Я лично очень заинтересован во времени. Во-первых, моя книга, ставшая бестселлером и главной причиной моей известности за границами научного сообщества, называлась «Краткая история времени». Кто-то даже мог подумать, что я эксперт по времени, хотя, конечно, в наши дни быть экспертом, наверное, не самое лучшее дело. Во-вторых, как человек, которому в двадцать один год сказали, что ему осталось пять лет жизни, но у которого в 2018 году за плечами уже семьдесят шесть лет, я эксперт по времени в другом, гораздо более персональном смысле. Я очень остро и тревожно ощущаю течение времени и бо́льшую часть жизни прожил с ощущением, что дарованное мне время, как говорится, взято взаймы.
Не припомню периода, когда мир находился политически в более нестабильном положении, чем сейчас. Огромное количество людей в экономическом и социальном смысле чувствуют себя выброшенными на обочину. В результате они обращаются к популистским или, по крайней мере, популярным политикам, имеющим ограниченный опыт государственной деятельности, чья способность принимать обдуманные решения в моменты кризиса все еще нуждается в проверке. Из этого следует, что стрелку часов Судного дня приходится переводить ближе к критической точке, учитывая действия безответственных или злонамеренных сил, подталкивающих наступление Армагеддона.
Планете сейчас грозит опасность в таком количестве областей, что мне трудно сохранять позитив. Опасности слишком велики и слишком многочисленны.
Прежде всего, Земля становится для нас слишком мала. Наши физические ресурсы истощаются пугающими темпами. Мы преподнесли планете катастрофический подарок в виде изменения климата. Повышение температуры, сокращение полярных льдов исчезновение лесов, перенаселение, болезни, войны, голод, недостаток питьевой воды и резкое сокращение видов животных – все это решаемые, но до сих пор не решенные проблемы.
Глобальному потеплению способствует каждый из нас. Мы хотим пользоваться автомобилями, путешествовать, повышать уровень жизни. Проблема в том, что, когда люди поймут, что происходит, может оказаться слишком поздно. Поскольку мы находимся на грани Второго ядерного века и живем в период беспрецедентных климатических изменений, на ученых лежит особая ответственность: вновь ставить в известность общество и политических лидеров об опасностях, подстерегающих человечество. Как ученые, мы понимаем опасность ядерного оружия и его разрушительного эффекта, и мы видим, что влияние человеческой деятельности и технологий на климатическую систему ведет к непоправимому изменению жизни на Земле. Как граждане мира, мы сознаем свой долг поделиться своими знаниями и предупредить общество о необязательных рисках, которым мы подвергаемся ежедневно. Мы предвидим огромную опасность, если правительства и общество не предпримут немедленных действий по ликвидации ядерного оружия и предотвращению дальнейшего изменения климата.
В то же время многие из тех же самых политиков отрицают реальность рукотворного изменения климата или как минимум способности человека обратить эти изменения вспять. Но мир сейчас стоит на грани ряда экологических кризисов. Есть опасения, что глобальное потепление может стать самопроизвольным, если уже не стало таковым. Таяние арктических и антарктических льдов сокращает количество солнечной энергии, отражаемой в космическое пространство, и тем самым еще больше способствует повышению температуры. Климатические изменения могут погубить амазонские и другие тропические леса, а это ликвидирует один из способов удаления из атмосферы углекислого газа. Повышение температуры воды в океанах может дать толчок дополнительному выбросу больших объемов углекислого газа. Оба этих явления усилят парниковый эффект, что интенсифицирует глобальное потепление. В результате наш климат станет похож на венерианский: нестерпимый зной с сернокислотными дождями при температуре 460 градусов Цельсия. Существование человечества станет невозможным. Мы должны пойти дальше Киотского протокола – международного соглашения, принятого в 1997 году, и немедленно начать сокращать углеродные выбросы. Технологии у нас есть. Не хватает лишь политической воли.
Мы можем быть невежественными, мы можем совершать бездумные действия. В истории уже случались подобные кризисы, но обычно всегда оставались еще неосвоенные места, которые можно было колонизировать. В 1492 году Колумб открыл Новый Свет, но второго Нового Света у нас нет. Нет Утопии под боком. Нам катастрофически не хватает пространства, и единственный путь для нас – к новым мирам.
Вселенная – жестокое место. Звезды поглощают планеты, сверхновые звезды испускают в пространство смертоносное излучение, черные дыры сталкиваются, астероиды носятся со скоростью в десятки километров в секунду. Разумеется, все эти явления не делают космос особо привлекательным местом, но именно они являются причиной того, что нам следует отправляться в космос, а не сидеть на месте. Мы никак не можем защитить себя от столкновения с астероидом. Последнее крупное столкновение произошло примерно 66 миллионов лет назад. Оно считается причиной исчезновения динозавров. Такое может произойти еще раз. Это не научная фантастика; это гарантировано физическими законами и теорией вероятности.
Ядерная война в настоящее время все еще остается величайшей угрозой для человечества. Об этой опасности мы немного забыли. Россия и Соединенные Штаты уже не с такой охотой готовы нажать на кнопку, но не исключен несчастный случай или действия террористов, способных захватить атомную бомбу. Риск увеличивается по мере того, как к ядерному оружию получают доступ новые страны. Даже после окончания холодной войны запасов ядерного оружия достаточно, чтобы уничтожить нас всех несколько раз, и новые ядерные державы усиливают нестабильность. Со временем ядерная угроза, возможно, спадет, но появятся другие, и мы должны оставаться начеку.
Так или иначе, я думаю, что в ближайшую тысячу лет ядерная конфронтация или экологическая катастрофа могут привести в негодность нашу планету. В масштабе геологического времени это произойдет в мгновение ока. Но я надеюсь и верю, что к тому времени наша изобретательная раса найдет способ выскользнуть за жесткие пределы Земли и тем самым пережить катастрофу. Разумеется, это окажется невозможным для миллионов других видов, обитающих на планете, и их гибель останется на нашей совести.
Думаю, мы ведем себя с безрассудным равнодушием к нашему будущему на планете Земля. В данный момент деваться нам некуда, но в долгосрочной перспективе человечеству не следует держать все яйца в одной корзине, или на одной планете. Очень надеюсь, мы не уроним корзину раньше, чем выясним, как можно совершить побег с Земли. Мы по природе своей исследователи. Нами движет любопытство. Это уникальное человеческое качество. Это неуемное любопытство толкало исследователей доказать, что Земля не плоская; тот же инстинкт направляет нас к звездам со скоростью мысли и требует, чтобы мы полетели туда на самом деле. И когда мы совершаем великие достижения, такие как высадка на Луну, мы возвышаем человечество, объединяем народы и нации, возвещаем о новых открытиях и создании новых технологий. Чтобы покинуть Землю, потребуются совместные глобальные усилия. В этом должен будет принять участие каждый. Нужно вспомнить восторг, который охватил нас в 1960-е годы, когда начались первые полеты в космос. До новых технологий рукой подать. Настало время исследования Солнечной системы. Освоение космоса – возможно, наш единственный шанс спастись от самих себя. Убежден, человечество должно покинуть Землю. Если останемся, рискуем исчезнуть.
Помимо моих надежд на освоение космоса, каким может выглядеть будущее и как нам может помочь в этом наука?
Самые популярные версии науки будущего представлены в научно-фантастических сериалах типа «Звездного пути». Продюсеры даже уговорили меня сняться в нем, хотя им это было не трудно.
Мое появление было весьма забавным, но упомянул я об этом по серьезному поводу. Почти все изображения будущего со времен Герберта Уэллса и по сей день были, по сути, статичными. Они представляют общество, которое во многих смыслах далеко опережает нас в науке, технологиях и политическом устройстве (последнее, пожалуй, не так сложно). В период между «сейчас» и «потом», должно быть, произошли великие изменения с соответствующими конфликтами и неудачами. Но к тому моменту будущего, который нам показывают, наука, технологии и организация общества предстают на уровне почти полного совершенства.
Я сомневаюсь в подобной картине и задаюсь вопросом, можем ли мы когда-нибудь достичь окончательного стабильного состояния в науке и технологиях. Ни в один момент за последние 10 000 лет, после окончания ледникового периода, человечество не оказывалось в неизменном состоянии науки и технологий. Бывали некоторые отступления, как в Темные века после падения Римской империи. Но население планеты неуклонно увеличивалось, если не считать некоторых сбоев в периоды эпидемий типа Черной смерти, а это говорит о степени наших технологических способностей сохранять жизнь и обеспечивать себя пропитанием. За последние 200 лет рост ускорялся временами экспоненциально – население планеты увеличилось с 1 миллиарда до примерно 7,6. Другие признаки технологического развития в последнее время – рост потребления электроэнергии или количества научных публикаций. Они тоже демонстрируют почти экспоненциальный рост. На самом деле у нас сейчас настолько завышенные ожидания, что некоторые чувствуют, что политики и ученые их обманывают, поскольку мы еще не достигли утопических представлений о будущем. Например, в фильме «Космическая одиссея 2001 года» показали, что у нас в это время уже должна быть база на Луне и мы должны вовсю совершать пилотируемые космические полеты к Юпитеру.[18]
Ничто не говорит о том, что в будущем научный и технологический прогресс может резко замедлиться. По крайней мере, в ближайшие триста пятьдесят лет, которые отделяют нас от событий «Звездного пути». Но нынешние темпы роста в новом тысячелетии не могут оставаться неизменными. К 2600 году населению Земли придется стоять плечом к плечу, а от потребления электроэнергии планета будет светиться красным цветом. Если выставлять в ряд все новые публикуемые книги, то при нынешнем темпе книгопечатания придется двигаться со скоростью 15 километров в час, чтобы успевать за нарастанием ряда. Разумеется, к 2600 году новые художественные и научные произведения будут появляться скорее в электронной форме, нежели как материальные книги и журналы. Тем не менее, если экспоненциальный рост продолжится, в моей области теоретической физики будет появляться по десять статей в секунду, ни у кого не будет времени прочитать их.