В основе М. лежит особый тип освоения человеком мира – мифологическое сознание. М. всегда эмоционально окрашен, он есть синтез чувственного и рационального, своего рода «мыслеобраз». Мифологическое сознание лишено субъект-объектной структурированности, четкого противопоставления субъекта и объекта. Для М. характерна вневременность, архетипическая структура. В нем нет различия между естественным и сверхъестественным, характерного для религии. М. раскрывает себя через символы. Это форма не только мысли, но и жизни. «Жизненность» М. есть выражение потребности в мировоззренческой целостности человеческого сознания.
Важнейшая функция М. – сохранение традиции в изменяющихся условиях. Устойчивость мифологических конструкций объясняется их способностью наполняться различным содержанием в различные исторические эпохи (М. об Орфее и Эвридике, М. о Сизифе, М. о Лаокооне и др.). Само восприятие М. предполагает его трансформацию. Поэтому он реально существует не в качестве «подлинного» первоначального варианта или в качестве выделения смыслового инварианта различных версий, но как сумма равноправных вариантов. М. – явление не познавательного, но поведенческого плана, поэтому он постоянно смешивается с обыденным опытом.
М. не только выполняет функцию стереотипизации человеческого поведения. Мифологическое мышление пробуждается в человеке в экстремальных ситуациях. Когда рассудок бессилен справиться с абсурдностью ситуации, мифологическое мышление приносит спасительные образы, которые не являются ни истинными, ни ложными, но которые идут «вслед» за жизнью. Жизнь как нерасторжимое единство конечного и бесконечного, дискретности и единства – основа М. как неуничтожимой формы принятия жизни. По словам А. Лосева, только М. может удержать в себе и одновременно преодолеть коренное противоречие жизни – противоречие «вечного созидания» и «вечного пожирания созданного». Прагматическая функция М. состоит не в том, чтобы объяснять, а в том, чтобы подтверждать; не удовлетворять любопытство, а придавать уверенность и силу, связывая между собой смыслы происходящих событий.
М. несет в себе два основных мотива. Один из них связан с человеческой судьбой, с тем эмоциональным напряжением, которое испытывает человек, предчувствующий неизбежность смерти. М. придает предчувствию яркую ощутимую форму, вписывает человека в контекст мироздания, возвышая его над обыденностью собственного физического существования.
Другой мотив – отношение к проблемам социального устройства. К М. прибегают для обоснования социальных различий, для изменения, восстановления или сохранения прошлого. Социальный М., как правило, переплетается с легендами об историческом, культурном прошлом народа. Социальный М. осуществляет себя в устойчивых формах человеческого поведения, связан с обрядами, ритуалами, воплощается в таких предметных формах, как храмы, мавзолеи, эмблемы, одежда. Социальный М., рожденный противоречиями повседневной жизни и являющийся своеобразной формой их разрешения, – неизбежное явление. Он тесно связан с идеологией. Идеология актуализирует лишь одну сторону мифологического сознания – организующе-нормативную, отсекая творческое начало в М. В социальной мифологии, как правило, присутствуют следующие мыслеобразы: признание раскола всего человечества на «гонителей» и «гонимых», на носителей абсолютного зла и абсолютного добра; ощущение надвигающейся катастрофы, рассмотрение человека как деятельного, активного существа, от действий которого зависит конечный исход борьбы между добром и злом; наличие лидера-спасителя, способного организовать человеческую активность, найти для всех путь спасения – борьбы за правое дело.
Однако само мифологическое сознание не вырабатывает конкретных образов общества будущего, так необходимых идеологии. Идеология с этой целью создает своеобразный синтез М. и утопии. М. с помощью утопии переносит желаемое в будущее; образ катастрофы позволяет освободить «мировоззренческое пространство» для идеологических конструкций.
М. – составная часть культуры. В ее системе он является основанием непрерывной перспективы, в которой хаотически-многообразный мир повседневных забот, печалей и тревог обретает осмысленность движения к некоей общей цели. Проходя свой жизненный путь, человек руководствуется верой, личным опытом и памятью прошлых поколений, хранящей следы тех времен, когда происходили события, ставшие толчком для возникновения М.
МИХАЙЛОВСКИЙ Николай Константинович (1842–1904) – русский философ, социолог, публицист и литературный критик, теоретик народничества. Его взгляды сформировались в 70-е годы под влиянием идей Герцена, Лаврова, Прудона, Конта. Основные работы: «Что такое прогресс?», «Теория Дарвина и общественная наука», «Вольтер-человек, Вольтер-мыслитель», «Орган, неделимое, общество», «Записки профана», «Письма о правде и неправде» и др. В центре его внимания – проблемы исторического прогресса, проблема человека, его целостности и всесторонности, особенности познания общественных явлений.
Содержание общественного прогресса, с точки зрения М., составляет «борьба за индивидуальность», главным его критерием является движение от «общественной разнородности» к «общественной однородности», формирующей индивидуальность как «неделимую» целостность. Поскольку, с точки зрения М., буржуазное («органическое») общество уродует человека, делает его односторонним, постольку М. отказывается признавать даже относительную прогрессивность такого социально-исторического развития. «Прогресс есть постепенное приближение к целостности неделимых, к возможно полному и всестороннему разделению труда между органами и возможно меньшему разделению труда между людьми. Безнравственно, несправедливо, вредно, неразумно всё, что задерживает это движение. Нравственно, справедливо, разумно и полезно только то, что уменьшает разнородность общества, усиливая тем самым разнородность его отдельных членов».
В соответствии с такой формулой прогресса М. выделяет «три типа и степени развития» социальности. Современный общественный строй, говорит он, с его социальной дифференциацией, сложной кооперацией, разделением труда есть «высокая степень» в развитии «низшего типа» социальности; наоборот, первобытный строй жизни, когда отсутствовала социальная дифференциация, господствовала простая кооперация, человек считал себя центром природы, представляет собой «высший тип» социальности, находящейся на крайне «низкой степени развития». Это же относится, по М., и к современной крестьянской общине, отсталой по сравнению с существующими формами капиталистического хозяйства; она представляет собой «высший тип» общественной организации, стоящей на «низкой степени развития». Задача людей, берущих на себя осуществление формулы прогресса, должна заключаться в том, чтобы привести «высокий тип общественного развития» к столь же «высокой степени». Это будет как бы повторением на более высоком уровне первой стадии, но человек здесь становится центром социальности.
Личность М. рассматривал не только как единственный критерий прогресса, но и в качестве главного творца истории. В статье «Герои и толпа» он пытается вскрыть механизмы социально-политического лидерства. В современном обществе, считал он, огромное большинство людей подавлено однородностью и скудостью жизненных впечатлений. В этих условиях сознание и воля массы, «толпы» тускнеет, люди становятся терпеливыми, покорными, послушными; толпа легко впадает в состояние почти гипнотической пассивности и обнаруживает повышенную склонность к бессознательному подражанию. Человек с инициативой, «герой» может с легкостью увлечь за собой «толпу» на подвиг или на преступление. Человек этот может быть вовсе не великим, не выдающимся деятелем, и тем не менее он будет «героем» того или иного исторического события. Концепция «героев и толпы» послужила теоретическим обоснованием тактики индивидуального террора.
Выдвигая на первое место индивидуальность и противопоставляя ее обществу, М. разрабатывает так называемый «субъективный метод» в социологии. Суть его в том, что любое знание включает в себя субъективный момент, а социальное исследование предполагает оценку реальности с точки зрения личности, ее желаемого будущего. Потребности, желания среднего, «типичного» индивида, поставленного в нормальные для его развития условия, должны стать своеобразной базовой моделью общества. Конструирование социального идеала должно стать инструментом социального познания. Подчеркивая, что человек относится к реальности прежде всего как член социальной общности, М. закладывал основы социологии познания, изучающей отношения между формами знания и социальной структурой, обусловливающей либо форму, либо содержание знания.
МОЛИТВА – обращение верующего или священнослужителя к сверхъестественным силам, к Богу с просьбой о ниспослании милости и отвращении зла, с хвалой или благодарностью. В тайне молитвенного делания устанавливается глубокое единство, когда Бог и человек объединяются одной волей и одной жизнью. М. всегда есть акт личного общения с Богом.
Ее истоки – в языческой теургии, в магических заклинаниях и вере во всесилие изреченного слова. Первоначально произносимые М. не имели точно установленных формул: содержание просьбы, хвалы допускало импровизационность в форме обращения. В период первого изгнания иудеев (до прихода Спасителя) были установлены обязательные правила для свершения М. Из иудаизма внешняя форма молений перешла в христианство: совершение М. стоя, коленопреклонения, воздевание рук и т. п. Постепенно на основании учения Спасителя и апостолов вырабатывается молитвенный канон и единообразный порядок свершения молений. Дается обоснование необходимости молитвенного делания.
Христианская теология говорит, что крещение как первый акт веры человека есть только залог, антиципация, «предожидание» жизни вечной, открывающее спектр возможностей. Но в окончательной форме спасение каждого должно быть приобретено, оно должно стать личной реальностью каждого, кто поверил в совершенного человека Иисуса Христа, и всех, кто в Нём и с Ним, отвечая на Его призыв, входит в таинственное общение, обращаясь в М. к Господу «Отче Наш!» Поскольку мистика христианства безобразна (Бог есть форма форм, образ образов), постольку в М. категорически исключается боговоображение вообще и в частности по образу и подобию человека. Соответственно этому в молитвенной жизни главным средством является призываемое имя Божие.