нных башен и колоколен; но вблизи впечатление переменялось, наблюдатель видел массу почти только деревянных зданий, дурно построенных. Крепость снабжена сильным гарнизоном и пушками, которых было более 500; гарнизон состоял из 9 стрелецких приказов, по 500 человек в каждом. Находясь на границе двух частей света, Астрахань служила средоточием обширной торговли; сюда стекались купцы из разных стран Европы и Азии; на гостинном дворе в Астрахани Аврил встретил представителей почти всех наций мира. Армяне занимали в Астрахани целое предместье; кроме того, сюда приезжали Бухарцы, Персияне, Черемисы, крымские и ногайские Татары, даже Индейцы.[323]
Большая часть крепостей Московскаго государства и в XVII в. имела деревянныя укрепления; каменныя укрепления имели, кроме столицы, следующие города, как их перечисляют Маржерет и Мейерберг: Борисов, Смоленск, Можайск, Иваньгород, Новгород-Северский, Псков, Новгород-Великий, Нижний, Коломна, Казань, Астрахань, Порхов, Вологда, Путивль и Тула.[324]
Чем более поражал своею громадностью и многолюдством главный город Московскаго государства, находившийся в центральной его области, тем заметнее был недостаток больших городов в других областях. Если и во внутренних областях было много городов, едва заслуживавших это название, то еще менее заслуживала его большая часть городов, бывших на окраинах государства. Мы имеем несколько указаний на то, каковы были эти города в северных областях. Пустозерск, по одному английскому известию, имел в XVII в. от 80 до 100 домов; в городке Печоре было всего три церкви; другой городок Устьцильма состоял из 60 домов; в Коле была всего одна улица, состоявшая из низких деревянных домиков, покрытых рыбьими костями.[325]
Что касается вообще до характера городов в Московском государстве, то иностранцы замечали, что количество населения в них гораздо меньше, нежели сколько можно было бы предполагать, судя по количеству зданий. Это происходило от того значения, какое имел город в Московском государстве: он был прежде всего огороженным местом, в котором окрестное население искало убежища во время неприятельскаго нашествия. Чтоб удовлетворить этой потребности, так часто возникавшей благодаря обстоятельствам, среди которых слагалось государство, города должны были иметь большие размеры, нежели какие нужны были для помещения их постояннаго населения, — и мы знаем, что окрестные землевладельцы и монастыри имели в городах «осадные» дворы, куда они перебирались с своими пожитками в случае неприятельскаго нашествия. Поссевин, говоря о числе жителей в некоторых городах, делает оговорку, что столько бывает в них жителей, когда нет войны. Эта оговорка была необходима: в случае нападения неприятелей окрестное население с движимым имуществом сбегалось в ближний город, который вследствие этого непомерно наполнялся. Сколько собиралось в таких случаях народа в городах, видно из того, что одних погибших от пожара в Москве во время крымскаго разгрома в 1571 году полагали до 800.000 человек. Но мы напрасно стали бы искать в русском городе XVI или XVII века тех основных черт, которыя мы привыкли соединять с понятием европейскаго города как центра, в котором сосредоточивается торговое и промышленное население известнаго округа. В Московском государстве, как стране преимущественно земледельческой, где в такой степени преобладала первоначальная промышленность и так слабо развито было ремесло, очень немногие города подходили сколько-нибудь под понятие города в европейском смысле; остальные вообще только тем отличались от окрестных селений, что были огорожены и имели большие размеры; но большинство населения их промышляло теми же занятиями, как и окрестные сельские жители. В стране, где так еще слабо было разделение труда, где каждый старался по возможности сам удовлетворить своим ограниченным потребностям, ремесленный труд не мог достигнуть значительнаго развития и цениться дорого. Иностранцы говорят, что только в Москве можно было найти несколько опытных мастеров по разным ремеслам, да и те были большею частью Немцы; в других городах почти не было никаких мастеров, кроме сапожников и портных. По свидетельству Герберштейна, промышлявшие ручным трудом по найму получали в Москве 1½ деньги за день работы, мастера по 2 деньги; о золотых дел мастерах он говорит, что труд их вообще ценился очень дешево. Гваньини прибавляет к этому, что когда жизненные припасы дорожали, труд мастеров еще более падал в цене, так что усиленной работою они едва могли заработать себе хлеба на день.[326] Наконец, мы знаем, что большая часть новых городов и городков Московскаго государства возникла не вследствие экономических потребностей страны, но вследствие государственных соображений, по распоряжениям правительства. Эти причины и производили то любопытное явление, что даже в XVII в. в описях многих городов перечисляются дворы служилых людей, пашенных людей, но о посадских, торговых и ремесленных людях говорится, что их нет.
XI. Торговля
Из неразвитости искусств и ремесл и из преобладания промышленности первоначальной можно уже заключать, какие предметы торговли ставила на рынок страна и в каких сама нуждалась: ставила продукты земледелия, меха и вообще сырыя произведения, нуждалась преимущественно в произведениях непервоначальной, мануфактурной промышленности, в предметах роскоши и культуры. Главными торговыми городами на севере и в XVI в. оставались Новгород и Псков, имевшие значение преимущественно как посредствующие рынки, чрез которые страна отпускала на запад свои товары и получала иностранные. Во второй половине XVI в. важным торговым пунктом сделалась гавань св. Николая при устье Северной Двины, благодаря открытию торговых сношений с Англией. Затем следовали Вологда и Ярославль, имевшие важное значение и во внутренней торговле. На юге, во второй половине XVI в., государство приобрело важный для восточной торговли город Астрахань. В XVII в. Астрахань и Архангельск были главными пунктами внешней торговли Московскаго государства. Москва имела значение преимущественно как центр внутренняго торговаго движения. В продолжение всей зимы привозили сюда из окрестных мест дрова, сено, хлеб и другие предметы; в конце ноября окрестные жители убивали своих коров и свиней и во множестве свозили их замороженными в столицу. Рыбу также привозили замороженной и твердой как камень, что очень дивило иностранцев.[327] Цены этих товаров, свозившихся в Москву, казались иностранцам необыкновенно дешевыми. Барбаро говорит, что говядину продавали не на вес, а по глазомеру; за один марк (marchetto) можно было купить 4 фунта мяса; 70 кур стоили червонец; по словам Иовия, курицу или утку можно было купить за самую мелкую серебряную монету. Во время пребывания Контарини в Москве 10 венецианских стар (30 четвериков) пшеницы стоили червонец; так же дешево продавался и прочий хлеб; три фунта мяса стоили один сольд, 100 кур или 40 уток — один червонец, а самый лучший гусь не более 3 сольдов.[328] Контарини видел на московских рынках много зайцев, но другой дичи почти совсем не было видно. Герберштейн говорит, что мера хлеба продавалась в Москве по 4 или по 6 денег. Можно верить такому обилию припасов на московских рынках и их дешевизне, зная, что Москва была главным средоточием внутренняго торговаго движения страны. Англичане писали, что по дороге от Ярославля к Москве они видели иногда до 700 или 800 возов с хлебом и соленой рыбой, направлявшихся к столице; туда же ехали за хлебом жители отдаленнаго Севера и везли с собой на продажу рыбу, меха и кожи.[329] С другой стороны направлялись к Москве Татары с юга по Волге, Оке и Москве-реке. До завоевания Астрахани из Москвы ежегодно ходило сюда несколько судов за солью и рыбой. С присоединением Астрахани к Московскому государству, это движение по Волге должно было оживиться и принять большие размеры. В 1636 году Олеарий видел на Москве-реке много больших судов, шедших из Астрахани к столице с медом, солью и соленой рыбой. Из внутренних областей суда отправлялись к Астрахани весной, в полую воду, когда судоходство по рекам не встречало таких затруднений в мелях, как летом. Около Саратова тот же путешественник встретил две большия барки, шедшия из Астрахани; на каждой было по 400 работников. Одна принадлежала патриарху и везла разные жизненные припасы; другая была царская с икрой.[330] По Волге шло самое оживленное торговое движение; в речной области Волги указываются и важнейшие пункты внутренней торговли. В двух милях от города Мологи, вверх по реке Мологе, по берегу ея, при церкви, которая вместе с развалинами крепости осталась от находившагося здесь прежде Холопьяго города, бывала самая многолюдная, по словам Герберштейна, ярмарка в целом государстве, куда, кроме Шведов, Ливонцев, Русских, съезжалось много Татар и других иностранцев из отдаленных северных и восточных стран. Торговля здесь была исключительно меновая: стрелы, ножи, ложки, топоры, готовыя одежды и другия подобныя вещи меняли преимущественно на меха. Ярославль славился своей торговлей, главными статьями которой были кожи, сало и хлеб; там продавался также воск кругами, хотя этот товар в большем количестве являлся на других рынках. Герберштейн говорит, что Дмитров лежит на р. Яхроме, впадающей в реку Сестру, а последняя впадает в Дубну, приток Волги; вследствие этого в Дмитрове жило много богатых купцов, которые привозили товары с востока Каспийским морем и Волгой и разсылали их по городам Московскаго государства. Агенты Английской компании писали, что из областей по Верхней Волге каждое лето ходило к Астрахани до 500 больших и малых судов за солью и рыбой. Некоторые из этих судов были в 500 тонн.