Процесс познания для К. оказывается не воспроизведением «вещи в себе», а конструированием мира явлений: «рассудок не черпает свои законы (a priori) из природы, а предписывает их ей». К. ставит задачу выявления особенностей различных видов познания, лежащих в основе различных наук: как возможна математика, как возможно естествознание, как возможна метафизика.
Математика опирается на априорные формы чувственности – пространство и время. Человек обладает как бы особыми «очками», сквозь которые он смотрит на мир, чистыми формами чувственного созерцания. Теоретическое, «чистое» естествознание основывается на рассудке. Рассудок – это способность оперировать понятиями. Понятия есть продукт синтеза данных опыта и категорий. Категории – это как бы схемы мышления, это априорное содержание понятия, не зависящее от опыта. Любое опытное содержание может быть подведено под категории количества (единство, множество, совокупность), качества (реальность, отрицание, ограничение), отношения (субстанция и акциденции, воздействующее и подвергающееся воздействию), модальности (возможность – невозможность, существование – несуществование, необходимость – случайность). Деятельность рассудка предполагает выделение в познании субъекта и объекта, однако это противопоставление не абсолютно, это лишь условное разграничение в мире феноменов. Рассудок не выявляет безусловные характеристики субъекта и объекта, не говорит о «вещах в себе», они трансцендентны рассудку. Рассудок представляет собой способность создавать единство феноменов посредством правил.
Другая познавательная способность – разум – является основанием метафизики. Разум – это способность вносить единство в сами правила, стремление к безусловному синтезу. Однако действовать разум может по-разному. Он – регулятор познания, высшая инстанция для рассудка. Разум порой подталкивает рассудок к выходу за пределы самого себя в область трансцендентного. В этом случае познание оказывается в плену иллюзий. Поскольку разум стремится к «безусловному синтезу», он закономерно приходит к трем идеям. Идея – это понятие о безусловном, о том, что является причиной самого себя, «вещью в себе». Всё, что дано человеку в опыте, обусловлено. Содержание идей, следовательно, находится за пределами человеческого опыта.
Первая идея – это идея абсолютного единства субъекта, идея души. Вторая – идея абсолютного единства явлений, идея о мире как безусловной целостности. Третья – идея абсолютного единства всех предметов мышления, идея Бога. Первая и третья идеи непротиворечивы, так как мы ничего не можем сказать об их предметах. Вторая идея порождает четыре антиномии (неразрешимых противоречия). Можно обосновать, что мир безграничен – и что мир ограничен, что всё в мире просто – и что всё в мире сложно, в мире есть причинность через свободу – в мире нет свободы, всё необходимо – и всё случайно.
Эти противоречия свидетельствуют о том, что философия как мышление о «вещах в себе», о мире невозможна. Философия должна быть лишь «критикой» разума, должна устанавливать границы познания, демонстрировать неоднородность человеческой познавательной деятельности. С помощью философии можно уловить необходимость перехода от «чистого» разума, теоретического, к разуму «практическому» – нравственности.
Третья кантовская антиномия обнаруживает два измерения человеческой жизни: человек принадлежит миру явлений, феноменов, миру обусловленного, несвободного; но человек есть одновременно и «вещь в себе» (ноумен). Когда он относится к себе как к единственному основанию собственного бытия, он действует свободно. Соответственно человек имеет два характера – эмпирический и ноуменальный. Ноуменальный характер обладает «свободной причинностью», он действует сообразно идее свободы, обнаруживает себя не как само действие, но как правило в действии. Сами же действия человека всегда можно объяснить с помощью причинно-следственных связей. Когда мы смотрим на человека со стороны, мы не можем определить, когда он действует свободно, а когда нет. Заслуга и вина его остаются скрытыми, человека как свободное существо нельзя познать с помощью чистого разума, к нему нельзя подходить как к «явлению», объекту. Человека как субъекта свободного самообусловленного действия можно познать только «изнутри». Но это познание осуществляет особая познавательная способность – «практический» разум.
Практический разум – это основание воли, он говорит человеку о необходимости действия вне зависимости от возможных последствий этого действия. Человек как носитель практического разума может действовать в условиях полной «познавательной неопределенности», неосведомленности о последствиях своего действия. Практический разум автономен. Все философы до К. пытались вывести нравственность из природы, показать ее обусловленность Божьей волей или мощью человеческого разума. К. же, напротив, считает, что сама идея Бога приобретает для человека безусловность благодаря практическому разуму, нравственности. Нельзя пытаться обнаружить причины нравственности, ибо это выводит человека за границы его самого, в мир феноменов.
В рамках практического разума можно обнаружить лишь императивы (повеления), заставляющие человека действовать независимо от будущего результата. Удовольствие, счастье, желание, традиционно относимые мыслителями к источникам нравственного поведения, К. отвергает. Нравственный поступок ценен сам по себе, он не зависит от человеческих желаний, приковывающих человека к миру феноменов. Нравственный императив – это императив категорический, он заставляет действовать несмотря на условия. Его следует отличать от императивов гипотетических, предполагающих обусловленность поступка целью. Практический разум существует независимо от философии. Однако с помощью философии человеку легче отличить категорический императив от условного, долг – от желания. Категорический императив не содержит конкретных предписаний, он «формален», так как апеллирует к автономному субъекту и ничего ему не навязывает, говорит лишь о необходимости относиться к себе и к себе подобным как к носителям свободной воли: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла всегда стать и принципом всеобщего законодательства». К. формулирует категорический императив и несколько по-другому: относись к человечеству в своем лице и в лице всякого другого только как к цели, но никогда – как к средству.
Особенности эстетического отношения к миру исследованы К. в «Критике способности суждения». Эстетическая оценка – это попытка преодолеть разрыв между «чистым» и «практическим» разумом. Эстетическая оценка несет на себе отпечаток всеобщности и необходимости. С другой стороны, произведение искусства всегда несет в себе некий «смысл», рассматривается как целесообразное. Но это «целесообразность без цели», это заинтересованная незаинтересованность.
Идеи К. повлияли на всю последующую философию. Они непосредственно получили дальнейшее развитие в философии конца XIX – первой трети XX в. – неокантианстве. Такие различные направления философии XX века, как неопозитивизм, философия жизни, феноменология, экзистенциализм, несут на себе отпечаток его постановки проблем.
КАРСАВИН Лев Платонович (1882–1952) – русский религиозный философ и историк. Создатель самобытной философии истории, К. опирается на мистический пантеизм Николая Кузанского. Основные философские работы: «Восток, Запад и русская идея», «Церковь, личность и государство», «Диалоги», «Философия истории», «О личности».
В основе концепции К. лежит идея Абсолюта как «онтологического принципа всеединства». Указанный принцип предполагает создание иерархической системы построения бытия, в которой каждое отдельное «единство» является моментом некоего высшего единства, «всеединства», по словам К., «стяженно» содержащего все отдельные единства в себе и, в свою очередь, присутствующего в бесконечном множестве собственных моментов. С идеей всеединства в теории К. связан принцип триединства, под которым понимаются необходимые стадии всякого процесса становления и развития: первоединство – саморазъединение – самовоссоединение. Третий принцип философской концепции К. (наряду с принципами всеединства и триединства) – отождествление бытия с бытием личности, утверждение личностного бытия.
Бытие по К. может быть истинным (совершенным, божественным) и эмпирическим (земным, несовершенным). На тварное, эмпирическое бытие переносится личностная характеристика, и каждому его элементу приписывается личностная форма. Общество, отдельные культуры, человечество в целом трактуются К. как личности, субъекты, высшие индивидуальности, которые осуществляют себя «качествуя», то есть актуализируясь в процессе бытия.
Актуализация личности непосредственно связана с процессом развития, раскрывающего себя как процесс становления «всеединой души в эмпирии, раскрытия ее во временном сосуществовании и последовательности всех ее моментов». Основной характеристикой развития в эмпирической сфере является постоянное взаимодействие находящихся в ней субъектов, базирующихся на познании развития других субъектов и соотнесенности его со своим собственным развитием. При этом, по мысли К., взаимодействие развивающихся субъектов представляет собой «чистую данность». «Во мне, – пишет мыслитель, – есть знание о развитии другого субъекта, всё равно – каким бы путем я его ни получил. Но раз оно во мне, оно в известном смысле мое. Развитие иного субъекта, будучи его развитием, протекает и во мне, хотя и с меньшею полнотою и яркостью… Каким же образом чужое развитие протекает и во мне?… Моя душа и другая душа, познаваемая мною, составляют двуединство. Обе они – индивидуализации и индивидуальности – моменты высшего субъекта, высшей души… Поэтому индивидуализированное в одной душе находится, хотя и по-иному, и в другой. Или иначе – данная душа через двуединство свое и в двуединстве своем с другою видит свершающееся в этой другой и участвует в свершающемся».
Описывая взаимодействие человеческой индивидуальности с окружающим миром, К. находит, что в нем с неизбежностью создается и открывается некое динамическое единство рода человеческого, в глубине которого уже реализован Бог. Значит, если центром тварного мира является «всеединый человек» («Адам Кадмон»), то в тайне Человека заключена и тайна Бога. Отсюда вытекают основные положения философии истории К.: как человеческое бытие определяется диалектикой взаимодействующих субъектов, так и исторический процесс определяется развитием «всеединого всепространственного субъекта», то есть рода человеческого. Поэтому в истории нет никаких чудес, как и нет некоего божественного плана, ибо само Абсолютное есть «историческая индивидуальность всеединого человека», тождественного культуре.