в бочках, стоимостью в 300 акче. Единицей налогообложения была семья, ведшая самостоятельное хозяйство. Она могла проживать в одном доме с другой семьей. Обязанность уплаты харача соответствовала условиям внесения военного налога с имущества в 6 флоринов, о которых говорилось в законе Государственного собрания габсбургской Венгрии в 1547 г. Шесть флоринов соответствовали 300 акче или цене одного вола.
Поскольку пастухов, живших не в деревнях, а пасших свой скот в степи Алфёлда, труднее было заставить платить налог, то с них полагалось брать по 50 акче, если пастух имел более 10 голов крупного рогатого скота или более 50 овец. От уплаты харача освобождались судьи, помогавшие османским сборщикам налога, а также жители, обязанные ремонтировать мосты, дороги и крепости. В одних санджаках священники имели такое освобождение, в других — нет. Сборщику налога (эмину) и писцу каждый налогоплательщик вносил по 1 акче. В 1578 г. было издано распоряжение с целью увеличить сумму харача: теперь его следовало платить каждому главе семьи и каждому неженатому, имеющему доход, вне зависимости от имущественного положения.
Все немусульмане (райя), платившие харач, обязаны были вносить по 25 акче денежной подати в пользу своего землевладельца. Она соответствовала налогу с «ворот», собираемому в габсбургской Венгрии. Жители Буды и Пешта от этой подати освобождались, «поскольку обычно не платили во времена королей». Налогоплательщиков обязывали поставлять землевладельцу сено и дрова. Со всего произведенного на земле райя платила землевладельцу десятину. Если крестьянин имел надел в другой деревне, он вносил владельцу земли десятину, а владельцу деревни, где он жил, тридцатину.
Около 1580 г. часть десятины винограда была заменена денежным взносом. Вместо прежнего помещичьего «права корчмы» султанская казна «держала монополию» на продажу вина в течение двух месяцев и 10 дней, когда крестьянин не мог продавать вино. Если производитель вина вывозил его на продажу туда, где не было виноградника, он платил землевладельцу по 155 акче с бочки. В связи с увеличением к концу XVI в. необрабатываемых пашен их мог обрабатывать любой желающий, иногда с освобождением от налога на один-два года. Население платило землевладельцу десятину с пчелиных ульев, свиней, овец, с рыбы, пойманной в реках. Половина рыбы, выловленной в прудах, полагалась землевладельцу.
По мусульманским законам не подлежали обложению крупный рогатый скот и копи. Однако в 1560 и 1580 гг. в ряде поселений стали собирать пастбищный налог — по 1 акче с головы крупного рогатого скота. С мельниц взимали по 50 акче, если они работали в течение года, и 25 с работавших полгода. В отдельных санджаках собирали налог с храмов — 50 акче в год в пользу казны. При выходе девушки замуж землевладельцу полагалось 30 акче, вдове замужество стоило половину этой суммы. Все указанные взносы жители обязаны были делать не по одиночке, а сообща. Повинности исчезнувших из поселений несли все оставшиеся — до следующей описи, которая производилась раз в 10 лет.
Доходы султанского хаса собирались сборщиками налога или вносились самими жителями. Сборщиков направляли прежде всего в пункты, где находились места сбора торговых пошлин, которые следовало взимать ежедневно. Эти пункты располагались по линии Дуная и на Тисе. В деревнях прилегавших к ним местностей также действовали сборщики налогов. Их статус был своеобразен: как служащие они получали ежедневное жалованье, а действовали как откупщики, поскольку сами предлагали казне, с какой местности сколько налога они внесут. Казна давала им полномочия на три года, но если кто-то предлагал большую сумму, то его тут же и назначали сборщиком налогов. Жителям же ряда населенных пунктов хаса султана было предоставлено право самим вносить общую сумму налогов и десятины в будскую казну, что давало жителям местечек возможность для развития хозяйства. В особенности там развивалось товарное скотоводство. Жители местечек хаса выгоняли значительные массы скота на продажу в соседние страны, а османские власти имели от этого денежные доходы в виде пошлин.
Существенной особенностью эйялетов было сохранение в них номинального господства Габсбургов и их фактических претензий на сбор повинностей в подчиненных Порте областях в пользу короля, церкви и венгерских дворян. И Порта признавала правомерность этих претензий, в частности по мирным договорам 1547, 1562, 1568 гг. Фактический сбор повинностей осуществлялся воинами пограничных крепостей и хайдуками, служившими отдельным светским и церковным землевладельцам королевства Венгрия. Набеги воинов и хайдуков являлись большой бедой для крестьян эйялетов.
Такое же стремление расширить круг налогоплательщиков проявляли и османы, которые совершали набеги для сбора налога с жителей деревень, расположенных в тылу пограничных крепостей Венгрии. Добавим к этому угон османами жителей в рабство. По описи 1546 г. казна собирала в Буде ежегодно 40 тыс. акче для содержания 2 тыс. перегоняемых оттуда рабов.
Согласно закону ислама, нельзя было захватывать силой жилища. Но положение это османы не соблюдали. Во всяком случае, к 1570 г. в некоторых городах — Эстергом, Вишеград, Ноград — не осталось ни одного дома, который принадлежал бы местным жителям.
Часть храмов османы немедленно после завоевания превращали в мечети, часть оставляли христианам. При этом соблюдалось строгое запрещение возводить новые, для ремонта требовалось особое разрешение. Взамен сгоревшего храма можно было возвести новый, точно воспроизводивший размерами сгоревший. Османские власти отдавали предпочтение сторонникам Реформации, как противникам католицизма.
В целом система эксплуатации османскими властями местного венгерского населения обеспечивала удовлетворение основного стремления султанской казны — получать как можно больше денег и при этом сохранить их источник — крестьянское хозяйство. Разрушения приносила не система эксплуатации, а факторы внеэкономического характера, в первую очередь набеги отрядов крымчаков и воинов пограничных крепостей королевства Венгрия, военные действия во время больших походов османских войск. О сохранении на высоком уровне производства в сельском хозяйстве в мирные годы в поселениях различного статуса говорят документы — описи, финансовые дневники, таможенные книги. Новейшее исследование данных источников позволяет говорить о необоснованности как романтического взгляда об идиллическом характере отношений между османами и венграми, так и крайней точки зрения относительно того, что там, где проходил конник-осман, якобы больше не росла трава.
Важной особенностью занятой османами части королевства Венгрия было наличие развитой и прочно укоренившейся сети институтов сельского и городского самоуправления, системы правовых норм и обычаев, характерных для развитого феодализма. Введенная султаном система эксплуатации была основана на их сохранении и использовании. Османские власти постоянно увеличивали требования денежных поборов: одноразовые налоги превращались в регулярные, подушный налог (харач, джизия) с 50 акче в середине XVI в. к 80-м годам XVII в. фактически (с учетом обесценения денег) увеличился в 3 раза, наряду с прежним военным налогом («нузул») стали требовать другие поборы на содержание войск. Местная администрация произвольно, иногда в 2 раза, увеличивала суммы налогов, установленные в Истанбуле. Частные землевладельцы стремились заменять натуральную десятину деньгами. Требуемые суммы резко повысились в 60-е годы XVII в. Постоянно росли объемы отработок (ремонт крепостей и извоз), принудительных закупок провианта для войск.
Внесение денег и провианта являлось для населения как бы «платой» за возможность самостоятельного решения вопросов повседневной жизни. Органы власти османов находились только в поселениях, где жили османы (военные и гражданские лица): в Буде, Эстергоме, Эгере, Темешваре. Как и во всей Османской империи, османские воины стали заниматься хозяйством, торговлей, ростовщичеством, приспосабливаясь при этом к местным условиям.
Обособленность подчиненного населения сохранялась: в занятых османами городах оно занимало особые кварталы, а в преобладающем большинстве населенных пунктов и в крупных городских поселениях Кёрёше, Кечкемете и Цегледе османов не имелось. Получение денег в виде «откупа» за хозяйственную и судебную самостоятельность было выгодно османским властям, а населению оно позволяло сохранять обычное право, этнический облик, хозяйство. В первой половине XVII в. османы смирились со свободным отправлением правосудия в венгерских поселениях, однако строго следили за внесением денег, собираемых в виде штрафов и судебных пошлин, требуя плату за разрешение приводить в исполнение смертные приговоры, вынесенные местными венгерскими судьями (с 30-х годов XVII в.).
В течение XVII столетия постепенно возросла роль венгерских дворянских комитатских собраний, а также усилилось влияние дворян на жизнь крестьян их имений, оставшихся в областях Османской империи. С этих крестьян взыскивали половину налога венгерское государство и денежные суммы землевладельцы. В середине XVII в. последним удалось подчинить себе орган крестьянской самозащиты — так называемый крестьянский комитат, с существованием которого мирились османские власти. При этом венгерские власти использовали воинов пограничных крепостей. Фактически постоянное присутствие этих воинов в областях Османской империи помешало такой консолидации османов, которая смогла бы противостоять освобождению этих областей.
Действия различных факторов, в том числе и осуществление венгерским феодальным государством и частными землевладельцами их феодальных прав на доходы подчиненного османам населения, имели в конечном счете позитивный для дальнейшего развития венгерского народа результат: сохранение в течение полутора столетий социальной, экономической, этнокультурной структуры, сложившейся еще до османского завоевания.
ГОСПОДСТВО БАРЩИННО-ДОМЕНИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
В XVII в. прекратилось действие «революции цен». Несмотря на это, в королевстве Венгрия и в Трансильванском княжестве (в последнем в меньшей степени) до середины столетия происходит расширение домена, утверждается барщина как основная форма ренты. Денежный взнос (ценз) заменяется натуральными поставками, от реализации которых феодал получает большие, нежели с крестьян, суммы. Домен расширяют не за счет крестьянских наделов, а в результате распашки общинных пастбищ и расчистки лесов. Барщина составляет два-четыре дня в неделю в первой половине XVII столети