А перед лицом, под щекою асфальт. Затертый, выщербленный, истоптанный тысячами ног, прошедших по нему. В поле зрения какая-то шелуха, смятые обертки от конфет, семечки, прилипшие намертво к полу плевки жевательной резинки. Приподнимаю голову, вижу желтоватую кафельную плитку, которой оклеена стена, потрескавшуюся, местами выщербленную.
В памяти всплывает голос. И осторожное прикосновение к плечу чьей-то незнакомой руки, участливое, боязливое. Слова непонятны, в них что-то говорится обо мне, я уверен.
Прикладываю усилие, чтобы попытаться оторваться от пола. Меня пытаются перевернуть на спину все так же бережно, что и раньше.
Я начинаю различать слова:
- Вам плохо? Пожалуйста, постарайтесь ответить. Слышите меня?
Тело слушается моих приказов. Плохо но слушается. Голос. Сейчас я пожалуй рискну им воспользоваться. Посмотрим, что выйдет.
- Порядок, - чуть слышно. Но понятно, во всяком случае, - сейчас встану.
- Не надо, лежите. Я врача вызову. Здесь недалеко есть медпункт.
С большим трудом мне удалось перекатиться на бок. Надо мной склонился молодой милиционер. Свою дубинку и автомат он отложил в сторону, чтобы не мешали, и сосредоточенно, как учили, щупает мой пульс.
- Все в порядке, - повторяю я теперь отчетливее и громче. - Помогите мне подняться.
Паренек подхватил меня и едва я успел очухаться, как оказался стоящим на ногах. Колени дрогнули, но меня прижали к стене, и я не упал.
- Что-то с сердцем? - участливо спросил он. - Таблетки у вас при себе?
- Нет... Это случается... Иногда...
Неожиданно отчаянная мысль винтом вкручивается в мой мозг. Я склоняю голову и, пытаясь удержать равновесие, смотрю на свои пустые запястья. Часов на них нет. Должно быть забыл дома, бывает...
- Который час? - спрашиваю я у патрульного.
Он смотрит на свой массивный хронометр, особенно выделяющийся на худом жилистом запястье руки.
- Двадцать три сорок. Без двадцати полночь.
Варвара ушла.
Колени мои подогнулись и я без сил падаю на пол. Паренек всполошился.
- Подождите здесь, - попросил он вскакивая, - а я сейчас. Только за врачом слетаю. Вам должно быть, совсем худо.
Против воли на лице появляется улыбка. Я смеюсь, я хохочу, я не в силах остановиться.
- Нет, - сквозь смех с трудом пробиваются теперь уже неважные слова, их никто не слышит кроме меня, - мне очень хорошо. Мне просто замечательно.
сер.-кон. III 97