Сомнения охранника разрешил Егор, который подскочил к нему и с воплем «Лежать, падла!» приложил бедняге рукоятью обреза по голове. Охранник, схватившись руками за голову, упал на пол. Через сжатые пальцы показалась алая струйка. Егор, не обративший на это внимания, побежал к стойке, где жались друг к другу две перепуганные насмерть продавщицы.
Внутри «Короны» было страшно. Первое, что навалилось на ворвавшегося Игоря, — это крики. Несколько человек, сколько — не сосчитать, да и не до того, катаются по полу, зажимая уши. И кричат на пределе возможностей своих голосовых связок. Это понятно — сейчас люди оглушены, и даже собственные крики до них не доходят.
Игорь, пробежав магазин насквозь, ворвался в подсобное помещение. Ударил ногой ту дверь, которая, если судить по плану эвакуации, вела в комнату охранников. И едва успел отшатнуться, когда внутри грохнуло, совсем рядом просвистела пуля, и полетела пыль от стены, куда она вонзилась. Ругнувшись, Игорь стал целиться так, чтобы охранник из комнаты, попытайся он высунуться, непременно попал под обстрел.
Как раз тут и произошло главное несчастье этого дня. Невесть почему Роман тоже решил ворваться в подсобку. И сделал это слишком мощно. Он распахнул дверь, бросился…
Роман ворвался в подсобку. Игорь сделал предостерегающий жест. Роман успел почувствовать предостережение, и его мозг отдал команду притормозить. Тело стало выполнять эту команду. В результате нога зацепилась за порог. Инерция движения была еще чересчур сильна. Роман полетел дальше в коридор головой вперед и упал прямо перед дверью.
Игорь закричал. Он понял, что сейчас случится.
Прогремел выстрел. Романа подбросило и опрокинуло на бок. Веер кровавых брызг испачкал стену. Игорь, действуя чисто на автомате, выхватил вторую шумовую гранату. Сорвал чеку и швырнул ее в комнату. Зажимая руками уши и открыв рот, упал на пол.
По перепонкам будто ударили с двух сторон сразу. В голове зазвенело. Игорь вскочил и, уже не скрываясь, заглянул в комнату охраны. Тот, кто держал там оборону, сидел, привалившись к тумбочке письменного стола. Его глаза были широко открыты, и белки имели пунцовый цвет — не выдержали кровеносные сосуды. Охранник был в глубоком шоке, и Игорь расстрелял его, будто неподвижную мишень в тире.
Он вернулся в торговый зал. Там Андрей заканчивал укладывать продавцов и посетителей рядком на полу, стягивая им руки какими-то шнурками.
— Что у вас там грохочет?
— Романа убили, — прошептал Игорь на ухо Андрею. Тот ошалело вытаращил на командира глаза. Мотин кивнул, как бы подтверждая, что он не шутит, что так и есть. Андрей выпрямился, набрал воздуха в грудь. Игорь испугался, как бы у напарника сейчас не сорвало крышу на почве стресса. Но не сорвало. Последовал просто очень долгий выдох, а потом Андрей сказал:
— Блин!
Он бросился к прилавкам с рюкзаком наперевес. Игорь смотрел, как его более молодой товарищ срывает свою бессильную злость на стеклах, громя их с хриплыми ненавидящими возгласами, как остервенело он швыряет в рюкзак драгоценности, и понимал, что так лучше — пусть он побесится, но зато в дальнейшем все будет как надо.
Игорь покосился на окна, но вроде ничего такого не происходило, что могло бы навести на мысль о поднятой тревоге. И охранник, застреленный в подсобке, тоже не позвал на помощь. Игорь не знал, что подсобки «Короны Цезаря» не были оснащены оборудованием для поднятия тревоги. Ошибка Горчакова и директора магазина теперь выливалась вот в такую гадкую ситуацию.
Мотин подбежал к кассам и стал выгребать оттуда деньги. Их было много. Непонятно сколько, даже примерно, но много. И это, несмотря ни на что, грело душу. Потому что уже сейчас было понятно: ограбление этого магазина так просто не оставят. Наверняка поставят на уши всю страну. А находиться в розыске и при этом не иметь средств к обеспечению жизни — очень тяжело.
— Надо бы еще посмотреть! — крикнул Андрей, закончив обход витрин. — Наверняка у них еще что-то есть!
Игорь посмотрел на часы, увидел, что они в магазине пять минут. Покачал головой:
— Не стоит. Мы уже и так взяли неплохо. Валим отсюда.
— А его? — Андрей кивнул в сторону подсобки.
Игорь покачал головой.
— Почему? — возмутился Андрей.
— Потому что его еще надо донести до машины. А потом провезти через всю Москву! Понятно тебе?
Андрей со вздохом кивнул.
И они бросились прочь. Заскочили в фургон, бросили рюкзаки назад в грузовой отсек и сорвались с места. Игорь стянул маску, вытер пот.
— Ну, теперь главное — вырваться за Кольцевую.
— Куда валим-то?
— На юг, — усмехнулся Мотин.
Они проехали без приключений. И остановились в десяти километрах от Москвы, на заправочной станции. Игорь набрал номер Осипова и сказал:
— Ну, в общем, мы ушли. Приезжайте на заправку в район поселка Вяхирево.
— Хорошо, — ответил Осипов.
Потянулись минуты ожидания.
Из двери подсобки прогремел выстрел. Пуля вдребезги разнесла аквариум у окна. С плеском хлынула на пол вода, забились в огромной луже рыбки, распростерлись неряшливыми зелеными плетями водоросли. Гера и остальные метнулись в разные стороны. Прогремели еще два выстрела. Блохин понял, что охранник, вырубленный Егором, — это не единственный цербер в магазине.
Немедленно пришла в голову цитата из Карлоса Маригеллы, из его книги, где говорилось о грехах городского партизана: «Первый грех — неосведомленность. Подверженный этому греху думает, что враг глуп, переоценивает свой разум и думает, что операции — это очень просто, а значит, оставляет следы и имеет катастрофический результат. Из-за своей неосведомленности партизан может переоценивать силы врага и считать его куда опаснее, чем тот на деле является. Если он ошибается именно таким образом, то его легко запугать, он становится неуверенным и нерешительным, парализованным и безынициативным».
Да, похоже на то, что он поддался именно этому греху. Какого черта понадобилось вот так запросто поддаваться давлению Осипова? Что, у него было слишком мало сил и смелости, чтобы ответить жесткостью? Ведь достаточно! А он смалодушничал. И теперь по его вине в процессе вот этой неподготовленной экспроприации могут погибнуть его товарищи по борьбе!
Странно, но даже мысли о том, чтобы сдаться, не появилось. Более того, Гера почувствовал, что теперь, как никогда, он настроен вывести всех из-под удара, а потом подготовиться и отомстить Осипову за подставу.
Гера вытащил из рюкзака бутылку с горючей смесью. Достал зажигалку, стал чиркать кремнем. Пальцы не слушались, искра срывалась.
— Сдавайтесь, придурки! — заорали из подсобки.
В ответ громыхнули сразу пять обрезов. От двери, косяка и стены полетели щепки и штукатурка. Запахло известью и порохом. Заорали продавцы. Гера поджег фитиль на горлышке бутылки и швырнул ее в проем. Зазвенело стекло, а после раздался тот характерный звук вырвавшегося на свободу пламени, который трудно описать, но ни с чем не спутать.
Звук потонул в вопле. Из подсобки выбежал человек, у которого горели ноги. Явно один из охранников. Гера прицелился и выстрелил. Человек упал как подкошенный.
— Пробиваемся к двери! — заорал Блохин.
По очереди стреляя по дверному проему в подсобку, они пробежали к выходу.
И тут на улице завизжали тормоза и взвыли сирены. Гера смотрел через стекло и видел, как останавливаются перед магазином машины с милицией.
— Твою мать! — выругался он. И скомандовал: — Берем заложников! Прикрываемся ими!
Они подняли продавцов и менеджера, потащили к двери. Из подсобки выстрелили. Максим вдруг попытался дотянуться рукой куда-то между лопаток. Выгнулся, всхлипнул — и упал.
Гера никогда прежде не видел, как умирают люди. Потому он остановился, вытаращился на своего товарища. Воспользовавшись этим, менеджер вырвался и, не обращая внимания на пламя, рванулся к подсобке. Егор швырнул ему в спину бутылку. Менеджер, получив удар, упал лицом вперед. Бутылка, упав на пол, разбилась, и несчастного охватило пламя.
— Выходите с поднятыми руками! — раздалось снаружи.
— На хрен пошли! — заорал в ответ Гера, как будто бы его могли услышать. Потом он закричал охраннику: — Э, тварь! Выходи сейчас же! Или я пристрелю продавщицу!
Охранник откликнулся:
— А как я выйду, если тут огонь?
— Да мне насрать! Выпрыгивай! Может, не обожжешься. А если и обожжешься — мне тоже по фигу. Сюда, я тебе сказал!
Охранник помедлил несколько секунд. Гера заорал:
— Считаю до трех — и она труп!
При этом он направил ствол на ближайшую продавщицу. Несчастная совсем еще молодая девчонка, увидев направленный в свою сторону черный провал ствола, завизжала и попыталась отползти. Но тело ее парализовал страх, и все, что получилось, — это нелепое дерганье на месте.
— Раз!
Охранник выпрыгнул из огня, как некий супергерой, который сейчас сокрушит всех врагов и спасет всех хороших. Но так казалось только до тех пор, пока тот не стал перед Блохиным, заложив руки за голову. Гера, сверкая бешеными глазами, выдавил:
— На колени, тварь!
Охранник опустился на колени. Гера скомандовал. На человека налетели, стали бить чем попало — руками, ногами, обрезами… Животная злость объяснялась тем, что всем было очень жалко Максима.
— Ну, что будем делать? — простонал Егор, глядя на толпу милиции снаружи.
— Не знаю, — ответил Гера. — Надо пробиваться. Берем заложников — и пошли.
Они вышли на улицу, прикрываясь продавщицами, прижимая к головам заложников стволы.
— Дайте нам уехать! — прокричал Гера.
И в этот момент небо обрушило на них свой гнев. То есть, конечно, не произошло ничего потустороннего. Нет, просто руководство операции получило от мэра Москвы недвусмысленный приказ: никаких переговоров с преступниками. Стрелять на поражение.
И полетели пули. Гера успел увидеть, как падает Егор, у которого вместо головы остался уродливый кровоточащий обрубо