еобщего голосования, однако реальная власть остается в руках Совета глав государств и Совета министров, которые собираются за закрытыми дверями. В эти органы от каждой страны входит по одному представителю и каждый из них обладает правом вето при решении фискальных и бюджетных вопросов, из-за чего заявленная наднациональная парламентская демократия на деле оказывается пустышкой[255]. Если каким-то чудом удается единогласно принять решение, такое как план перезапуска экономики во время кризиса Covid-19 2020 года, одобрив с этой целью общий долг для помощи самым пострадавшим государствам, следующим шагом его должен одобрить каждый национальный парламент, единственный в существующем правовом поле правомочный орган, способный распоряжаться средствами своих налогоплательщиков, что в огромной степени затягивает и усложняет весь процесс. Один из способов выйти из этого тупика мог бы заключаться в учреждении Европейской ассамблеи, состоящей из депутатов национальных парламентов (например, пропорционально их населению и представительству политических групп), и наделении ее правом одобрять простым большинством определенный круг бюджетных, фискальных и социальных вопросов, оговоренный странами-участниками процесса[256].
Таблица 3
Новая организация процесса глобализации: наднациональная демократия
Интерпретация. В соответствии с предложенной системой организации договора, регулирующие процесс глобализации (обращение товаров, капитала и рабочей силы), предусматривают создание в рамках заинтересованных стран наднациональной Ассамблеи, отвечающей за глобальное общественное благополучие (климат, наука, образование, право на труд и т. д.), а также за глобальную фискальную справедливость (общие для всех налоги на самые крупные состояния, на самые высокие доходы, на самые крупные компании, углеродный налог).
Примечание. Странами A, B и т. д., могут быть такие государства, как Франция, Германия, Италия, Испания и т. п. В этом случае упомянутая наднациональная Ассамблея будет Ассамблеей европейской. Вместе с тем, страны A, B и т. д., могут входить в региональные союзы, такие как Европейский Союз, Африканский Союз и т. п. – в этом случае это уже будет наднациональная Ассамблея Евро-Африканского Союза. В зависимости от конкретного случая, наднациональная Ассамблея может состоять из депутатов национальных парламентов и/или из специально избранных в нее депутатов.
Источники и цепочки: см. piketty.pse.ens.fr/egalite
За социальный, демократический федерализм
Вопрос социально-федерального государства касается не только Европы. Введение новых форм социального федерализма – демократического федерализма, заточенного на реализацию понятных, поддающихся контролю целей, – является задачей планетарного масштаба. К примеру, страны Западной Африки сегодня ведут дискуссии о том, как наделить новым смыслом общую валюту и окончательно выйти из-под колониальной опеки. Это дало бы возможность задействовать западноафриканскую валюту в реализации проекта развития, в основе которого лежат инвестиции в молодежь и инфраструктуру (чтобы она не только способствовала движению капитала самых богатых, но и решала другие задачи). Для достижения этой цели нам не обойтись без создания новых форм фискального и бюджетного федерализма, сначала на уровне западноафриканских государств, а потом, в потенциале, и всего Африканского союза. При этом мы в обязательном порядке должны извлекать уроки из прошлых неудач, в особенности из конфликтов вокруг фискальных трансфертов, зачастую подрывавших проекты федерализации в период после обретения бывшими колониями независимости[257].
В плане обеспечения сплоченности вокруг проектов такого рода ключевую роль, конечно, играет вопрос фискальной справедливости и налогообложения самых богатых. В идеале следовало бы создать подлинный общественный финансовый кадастр, учитывающий любые сделки владельцев активов как на национальном, так и на международном уровне[258]. С 2008 года, когда в мире разразился очередной финансовый кризис, ведутся дискуссии о том, как добиться финансовой прозрачности и автоматической передачи банковской информации в масштабах всего мира, но перспективы этого процесса сегодня остаются весьма туманными[259]. Будущий прогресс в этом вопросе, как и во многих других, также будет зависеть от односторонних действий, на которые уже сегодня могут решиться различные страны, не дожидаясь широкого консенсуса на региональном или общемировом уровне. В частности, каждое государство может обязать владельцев недвижимости, профессиональных активов и производственных объектов на их территории (либо тем или иным образом подразумевающих использование этой территории) сообщать личность подлинных собственников, размер получаемых прибылей и т. д., чтобы применить к ним прогрессивные шкалы налогообложения, одобренные на демократической основе[260]. Двигаться вперед можно, только объединяя односторонние действия с социально-федеральными механизмами, продвигаемыми на уровне коалиций разных стран, а не противопоставляя эти разные подходы друг другу.
В международном масштабе, например на уровне европейско-африканского сотрудничества, идея создания совместных ассамблей может показаться неожиданной и наивной. Но в действительности на фоне важнейших вызовов, которые стоят перед нами с точки зрения экономического развития, миграционных потоков и деградации окружающей среды, подобные форумы становятся все более необходимы. К тому же общественная мобилизация на борьбу, активно набирающая силу, что можно увидеть на примере таких движений, как Black Lives Matter («Жизни черных имеют значение», #MeToo («ЯТоже») и Fridays for Future («Пятницы ради будущего» или «Школьная забастовка за климат»), наглядно показывает, что молодые поколения решительно видят будущее в общемировой, международной перспективе. Когда речь заходит об оценке деятельности транснациональных корпораций, например нефтегазовой компании Total в Уганде или Конго, о задачах в сфере улучшения условий труда или достижения необходимого уровня биоразнообразия, то подобные международные парламентские структуры, позволяющие широкие дискуссии о наиболее подходящих в каждой конкретной ситуации механизмах регулирования, выглядят совсем не как роскошь. Аналогичным образом на такого рода площадках можно было бы обсуждать миграционные вопросы и финансирование высшего образования. В качестве примера можно привести решение, принятое французским правительством в 2019 году, в соответствии с которым студенты из европейских стран вносят ту же плату, что и французские (в пределах 200–300 евро), в то время как студенты из государств за пределами Европы должны платить от 3 000 до 4 000 евро. В то же время объективно ничто не говорит, что студенты из Судана или Мали должны автоматически платить в десять-двадцать раз больше их сверстников из Люксембурга или Норвегии. Можно предположить, что широкое общественное парламентское обсуждение на международном уровне способствовало бы принятию более взвешенных решений, например, облагая налогами родителей или налогоплательщиков из Мали и Люксембурга в зависимости от уровня их доходов. Здесь очень важно, чтобы фундаментальные права, такие как свобода перемещения, в принципе не рассматривались в отрыве от системы государственных услуг и соответствующего бюджетного финансирования.
В заключение отметим, что отказ от подходов, базирующихся на социальном, демократическом федерализме, может способствовать реализации реакционных проектов, ставящих своей целью сгладить ограничения, налагаемые национальным государством, опираясь при этом на авторитаризм. Уже в 1951 году в своей работе «Истоки тоталитаризма» Ханна Арендт писала, что главный минус европейских социал-демократов в период между Первой и Второй мировыми войнами заключался как раз в том, что они так и не создали систему мировой политики, необходимую для адекватного ответа на вызовы мировой экономики[261]. В определенном смысле в этом отношении они остались одни: колониальные империи, в точности как большевистский и нацистский политические режимы, опирались на постнациональные государственные модели, прекрасно приспособленные к различным аспектам мировой экономики и учитывавшие выход промышленно-финансового капитализма на международный уровень. Природа не терпит пустоты: если в постнациональный период не предложить демократический проект, то его место в обязательном порядке займут авторитарные структуры, которые навяжут убедительные в той или иной степени решения в ответ на ощущение несправедливости, порожденное действием экономических и государственных сил, бушующих в мировом масштабе.
Самым драматичным примером аналогичной ситуации, касающимся нашего совсем недавнего прошлого, является возникновение в 2014 году Исламского государства[262] (с многочисленными его всплесками в полупустынях Сахеля и других регионах). По имеющимся данным, регион Ближнего Востока отличается самым большим неравенством в мире в огромной степени из-за того, что полезные ископаемые (которые ко всему прочему лучше всего было бы вообще не извлекать из земли) там сосредоточены на территориях с мизерным населением и контролируются олигархами, которые накапливают на международных рынках колоссальные финансовые ресурсы, да еще и при активной поддержке западных государств, с величайшей радостью продающих им оружие и вовсю пользующихся фондами, оседающими в их банковской системе и спортивных клубах. А всего в паре сотен километров от них Египет с его 100-миллионным населением не располагает средствами, достаточными для образования молодежи или инвестиций в инфраструктуру