Л. создал учение о разделении властей. Государственная власть делится на законодательную, исполнительную и федеративную. Федеративная власть решает вопросы внешней политики. Отношения с другими государствами – это как бы «внегосударственные» отношения, они регулируются «естественными» законами (мудростью и здравым смыслом), а не законами гражданского общества. Стоящие у власти не могут нарушать установленных в государстве законов, в противном случае возможна революция. Установление конституционной парламентской монархии – залог успешного функционирования государства. Религия должна быть независима от государства, все вероисповедания и секты имеют право на существование, если их деятельность не противоречит законам государства.
Говоря о нравственности, Л. отрицает наличие единого нравственного закона. Добро и зло – это длительное удовольствие и, соответственно, длительное страдание. Вместе с тем избежать возникающих из такого понимания добра конфликтов можно, если люди будут координировать свое поведение с Божьей волей. Л. отстаивал идеи «свободного воспитания». Игра, физические упражнения, наглядный характер обучения, индивидуализация образования способствуют формированию естественных склонностей человека. Идеи Л., лишенные крайностей., свойственных многим его современникам и последователям, делают его воплощением парадигмы Просвещения.
ЛОСЕВ Алексей Федорович (1893–1988) – русский религиозный философ и эстетик. Далеко не полный список его работ включает свыше 600 наименований. Среди них: «Философия имени», «Античный космос и современная наука», «Диалектика художественной формы», «Музыка как предмет логики», «Очерки античного символизма и мифологии», «Диалектика мифа», «История античной эстетики» и др.
Работы мыслителя, написанные порой нарочито сложным языком (по-видимому, из-за цензурных соображений), представляют собой синтез русской и западноевропейской философии, синтез платонизма и христианства, не выходящего за рамки православной ортодоксии. Сам Л. считал себя учеником Вяч. Иванова и П. Флоренского. Тексты его трудов свидетельствуют о том, что он творчески воспринял как философские, так и математические, физические, музыкальные идеи мыслителей прошлого и современности, ученых, композиторов. В частности, можно обнаружить связь его работ с идеями Вл. Соловьева и Ф. Ницше, Э. Кассирера и Э. Гуссерля, А. Эйнштейна и Х. А. Лоренца, Л. Бетховена и Н. Римского-Корсакова.
Исходной категорией для Л., нигде не употреблявшего слово «Бог», является Единое, Абсолют, Субъект «сверхумного мышления, который содержит в себе всё». Мир в отношении Бога есть Его «инобытие». Из смысловой взаимосвязанности мира, восприятия действительности как целого и непознаваемости Первосущности, с точки зрения Л., вытекает неизбежность применения диалектики. По Л., диалектика – это техника расшифровки «смыслов» человеческого мира, это логика символа. Поскольку же Л. убежден, что только «диалектика есть единственный метод, способный охватить живую действительность в целом», весь мир, всю Вселенную, космос как «лестницу разной степени символов», постольку «абсолютная диалектика есть абсолютная мифология». С точки зрения Л., не экономика, не идеология, не политика, не искусство и не церковь управляют историей; они сами в своем становлении и изменении управляются мифологическими силами, которые отражают различные варианты совмещения в личности ее одновременных стремлений к вечному и к преходящему.
Признание тотальности мифологии, в которой живет человек, вовсе не означает его фатальной обреченности на несвободу. Напротив, Л. стремится помочь человеку решить задачу обретения своего подлинного места в бытии, дать ему чувство устойчивости, избежать опасности растворения в мире. Поэтому философ идет не от абстрактного гносеологического субъекта, но от человека, погруженного в жизнь, то есть «жизненного субъекта», для которого существуют некоторые жизненные очевидности, делающие его жизнь осмысленной и не позволяющие «погрузиться в хаос и безумие». В таком подходе к человеку заключается «неклассичность» Л.: человек вначале живет, а потом решает ту «задачу», которая задана жизнью. Это и означает, что человек живет в мифе.
Лосевская диалектика также далека от привычного «школьного» образа диалектики. Она не решает традиционные вопросы импульсов, механизмов, направленности развития. Она – «жизненная диалектика», «подлинный и единственно возможный философский реализм». В основе такой жизненной диалектики лежат пять категорий – «личности, жизни, сердца, вечности и символа». Прошлая философия ставила человека в противоречивую ситуацию и заставляла мучительно думать, выбирать в ситуации «или – или». Диалектика Л. имеет особый смысл, она помогает человеку не выбирать, но жить в противоречии: «противоречие есть жизнь и жизнь есть противоречие, ждущее синтеза».
По сути дела, Л. говорит о двух типах (или уровнях) диалектики. Во-первых, это «всегда непосредственное знание… это самое простое, живое и жизненное, непосредственное восприятие». это «первичная» диалектика, устанавливающая ту гармонию бытия, которая необходима, чтобы жить. Но человеку, прошедшему искус разделения субъекта и объекта, духа и материи, необходим иной синтез – понятийный. Здесь-то и возникает новое понимание диалектики, попытка не только найти разрешение противоречий, но и показать, в чём жизненный исток противоречий и почему человеку надо их разрешать. Диалектика не только «захватывает вещи, но она и есть сами вещи в их смысловом саморазвитии». Сама исходная жизненная ситуация (первичная диалектика) требует духовно-смыслового оформления мира. Человек, обживая свой мир, превращая его в «свой дом, придавая ему уют, тем самым преодолевает судьбу и смерть». Улавливание ритма жизни, ее оформление и осмысление на основе диалектики как «непосредственной основы жизни» на деле есть развертывание диалектической мифологии.
Диалектика Л. – постоянно развертывающийся «смысловой синтез» в сознании человека и одновременно – теория, объясняющая, в чём исток жизни человека. У Л. миф диалектичен, а диалектика мифологична; это и есть два смысла «абсолютной мифологии». Человек, живя в этом мире, может построить свой «дом» (уютный миф), в котором он будет отгорожен от всего мира. Но можно обрести «дом» в универсуме, в мировом целом с помощью мифа. Третьего не дано, человек обречен жить в мифе и выйти за его рамки не может. Но какой это будет миф – «первичный миф» человека повседневности или миф возвышающий, дающий мужество жить в «большом» мире? Л. считает, что только через любовь к общему, к идее человек начинает чувствовать себя смысловым центром мира, он отталкивается от повседневности и ее преодолевает. Философия в такой ситуации меняет свою направленность. Основной ее задачей становится рефлексия по поводу возможных структур человеческого пребывания в мире.
Общая недоговоренность, а подчас и эзотеричность воззрений мыслителя чрезвычайно затрудняет реконструкцию системы его идей и в определенной мере делает ее зависимой от субъективных предпочтений интерпретаторов. Поэтому диапазон прочтений Л. крайне широк. Тем не менее любая из возможных интерпретаций утверждает за Л. совершенно особое место в истории русской философской мысли.
ЛОССКИЙ Николай Онуфриевич (1870–1965) – русский религиозный философ, создатель теории интуитивного знания, согласно которой весь мир, включая природу, других людей и даже Бога, познается нами так же непосредственно, как и мир нашего субъективного «Я». Л. удалось разработать и связать воедино гносеологию (теорию познания), онтологию (теорию бытия) и этику (теорию нравственного поведения). Большое влияние на философа, особенно в ранний период его творчества, оказали Платон, Плотин, Лейбниц, Вл. Соловьев. Главные труды мыслителя: «Ценность и бытие», «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция», «Бог и мировое зло», «Условия абсолютного добра».
Основой онтологической конструкции Л. являются «единицы бытия» – «субстанциональные деятели». Они творятся Богом неопределенными, но имеют творческую силу, благодаря которой в процессе свободной эволюции из них вырабатываются все виды жизни. В самом бытии существует иерархия субстанциональных деятелей – от низших, проявлением которых является материя, до высших, достигших степени человечности или еще более высоких ступеней развития. Л. называет свою систему «иерархическим персонализмом». Неразложимые единицы бытия – «субстанциональные деятели» – нужны Л. как залог непреходящей и неуничтожимой множественности бытия, как обоснование его принципиального плюрализма. Неопределенность, потенциальность «единиц бытия» призвана санкционировать творческую динамику человека – «субстанционального деятеля» в мире. «Из рук Божьих, – пишет Л., – тварь выходит лишь как потенция личности, но еще не действительная личность»; судьба человека определяется им самим.
«Плюрализм бытия» не абсолютен. «Субстанциональные деятели» составляют органическое, иерархически организованное единство. Низшая сфера этой иерархии – область, населенная эгоистическими деятелями, стремящимися к полноте жизни «для себя». Путь эгоизма, самоутверждения – это путь зла, добровольно избранный субстанциональным деятелем. Иной, высший мир – это царство духа. Обитатели этого мира также добровольно избрали отказ от обособленности; каждый в этом мире внутренне объединен с целым. Все его члены свободно живут в Боге, они наделены совершенным космическим сознанием. В основе этого мира лежит «всепроникающее мировое единство», всё переплетается со всем, «всё имманентно всему».
Декларирование единства субстанциональных деятелей, их духовное родство и добровольное подчинение единым высшим ценностям, царству Духа, преодоление в конечном итоге разрыва духа и материи позволяет Л. выйти за рамки гносеологического рационализма, отказаться от противопоставления субъекта и объекта познания. И субъект, и объект познания – субстанциональные деятели, неразрывно связанные друг с другом. Познание в связи с этим предстает как основанное на «гносеологической координации», на изначальной «сочетанности субъекта и объекта» непосредственное интуитивное созерцание реальности. Познание в системе Л. оказывается лишь одним из способов взаимодействия субстанциональных деятелей в идеальном плане. Тем самым гносеолог