7 г., ни всеобщего, ни сепаратного. Не позволила кайзеровская Германия. Не жаждала мира и противная сторона — Антанта. 1917 г. показал: ситуация для монархии сложилась безвыходная, спасти ее могла только революция. Венгрия, по словам графа Михая Каройи, вела войну, в которой наградой за победу было бы превращение всей Центральной Европы в «одну большую казарму» Германской империи, а поражение неминуемо привело бы к распаду королевства Венгрия.
Тем не менее бессмысленная бойня, каждый день которой приносил все новые и новые страдания и жертвы трудящимся в первую очередь, продолжалась с прежним ожесточением. 20-миллионному населению Венгрии она стоила громадных, несоизмеримых с его численностью потерь: свыше 1 млн убитых и раненых, столько же примерно пленных и пропавших без вести. Одновременно росли баснословные прибыли монополий и финансовых воротил, наживавшихся на крови и страданиях миллионов рабочих и крестьян и подчинивших своему влиянию всю экономику Венгрии.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ. СОЦИАЛЬНО-НАЦИОНАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ
Итогом бурного экономического развития двух десятилетий XX в. явилось превращение еще недавно отсталой аграрно-крестьянской страны в страну аграрно-индустриальную. Взятые темпы были столь высоки, что на них существенно не отразился даже кризис перепроизводства 1900–1903 гг. Он, наоборот, ускорил начавшиеся ранее процессы концентрации производства и капитала, образования монополий, ведущей формой которых являлись картели, слияния банковского капитала с промышленным. Конечным результатом перечисленных процессов стало образование финансового капитала и появление финансовой олигархии, подлинного хозяина венгерской экономики. В годы кризиса была создана большая часть картелей, чисто венгерских, а также смешанных, австро-венгерских. Картели монополизировали производство и сбыт 71 % добычи угля, 95 % железа.
Концентрация коснулась прежде всего ключевых отраслей венгерской индустрии: горнорудной, металлургической, машиностроительной, в особенности новых, передовых и наиболее современных производств, таких, как электротехника и химия. Уже к началу войны тон в экономике задавали 5,5 тыс. крупнейших индустриальных гигантов с числом рабочих свыше 1 тыс. на каждом, на которых было занято 600 тыс. человек. Для сравнения укажем, что еще в начале века таких предприятий насчитывалось всего 2700 и работало на них 300 тыс. человек. Как правило, эти предприятия отличались не только высокой технологией производства и современной техникой, но и высоким уровнем производимой ими продукции: мирового уровня достигли электролампы заводов Ганца, электровозы конструкции Калмана Кандо, ряд других. О повышении общего уровня промышленности свидетельствует тот факт, что энерговооруженность промышленности, горнорудного производства и транспорта за первые полтора десятилетия утроилась, а производство электроэнергии в целом по стране увеличилось в 6 раз.
Суммарная мощность применявшихся в промышленности паровых машин выросла в 100 раз: с 9 тыс. л. с. в 60-е годы XIX в. до 900 тыс. в 1913 г. Важно при этом отметить стабильность процессов индустриализации. В течение 15 лет, с 1898 по 1913 г., ежегодный прирост промышленной продукции составлял 4–5%, т. е. выше среднегодового европейского. Высокие темпы роста в эти десятилетия позволили существенно сократить разрыв между уровнем индустриального развития Венгрии и Европы, хотя и не устранили имевшегося отставания первой. В 1898–1913 гг. Западная Европа увеличила объем промышленной продукции на 70 %, Венгрия — на 120 %. К началу войны потребность страны в промышленных изделиях покрывалась на 68 %, причем наращивание промышленного потенциала продолжалось и в годы войны. За период с 1898 по 1913 г. ввоз промышленных товаров из Австрии упал на целых 12 %. И технический уровень национальной промышленности был достаточно высок, чтобы приступить к производству легковых автомобилей (конструкции выдающегося венгерского инженера-изобретателя Иштвана Чонка) в 1905 г., грузовых — с 1912 г., а в 1913 г. был построен первый самолет собственной конструкции.
Однако бросалась в глаза крайняя неравномерность географического распределения промышленности по стране, размещения производств, особенно современных, с передовой техникой и новой технологией. Уже в начале XX в. в Будапеште находилось 20 % всех промышленных предприятий и 27 % всех занятых в промышленности (вместе с пригородами). По некоторым подсчетам, в Большом Будапеште, за несколько десятилетий превратившемся в гигантский мегалополис, вырабатывалось 30 % всего национального дохода Венгрии.
В то же время явно отставали в темпах индустриального развития окраины королевства, населенные преимущественно немадьярами, отставали не только от Будапешта, но и от среднего по стране уровня. Здесь поощрялось правительством и финансовой олигархией создание лишь той инфраструктуры, которая была необходима для вовлечения в общий оборот ресурсов отдаленных от центра районов.
В собственно Венгрии, в пределах границ, установленных Трианонским мирным договором 1920 г. (в результате его территория Венгрии без Хорватии сократилась с 283 тыс. кв. км до 93 тыс., население — с 18,2 млн до 7,6 млн человек), было сосредоточено 56 % индустриального потенциала. Это явилось следствием целенаправленной национальной политики венгерских господствующих классов, использовавших имевшиеся в их руках рычаги, как политические (различные формы протекционизма), так и экономические (кредиты, капиталы, финансирование), чтобы притормозить рост и усиление конкурирующей национальной буржуазии румын и славянских народов, что удалось сделать лишь частично. Но именно в этой сфере, в сфере кредита, в деле мобилизации небольших капиталов и мелких сбережений земляков-вкладчиков заметно преуспела в начале XX в. национальная буржуазия.
Широкую известность приобрели в довоенные годы румынский Альбина-банк, словацкий Татра-банк, в южных комитатах конкуренцию будапештским банкам составляли кредитные товарищества и кооперативы сербов. Вместе с тем скромные результаты кредитно-денежных учреждений, прежде всего сберегательных касс, не могли идти ни в какое сравнение с размахом операций пяти будапештских монополистических банковских спрутов, прибравших к рукам ключевые позиции венгерской экономики.
Вообще бурный рост финансово-кредитного дела был одним из наиболее примечательных явлений экономической жизни Венгрии, предшествовавших первой мировой войне двух десятилетий.
К началу мировой войны сложилась развитая сеть денежно-кредитных учреждений, количество которых достигло 5 тыс., а капитал — 13 млрд крон (против 700 млн в 1860-е годы). Всю эту многотысячную сеть контролировали упомянутые пять будапештских банковских групп, тесно связанных с иностранным капиталом — австрийским, германским, французским, бельгийским и т. д. Они же осуществляли операции по привлечению иностранных капиталов, выполняли посреднические функции. В указанное время продолжался значительный импорт иностранного капитала, однако благодаря расширению внутреннего рынка, росту производственного потребления и внутренним накоплениям инвестиционная деятельность иностранного капитала сокращалась. В канун войны около 60 % накопления капитала происходило из внутренних источников.
Широко разветвленная система денежно-кредитных учреждений, а также обильный и сравнительно дешевый кредит необычайно ускорили процесс капитализации венгерского сельского хозяйства, создали финансовые предпосылки его модернизации, улучшения его технико-материальной оснащенности, совершенствования технологии сельскохозяйственного производства и его организации. Сумма кредитов, полученных сельским хозяйством за два десятилетия, более чем утроилась, перевалив перед войной за 2,5 млрд крон. Одновременно происходило сращивание промышленного, торгового, банковского и аграрного капитала под руководством финансовой олигархии. Именно в этом следует искать тайну необыкновенно прочного союза земельных магнатов и финансового капитала.
К тому же после введения в 1906 г. высоких аграрных пошлин, что привело к повышению хлебных цен на 30–35 %, венгерскому сельскому хозяйству был обеспечен гарантированный рынок всей империи. Всеми этими благами пользовались в первую очередь крупные помещики, аграрии и латифундисты, переходившие к интенсификации своего хозяйства, к усовершенствованной агротехнике, улучшению почв, использованию отборного семенного материала, стойловому содержанию скота, применению машин и удобрений в массовых масштабах. И в очень скромных размерах крестьянские хозяйства. Но существенное повышение средней по стране урожайности зерновых и других культур было явлением общим (в среднем на 35–40 %). Валовой урожай пшеницы в 1910–1914 гг. вырос по сравнению с 1870 г. в 3 раза, а площадь посевов всего на 50 %.
За два десятилетия перед войной, несмотря на то что экспорт убойного скота увеличился в 2–3 раза, поголовье выросло с 4,5 млн до 6,2 млн голов. Интенсивно развивалось мясо-молочное животноводство, в результате чего за первое десятилетие XX в. молока было надоено на 1 млн больше. Углубились процессы специализации и районирования. Район междуречья Дуная и Тисы (с городами Сегед, Цеглед, Кечкемет, Мако, Надькёрёш), выращивавший знаменитые на всю страну благороднейшие сорта перца и лука, стал поставщиком овощей и фруктов не только для Будапешта, но и на внешние рынки.
Несомненно, внушительный прогресс сельскохозяйственного производства в начале XX в. не внес никаких качественных сдвигов в сущность и характер производственных отношений. Соотношение между крупнопомещичьим и крестьянским землевладением не претерпело существенных изменений. Венгрия, как и прежде, оставалась страной крупных латифундий и скромных по масштабам крестьянских хозяйств. Единственным новшеством капитализации явилось углубление дифференциации крестьянства и пролетаризации деревенских низов. Именно в начале XX столетия Венгрия приобрела славу 3 млн нищих.
В первые десятилетия образовалась громадная по масштабам армия батраков и сельскохозяйственных рабочих, свыше 54 % всего аграрного населения, общая численность его превышала 3,5 млн человек. Весьма значительную долю аграрного пролетариата составляли венгры (свыше 47 %), более 36 %- сербы, 35 — словаки, 32 — немцы, 30 % — румыны. Сельскохозяйственные рабочие — украинцы, словаки, румыны — получали заработную плату, значительно меньшую, чем венгры или немцы.