Впервые в европейской интеллектуальной традиции В. создал развернутую систему философии истории, основанную на ряде допущений. Есть «вечная идеальная история» (Провидение Бога о мире). В трансцендентном предсуществуют абсолютные человеческие ценности (иначе невозможно понять, считает В., причину движения человечества в направлении истины, добра, красоты). Социальность и воля – основные врожденные качества человека: «Всё, что ни делается, делается разумными людьми и на основе выбора, вовсе не случайно, с постоянством». Природа вещей, событий такова, какая она есть, именно потому, что эти вещи рождены в определенное время в конкретной социальной среде. В истории правит не «случай», но «факт» как осуществившийся акт рациональной деятельности человека, принимающего участие в осуществлении проекта «вечной идеальной истории», поверх которого заметен исторический бег наций в их рождении, прогрессе, упадке и смерти.
В поисках инструмента, способного привести «набор фактов» в систему исторического знания, В. обращается к философии и филологии. Философия в силу предельности своих обобщений дает универсальные принципы знания, но растворяет историческую конкретику в безвоздушном пространстве абстрактных категорий. Поэтому философию надо оснастить инструментарием точного филологического знания, имеющего дело с анализом языка. «Язык нации лучше всего свидетельствует о самых первых временах мира». Исследование жизни в лингвистическом аспекте позволяет понять происходившие изменения в гражданских и религиозных институтах, воссоздать картину мира древних, их традиции, нравы, социальные проблемы того времени. Углубляясь в проблему специфики языка, В. говорит об изначальной коммуникативной природе языка, сделавшей возможной человеческую историю. Только синтез логики, диалектики с конкретно-историческим анализом фактов способен дать истинное знание, в котором «логика идей» будет соответствовать «логике вещей». В исторической науке, по мнению В., логическое совпадает с историческим. Если философия исходит из идеального мира, то осмысленный исторический материал позволит ей показать не только направление развития совокупной человеческой деятельности в сторону идеальной необходимости, одностороннего прогресса, но и увидеть нелинейность истории, со всеми человеческими ошибками, злым умыслом, изощренным насилием и регрессом.
В полемике с Декартом. Лейбницем, Спинозой мыслитель развил главный принцип своей философии истории – идею объективного характера исторической закономерности. Он склоняется к представлению истории цивилизации в виде циклического процесса: божественная, героическая и человеческая эпохи выражают детское, юношеское и зрелое состояние общества. В первоначальный период развития человечества на первый план выступают не объективные и универсальные особенности мира, а субъективно-эмоциональные ощущения, почерпнутые из опыта. Это мир «поэтического знания», которое, организуясь на основе воображаемого созерцания божественного мира, рассматривает и истолковывает в мифическом ключе разнообразные факты и события, воспринимая и превращая их в мифотворчество. Мифы для В. не являются ни затемнением философских истин, найденных утонченной мыслью, ни вторичным продуктом фантастического преобразования всего воспринятого из реального мира. Мифы – формы представлений о мире первобытного человечества. Их ценность как поэтико-фантастической деятельности для В. заключена не в их самодовлеющем характере, но в способности человека создавать в сознании фантастический мир, играющий воспитательную роль для человечества.
Век героев – второй возраст человечества: внутренняя сплоченность достигается путем выталкивания всего деструктивного вовне. Героический мир воспет Гомером, в его поэмах мы находим идеал мужественного воина и анонимной коллективной мощи. В эпоху разума человечество приходит к самопознанию и придает разуму самодовлеющее начало в своей жизни: мир мифов исчезает, поэтическое знание уступает место рациональной мудрости, в которой упорядочиваются мировоззрение и правовые ценности человеческого поведения, первое место среди которых принадлежит идеальной справедливости, организующей и очищающей исторически сложившееся право.
Если раньше поэт был «чувством нации», то теперь философ становится «интеллектом Человеческой мудрости», считал В. Рассудочная мысль как индивидуума, так и нации становится бесплодной, стерильной, едва только утрачивается связь с бессознательными источниками воображения, питающими поэзию. «Истинная антропология – это комбинация филологии и литературной культуры в целом, она в изучении структуры языков, системы мифов и символической активности, подпитывающей их». Разум, отрезанный от своих истоков, впадает в кризис: немощным становится и сам человек, и его установления. Но и в ситуации кризиса Глас Провидения, «идеальный проект» освещает путь спасения.
История человеческого рода в концепции В. лишь частично может быть понята как прогресс. С равным успехом ее можно представить в циклической форме аналогично смене возрастов человека или смене времен года.
Философия истории В. предвосхищает многие идеи И. Гердера (1744–1803) и некоторые принципы философии истории Гегеля, а его циклическая теория культуры возрождается в интерпретациях мирового процесса Шпенглера и Тойнби. Учение о мифе, «поэтическом» мышлении предвосхищало многие положения, которые будут высказаны романтиками, Шеллингом, литературоведами и лингвистами XIX–XX вв., например А. Н. Веселовским, Р. Бартом.
ВИНДЕЛЬБАНД Вильгельм (1848–1915) – немецкий философ, основатель Баденской школы неокантианства. Основные работы: «О свободе воли», «История древней философии», «История новой философии».
Отталкиваясь от кантовского различения теоретического и практического разума, В. пересматривает традиционные представления о задачах философии. Философия не должна вмешиваться в деятельность ученых; ее предмет («должное») коренным образом отличается от предмета частных наук как учения о «сущем». Мир сущего и мир должного нельзя привести к общему знаменателю. Соответственно, и методы познания этих двух миров не имеют ничего общего.
В центре философской концепции В. – учение об общезначимых ценностях. Высшие ценности – благо, истина, красота, святость – носят надысторический характер, но определяют человеческую историю как внеприродный процесс. Ценности не укоренены в человеческой деятельности, они выполняют особую регулятивную («значащую») функцию. Через соотнесенность наших действий с как бы поднятыми над историей ценностями каждый единичный человеческий поступок становится ценностно окрашенным, получает «значение». Соотнося свои поступки с ценностями как внеприродными образованиями, человек реализует свою индивидуальную свободу.
История, по В., – процесс осознания и воплощения ценностей. Дуализм, двойственность ценности и реальности – необходимое условие свободной человеческой деятельности, предпосылка свободного выбора. Проблему специфики социально-гуманитарного знания, в частности исторического, В. решает как проблему различия методов естественных и гуманитарных наук. Естественные, «номотетические» (законополагающие) науки рассматривают действительность с точки зрения общего, выраженного в законах. Гуманитарные, «идиографические» (описывающие индивидуальное) науки рассматривают единичное, исторически неповторимое событие, которое не может быть выражено с помощью общих понятий.
ВЛАСТЬ – форма воздействия человека на окружающее, предполагающая целенаправленное осуществление своей воли вопреки сопротивлению. В. обычно связывают с отношениями господства-подчинения, с принуждением, насилием. В широком смысле объектом властных отношений может быть любой элемент действительности. «Сопротивление» природного материала можно рассматривать в качестве элемента властных отношений. Можно говорить о власти человека над природой, о власти разума, «власти климата» (Монтескье), власти слова, власти человека над своими страстями.
В узком смысле властные отношения относятся лишь к сфере человеческих взаимоотношений. Для властных отношений характерны четко выраженная субъектно-объектная структура, осознанность, асимметричность, персонифицированный характер. В этом смысле субъектом властных отношений может быть только человек или группа людей, а не сила природы, судьба или социальный институт. Все существующие природные и социальные ограничения человеческой свободы не являются В. в строгом смысле. Они становятся ею тогда, когда входят в орбиту человеческих отношений господства-подчинения. Они либо сознательно используются в качестве средств осуществления человеческой воли, либо приобретают в глазах людей качество В.: фетишизируются и персонифицируются.
В. и властные отношения имеют этические, экономические, политические, правовые, философские и др. аспекты. В философском отношении В. – это форма выражения человеческой ограниченности и стремление ее преодолеть, это необходимая характеристика человеческой жизни. Т. Гоббс рассматривал В. как вечное человеческое стремление к самосохранению. В. – оборотная сторона человеческой «конечности», это в своих предельных основаниях стремление к бесконечному, автономному, вечному существованию. Скрытые структуры властных отношений можно обнаружить в любви, в познании, в общении.
Понятие В. в широком философском смысле – как утверждения человека в мире в его ограниченной индивидности, «капсулизированности», противопоставленности миру – складывается в Новое время. «Властные измерения» человеческой жизни – пафос освоения мира, его рационального переустройства, уверенность в мощи разума, приоритет рационально-волевого начала в мире, субъект-объектная расчлененность человеческой жизнедеятельности. Отношения господства-подчинения по-своему антропоморфизируют окружающее. Новая мифология – мифология разумности всего существующего, наличия единого замысла, координированности всех событий в мире, опирающейся на «тайную власть», – предельное выражение универсализма отношений господства-подчинения в современном массовом сознании. Скрытые структуры отношений власти присутствуют в отношении к природе, друг к другу, к культуре, даже к Богу. Пассивность, «страдательность» объекта властных отношений, доступность, открытость его содержания дополняется особым «знаковым терроризмом» власти – желанием маркировать, пометить объект, лишить его самостоятельного существования, присвоить его, овладеть им, отождествить себя с ним, поглотить его, уничтожить. В. заключает в себе как стремление к упорядочиванию мира, организации его, так и разрушительный импульс.