наблюдалась в Великобритании, Германии, Франции, Швеции, Японии (см. График 21).
Разве прогрессивный налог можно было бы ввести в отсутствие шока Первой мировой войны и того давления, которое на элиты капиталистических стран оказывал большевистский режим? Ответить со всей уверенностью на этот вопрос не представляется возможным. После 1914 года первый конфликт общемирового масштаба и обусловленные им события, начиная с революции 1917 года, настолько потрясли историю, что пытаться представить XX век без периода между Первой и Второй мировыми войнами, без Советского Союза и холодной войны нет никакого смысла[143]. В то же время в долгосрочной перспективе введение прогрессивного налога следует рассматривать как следствие общественно-политической борьбы и движения трудящихся за выполнение их требований, тоже имеющих свою давнюю историю. Да, на ход этого процесса оказали влияние самые разные события (войны, революции, кризисы), однако их относительная значимость в немалой степени варьируется как от конкретной страны, так и от характера самих этих явлений, которые отнюдь не появились на голом месте, потому как в огромной степени были итогом огромного накала в обществе и существовавшего на тот момент неравенства.
График 20
Введение прогрессивного налога: верхняя планка ставки налога на доход, 1900–2020 года
Интерпретация. Средняя ставка налогообложения самых высоких доходов в США в 1900–1932-х годах составляла 23 %, в 1932–1980-х годах 81 %, в 1980–2020-х годах 39 %. Верхняя планка в указанные периоды составляла соответственно 30 %, 89 % и 46 %.
Источники и цепочки: см. piketty.pse.ens.fr/egalite
График 21
Введение прогрессивного налога: верхняя планка налога на наследство, 1900–2020
Интерпретация. Средняя ставка налогообложения самых высоких наследств в США в 1900–1932 годах составляла 12 %, в 1932–1980 годах 75 %, в 1980–2020 годах 50 %. Верхняя планка в указанные периоды составляла соответственно 25 %, 72 % и 46 %.
Источники и цепочки: см. piketty.pse.ens.fr/egalite
В случае Франции самым удивительным представляется тот факт, что парламентские группировки, решившие в начале 1920-х годов довести верхнюю планку ставки налога до 60 % и представлявшие большинство Национального блока (одного из самых правых за всю историю Республики), состояли из тех же депутатов, которые до войны отказывались голосовать за налог на доход в размере 5 % и задействовали все имевшиеся в наличии средства, чтобы блокировать его одобрение[144]. Через несколько лет – в политической атмосфере, радикально изменившейся после войны и произведенных ею разрушений, после миллионов убитых и покалеченных, в тот самый момент, когда покупательская способность наемных рабочих еще не вернулась к уровню 1914 года, а многочисленные забастовки сначала в мае-июне 1919 года, а потом и весной 1920 года угрожали парализовать страну – складывалось впечатление, что политический окрас не имел никакого значения. Тогда требовалось обеспечить налоговые поступления, и в этом плане никому даже в голову не приходило щадить самых богатых. Здесь угроза со стороны социалистов и коммунистов сыграла вполне очевидную роль: элитам было лучше согласиться на прогрессивную шкалу налогообложения, чем рисковать в один прекрасный день нарваться на всеобщую экспроприацию. Но это никоим образом не отменяет факта, что та же самая угроза в конце концов материализовалась в виде убийства в Сараево и взятия Зимнего дворца. Мобилизация на борьбу за введение прогрессивной шкалы налогообложения, набравшая силу еще до войны, в значительной мере подожгла этот фитиль[145].
Ключевую роль общественно-политической мобилизации наглядно демонстрирует анализ других стран. В Швеции режим, построенный на доведенном до крайности цензовом принципе, стал пересматриваться в 1909–1911 годах. Поскольку два мировых конфликта эту страну затронули относительно мало, можно утверждать, что решающим на пути к созданию социального государства и введению прогрессивной шкалы налогообложения стал приход к власти социал-демократов. Тогда же, в 1909–1911 годах, разыгрались и основные события в Великобритании – падение палаты лордов и одобрение народного бюджета, предусматривавшего, с одной стороны, прогрессивное налогообложение, с другой – высокие расходы на общественные нужды. В Соединенных Штатах федеральной налог на доход был введен в 1913 году. К Первой мировой войне это решение не имело никакого отношения: его приняли в результате длительного процесса пересмотра Конституции, инициированного в 1895 году, что свидетельствует о накале мобилизации народа на борьбу, а также запроса на экономическую и фискальную справедливость, наблюдавшегося в тот период в стране[146]. Кроме того, здесь также нельзя обойти молчанием основополагающую роль кризиса 1929 года, который для США стал гораздо болезненнее и обернулся куда более значимыми последствиями, чем Первая мировая война или революция в России. Этот кризис продемонстрировал всем и каждому, что капитализм надо взять под контроль, и сподвиг Рузвельта в 1930–1940-х годах ужесточить прогрессивную шкалу налогообложения, повысив ставки до невиданных на тот момент уровней.
Реальная прогрессивная шкала и общественный договор: вопрос согласия платить налоги
Какое подлинное влияние на экономику оказало введение прогрессивной шкалы налогообложения? В первую очередь нам следует опровергнуть общепринятое мнение о том, что ее верхние ставки нельзя будет применить ни к кому, а раз так, то она в принципе не может оказать сколь-нибудь важного влияния. Да, самые высокие ставки налогообложения на уровне 70–80 % действительно затрагивают лишь крохотную долю населения, в общем случае 1 % или даже 0,1 % самых богатых[147]. Но истина заключается в том, что начало XX века характеризовалось огромной концентрацией доходов и особенно собственности: во Франции 1 % самых богатых владели половиной всей частной собственности страны, в Великобритании – двумя третями. При этом 0,1 % самых богатых во Франции владели четвертью всей частной собственности, а в Великобритании – более чем третью. Если исключить из этой картины недвижимость и сосредоточиться исключительно на средствах производства, то концентрация окажется еще выше. Иными словами, хотя ставка налогообложения в 70 % или 80 % и касалась только весьма ограниченной и поистине крохотной доли самых богатых, в собственнических обществах «Прекрасной эпохи» они обладали значительным весом, что в немалой степени способствовало укреплению режима неравенства. Подробный анализ наследственных архивов Франции на индивидуальном уровне позволил выявить, до какой степени прогрессивная шкала налогообложения доходов и наследств содействовала радикальному снижению концентрации собственности, имевшему место в 1914–1950-х годах[148].
Если же говорить о США, то, принимая во внимание всю совокупность поступлений (федеральный налог на доход, но также и остальные налоги и сборы на всех без исключения административных уровнях), можно прийти к выводу, что в 1914–1980 годах вся фискальная система страны тоже базировалась на жесткой прогрессивной шкале. В конкретных цифрах эффективные ставки, по которым платили налоги 90 % самого бедного населения, были существенно ниже средних по стране, в то время как для 1 % или 0,1 % самых богатых достигали 60–70 %, что больше чем втрое превышало средние по стране (см. График 22[149]). Этот вывод подтверждают и имеющиеся в нашем распоряжении данные по динамике европейских стран. Иными словами, прогрессивная шкала налогообложения в указанный период приобрела массовый, неизбежный характер.