Л. В.: Вот почему эволюционирующая вселенная не сворачивается и не сходит на нет. Она, наоборот, продолжает развертывание. Мы наблюдаем неумолимое возникновение все больших и больших целостностей, а не все меньших. Возникают все более объединяющие холоны, а не менее объединяющие. Как ты и говоришь: путь от атомов к молекулам, клеткам и организмам — это путь радикального развертывания, а не сворачивания. В общем, мы проделали путь от кварков и грязи к Шекспиру и ракетам, отправляющимся на Луну!
К. У.: Поистине так! В результате такой постоянной дифференциации и интеграции возникает следующая, более высокая форма познавания. Она образуется, когда рассудок, или формальная рациональность, уже дифференцирован и новообретенное многообразие, или новые части, оказываются интегрированы в более высоких целостностях. Этот первый шаг дифференциации производит на свет повсеместно распространенное видение мира как чего-то разделенного, отдельного, дифференцированного на множество разных точек зрения и перспектив. То есть, как правило, новая стадия видит гораздо больше разнообразия, чем это делает рациональность. Затем, на следующей стадии (интегральной), познавание соединяет эти многообразные проявления в более высокие целостности, или единства-в-многообразии. Это и есть, собственно, визионерская логика. Но на стадии начальных дифференциаций все видится просто как расплывчатый и жужжащий мир[65] всевозможных различений, множеств и обособленных, изолированных фрагментов.
Такое воззрение на мир известно как плюрализм, поскольку кажется, что существует огромное многообразие истин и нет сколь-нибудь реального способа определить, какая из них лучше, вернее или реальнее, чем другие (если таковая вообще существует). Поэтому данная стадия также известна как релятивистская (относительная). Она отрицает саму возможность больших картин, которые применимы к миру в целом. С ее точки зрения, есть лишь локальные, относительные, социально сконструированные и обособленные истины. Ни об одной из них нельзя сказать, что она чем-то лучше других. Этот взгляд также называется эгалитарным, поскольку каждая относительная перспектива воспринимается как равно истинная и ни одну из них нельзя считать в чем-то превосходящей другие.
Получается, с одной стороны, это замечательный способ включить всевозможные идеи, наблюдения, и точки зрения, и истины, которые на предыдущей стадии рациональности исключались (ведь последняя пытается определить, какие именно взгляды лучше, точнее или истиннее). Однако плюралистическая стадия видит настолько больше дифференциаций и частных реалий, что она не может определить, какие из них действительно лучше. Равно как неспособна она и связать их в объединенные, интегрированные, холистические системы. Это задача для следующей основополагающей стадии — интегральной, — когнитивные навыки которой уже позволяют ее решить.
Пока она не достигнута, человечеству остается пребывать с миллионом истин, каждая из которых имеет равную ценность. Ни одна из них не лучше другой, ни одна не превосходит другую. Когда вы оказываетесь в ловушке этого во многом разделяющего и раздробленного воззрения, у вас нет способа определить, какие ценности лучше других, какие цели и задачи действительно следует выполнять, а какие поверхностны и ничего не стоят. Когда все ценности равны, ни одна из них ничего не стоит. И поэтому вы теряетесь, утрачивая какой-либо компас, направление движения, будучи лишенными сколько-нибудь объединяющего мировоззрения. Вам остаются только нигилизм и нарциссизм — это-то и есть аперспективное безумие. «Аперспективное» здесь означает, что «ни одна перспектива не лучше другой». В результате получаем разновидность фактически безрассудного в своей раздробленности безумства.
Кстати, это безумие теперь доминирует в значительной части культуры, образовательной системы и в большинстве гуманитарных наук. Это передовой край либеральной политики, управляющий почти всеми неправительственными организациями, доминирующий практически над всеми университетско-студенческими культурами и т. д. Оно находится в самой сердцевине того, что называется постсовременностью (или постмодерном). Плюралистическая, или релятивистская, стадия идет следом за модерновой (современной) или рациональной (отсюда и приставка «пост»). В самом деле, значительная часть развитого мира застряла именно на ней.
Важно отметить, что, когда я только написал «Краткую историю всего» — а произошло это почти тридцать лет назад, — данная стадия только зарождалась в западной культуре и едва ее охватывала. Постмодернизм, деконструкция, мультикультурализм и т. д. начинали свой путь, но вскоре они стали доминировать на академической сцене буквально во всех западных культурах, а также захватили власть в правительственных структурах и определенных политических партиях, начали преобладать в течениях литературного критицизма, проникли буквально во всю университетско-студенческую культуру и т. д. Это аперспективное безумие — постмодерновая плюралистическая стадия релятивизма — на самом деле оказалось целой отдельной стадией. Она занимает целую веху 6, и то, что ранее носило такое название в «Краткой истории всего» (а именно интегральный кентавр), теперь именуется вехой 7. Таким образом, в качестве основополагающих структур / уровней у нас теперь есть «…мифическая, рациональная, плюралистическая, интегральная…».
Л. В.: Очень забавно, что, как мы уже говорили, эта стадия и правда включает в себя ряд более высоких истин. Есть колоссальное число различных перспектив, и все они заслуживают того, чтобы их уважали и чествовали. Однако из-за того, что данная стадия сама неспособна совместить их все в объединенные целостности и иерархии роста (холархии), она даже не может себе позволить выдвинуть утверждение, что сама имеет в распоряжении некоторые из подобных более высоких истин. Ведь ничья истина не может считаться лучшей, или более высокой, или превосходящей другие. Но все же некоторые истины оказываются более всевключающими, всеобъемлющими, целостными и объединяющими, содержащими больше бытия и сознания, чем другие. На самом деле, как ты и пишешь в своих трудах, каждая более высокая стадия «более истинна», чем предыдущая, в том смысле, что она более всевключающа, более целостна и всеобъемлюща, исчерпывающа и поэтому включает больше истин в своей общей истине. Эволюция становится все более цельной, объединяющей, истинной, благой и прекрасной.
К. У.: Точно! Постмодернисты упускают это из виду, потому что они неспособны проводить различия между иерархиями доминирования и иерархиями роста. Иерархии доминирования в принципе включают в себя все эти мерзости, которые описывают постмодернисты: они склонны к притеснению, жестокости, порабощению, грубости; чем выше вы взбираетесь по их лестнице, тем большее число людей вы можете притеснять. Это описывает происходящее в кастовой системе, мафии или тоталитарных государствах. Однако иерархии роста — нечто прямо противоположное. Чем выше вы взбираетесь по иерархии роста, или холархии, тем более всевключающими и всеобъемлющими, менее доминирующими и притесняющими становитесь. Это как в последовательности развертывания от атомов к молекулам, клеткам и целым организмам, где каждый более высокий уровень включает в себя все предыдущие. Он не исключает их, не притесняет, не проявляет к ним ненависти: молекула не ненавидит атомы. Если уж на то пошло, она их любит, объемлет и окутывает. Так и в человеческих иерархиях роста эгоцентрическое превосходится и включается в этноцентрическом, которое, в свою очередь, превосходится и включается в мироцентрическом, которое превосходится и включается в интегральном. Каждый из этих уровней имеет в себе больше любви, сознания, целостности, заботы и сострадания и более высокую, всевключающую мораль. И, следовательно, интегральная стадия развития включает все предыдущие. Но также она их трансцендирует, или превосходит, в новых формах единства, новых целостностях, включающих больше и являющихся более наполненными. Это на самом деле удивительно! Вот почему эволюция вселенной не сворачивается, а только набирает обороты!
Л. В.: Одна из тем, которые вновь и вновь поднимаются в наших беседах, такова: нынешняя жизнь каждого из нас началась с того, что мы отказались от тех путей, с которых начинали. Ты отказался от карьеры в традиционной западной медицине; я от университетского образования — получения, по-видимому, какой-то степени в искусстве или философии и посвящения себя преподавательской деятельности. За этим последовала переходная стадия: ты работал посудомойщиком, я — плотником. В этой фазе мы оба начали писать и стали в воображении рисовать себе иной мир: ты — тот, в котором ты теперь один из самых читаемых философов на планете; я — первый открыто трансгендерный создатель фильмов в Голливуде [И позволь мне тут тебя прервать: ты создатель фильма, которому посвящено больше академических трудов, чем какой-либо иной киноленте в истории. — К. У.]. Эти миры теперь существуют. Сам этот факт все еще меня поражает. Позволь мне быстрое отступление. А случаются ли сейчас моменты, когда ты задаешь себе вопрос: «Черт подери, боженьки ты мой, и как же это все произошло?»
К. У.: Да, конечно! В каком-то смысле — может, это прозвучит чересчур сентиментально — почти каждое мгновение вот так меня поражает. Я имею в виду Великую тайну самого существования как такового, чистую и предельную непознаваемость всего сущего. Именно это и делает каждое мгновение моментом «черт подери, боженьки ты мой, и как же это все произошло?». Безусловно, я известен как философ, но меня больше всего удивляет не познаваемость каждого мгновения, а его чистая непознаваемость, волшебное путешествие по Великой тайне всей нашей траектории. Она поразительна, удивительна, невероятна, чудесна и совершенно непознаваема. Христианские мистики называют это божественным неведением, а дзен — умом незнания. Все эти слова применяются к предельной Реальности! Интегральный подход — не способ всё познать. Это попытка включить всё, что в человеческих силах. Ведь единственная возможность что-либо узнать об этой предельной Тайне — познать как можно больше, насколько мы способны. Чем меньше мы оставляем за скобками, тем больше Тайны мы объемлем. Это как в