особенности последних двух — Штуттгартского и чрезвычайного Базельского, — последовательно боролась против милитаристской, шовинистической и империалистической политики австро-венгерской монархии, клеймила антинародную политику собственной буржуазии.
Она была единственной политической партией Венгрии — в противоположность Партии независимости и буржуазным радикалам, — которая и после сербского ультиматума продолжала свою линию, называя преступниками тех, кто подстрекал к войне против Сербии, в те дни, когда толпы демонстрантов на улицах Будапешта и других городов несли плакаты с надписями: «Да здравствует война!», «Остановись, собака Сербия!» Еще 25 июля, рискуя быть растерзанными толпой, социал-демократы призывали ослепленных людей поддержать пролетарский лозунг: «Да здравствует мир во всем мире!» Когда же война была объявлена, а произошло это 28 июля, партийное руководство, как бы покоряясь неизбежному, роковому, объявило о своей капитуляции перед силами войны и милитаризма. В настоящий момент, перед лицом орудий и лесом штыков, всякая критика должнa умолкнуть — такую пассивную идею обреченности оно внушало своим сторонникам и тысячам, рабочих.
Таким образом, в течение нескольких дней социал-демократия отбросила, как ненужный хлам, свое интернационалистское Прошлое, откровенно став на социал-шовинистические позиции. Оппортунистические лидеры социал-демократии и профсоюзов призвали пролетариат прекратить на время «оборонительной войны против русского царизма» классовую борьбу, провозгласили «гражданский мир» с венгерской буржуазией. Они помогли господствующим классам переложить все тяготы войны на трудящихся города и деревни.
Как и в подавляющем большинстве партий II Интернационала, потерпела крах вся довоенная идеология и проникнутая оппортунизмом и реформизмом политика венгерской социал-демократии, последовательно, из года в год, изо дня в день, жертвовавшая пролетарскими принципами классовой борьбы и интернационализма, постоянно гасившая революционность класса ради успеха в области организации, пропаганды, ради достижения фетишизированного всеобщего избирательного права, ради парламентаризма и сохранения легальности социалистического движения. Страх перед возможными репрессиями властей в условиях военного времени против партии и профсоюзных организаций сыграл, пожалуй, едва ли не решающую роль в капитуляции реформистского руководства перед империалистической буржуазией. Своим грехопадением в июле 1914 г. оппортунистические лидеры социал-демократии запятнали честь и достоинство классово сознательного пролетариата Венгрии, его славные боевые и интернационалистские традиции.
Вместе с тем в это тяжелое время в венгерском обществе нашлись силы, дерзнувшие идти против течения. Честь нации и достоинство венгерской демократии спасли своим гражданским мужеством, преданностью гуманистическим идеалам художники слова, выдающиеся деятели венгерской культуры — Эндре Ади, Михай Бабич, Дежё Костолани и др. Не будучи марксистски образованным пролетарским интернационалистом, Ади призвал обезумевшие, ослепленные ненавистью массы людей «воздать каждому жителю земли справедливость, свет, красоту; трудиться за освобождение угнетенных, за счастье каждого». Нам нужен «новый патриотизм, — отмечал поэт, — человеческий, народный, социальный патриотизм». Д. Костолани воспринял весть о начале войны как «конец поэзии, конец европейской образованности». Ференц Мора в день объявления войны прямо говорил: поджигателей войны надо искать «в императорских замках, в парламентах и во дворцах бирж». В отличие от многих политических деятелей Ади более трезво оценивал возможные последствия войны с точки зрения национальных венгерских интересов. «Нам все равно конец, проиграем ли войну или выиграем ее», — писал он. Так же как и Михай Каройи, он понимал гибельность союза Венгрии с Австрией и Германией. «Победоносная война Австрии, вернее, Тройственного союза была бы для Венгрии катастрофой», — писал Каройи еще до начала войны.
Следует сказать, что в июле 1914 г. мало кто понимал истинный смысл, значение, масштабы предстоящей схватки. Обманутые пропагандой, многие полагали, что дело ограничится одной Сербией, легкой «прогулкой» по территории небольшого славяноского государства. Отрезвление наступило очень скоро. Легкой «прогулки», победоносного вступления в Белград не получилось. С первых же дней австро-венгерские армии должны были иметь дело с Россией. На Восточный фронт пришлось бросить основные силы. Народ и армия Сербии мужественно сражались против агрессора.
Первое же сражение на Дрине 12–13 августа принесло позорное поражение австро-венгерским войскам. В начале сентября они потерпели жестокое поражение на Восточном фронте под Львовом, в конце сентября русские, прорвавшись через Ужокский перевал, вторглись на территорию Венгрии, а в начале октября заняли город Марамарошсигет в Закарпатье (ныне Сигет в Румынии). Огромные потери понесли венгерские части общей армии во время 6-месячной осады русскими галицийской крепости Перемышль (ныне Пшемысль в Польше). Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не тяжелые для русской армии бои в Восточной Пруссии, которые требовали уделить данному участку фронта все силы и внимание. В апреле 1915 г. русским войскам пришлось уйти из Венгрии. Но в мае того же года для вооруженных сил монархии открылся третий фронт: в войну против своих союзников вступила Италия. Развернулись тяжелые кровопролитные бои на фронте по линии реки Изонцо. Уже весной 1915 г. стало ясно: Австро-Венгрия не в состоянии удержать без активного прямого участия германских сил ни один свой фронт. В мае совместными ударами обеих армий удалось прорвать русский фронт у Горлицы и вернуть обратно Львов и всю Галицию, а в ноябре оккупировать Сербию.
Летом 1916 г. новый фронт образовался на юго-восточных границах империи. Осмелевшая благодаря грандиозному успеху русского генерала А. А. Брусилова на Волыни и в Буковине, 27 августа Австро-Венгрии объявила войну Румыния. Ее войска вторглись на территорию Трансильвании, заняв в начале сентября Брашов. Они продвинулись до линии Марошвашархей (современный Тыргу-Муреш в Румынии), Надьсебен (Сибиу), Турну-Северин. И опять положение спасли германские войска, при помощи которых в конце сентября — начале октября румынские войска были отброшены из Трансильвании, а Румынию оккупировали войска Центральных держав.
Война ускорила переход к государственно-монополистическому капитализму во всех воюющих странах, в том числе и в Венгрии. Перевод экономики на военные рельсы путем государственного регулирования производства и потребления и прямого подчинения важнейших промышленных предприятии военному командованию с подчинением персонала воинской дисциплине начал осуществляться в Венгрии с осени первого года войны. Изыскание и распределение сырья, организация производства железа, стали, цемента, кирпича, хлопка, шерсти и т. д. были сконцентрированы в 40 военно-экономических центрах. Уже в 1915 г. под военным контролем находилось 260 предприятий, а к концу войны — 900. Главным во всех этих мероприятиях, разумеется, являлось обеспечение бесперебойной и неограниченной эксплуатации рабочей силы. Под угрозой отправки на фронт или предания военно-полевому трибуналу все рабочие 17-25-летнего возраста были обязаны беспрекословно выполнять указания и приказы, исходившие от военных властей. Ушедших на фронт как в промышленности, так и в сельском хозяйстве заменяли женщины и дети. Вследствие войны сократился объем продукции, ухудшилось качество, росли дефицит и дороговизна, усилились инфляционные процессы. В начале 1915 г. распоряжением премьер-министра предписывалось при выпечке хлеба 50 % муки заменить ячменем либо кукурузой или картофельной мукой. С лета в Венгрии были введены два «немясных» дня в неделю, а с конца года хлеб стал выдаваться но карточкам. Деревню разоряли, помимо обязательных поставок, частые реквизиции военными властями продовольствия, сырья, скота, лошадей. Еще в январе 1915 г. были запрещены стачки батраков и сельскохозяйственных рабочих.
«Отменить» классовую борьбу, однако, оказалось невозможным даже в условиях жесточайших репрессий военного времени. Отдельные выступления, причем на крупнейших оружейных гигантах Чепеля, отмечались уже в конце 1914 — начале 1915 г. Но более широкий размах они приняли в 1916 г. Оживление рабочего движения сказалось и на деятельности профсоюзов. Прекратилось сокращение их численности, наступившее с объявлением войны: со 107 тыс. в 1913 г. она упала до 43 тыс. в конце 1915 г. В следующем, 1916 г. она увеличилась на 21 % и в декабре уже превысила 55 тыс. Усилились стачечные бои пролетариата за улучшение условий труда и жизни. С последних месяцев 1915 г. определяющее значение для классовой борьбы приобрели антивоенные настроения. Недвусмысленное стремление рабочих и всех трудящихся к прекращению войны и заключению мира нашло свое отражение, искаженное и деформированное империалистическими интересами, также в идеологии и политике господствующих классов.
ОТ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ К ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОМУ МИРУ
Эти новые явления в идеологии, политике и психологическом настрое всех классов общества воюющих стран чутко уловил В. И. Ленин, давший классическое определение сути наступившего поворота: от империалистической войны к империалистическому миру.
В Австро-Венгрии он был обусловлен пониманием призрачности надежд на полновесную победу в войне и стремлением совместно с Германией заключить мир на наиболее выгодных для центральных держав условиях. Такой мир не мог быть иным, как империалистическим, захватническим, разбойничьим, одним словом, аннексионистским. При этом более слабый австро-венгерский империализм по сравнению с более агрессивным и хищным германским был заинтересован в быстрейшем достижении мира. К тому же неустойчивость политического положения в Венгрии становилась все более очевидной с каждым новым месяцем войны. После нескольких «молчаливых» месяцев венгерская печать, невзирая на суровую цензуру, вновь начала задавать острые вопросы: о методах, применяемых австро-венгерским командованием в Венгрии, о положении венгерских солдат, о доле участия Венгрии в военных усилиях монархии и др.