Дверь не скрипела, и, когда промежуток между ней и косяком стал достаточным, он проскользнул внутрь.
В комнате стояла кушетка. Администраторша спала на ней, накрывшись пледом.
Игорь достал пистолет. Взвел курок.
Говорят, что есть у людей какое-то предчувствие, которое порой заставляет повернуться, увидеть опасность. Иногда — помогает ее избежать.
Администраторша открыла глаза. Увидела Игоря. Спросонья она даже не обратила внимания на пистолет. Но вот то, что в спальне находится незнакомый мужчина, заставило ее буквально вскинуться.
Она отбросила в сторону плед, попыталась вскочить. Игорь коротко и резко ударил ее рукояткой пистолета, возвращая на место.
— Что вам от меня надо? Не трогайте меня! — испуганно и вместе с тем возмущенно прохныкала она.
Игорь молча поднял оружие.
Администраторша увидела пистолет. Невероятно, но в первую секунду у нее на лице отразилось облегчение. Наверное, потому, что страшнее изнасилования она просто ничего не представляла. А сама возможность того, что ее убьют, не укладывалась в голове. Этот пистолет скорее всего казался ей игрушечным.
Первая эйфория миновала. И на лице у нее появилась другая, животная, обреченная паника.
Она раскрыла рот.
Игорь не хотел, чтобы его упрашивали и умоляли. Он нажал на спуск. Пуля ударила администраторшу посередине груди. На кофте появилась небольшая дыра с лохматыми краями. Крови не было.
Ее отбросило на кушетку, уложило на спину поперек. В расширившихся, округлившихся глазах Игорь увидел боль. Да, ранение в грудь — это очень больно. От него часто умирают даже тогда, когда не задеты жизненно важные органы. Просто организм не выдерживает болевого шока.
Он нажал на спуск второй раз. Отметил, что и первый-то выстрел был уже чересчур громким, а второй — почти как без глушителя. Да, железку пора менять.
Вторая пуля попала между глаз. Входное отверстие было маленьким и почти не кровоточило. А вот на стене появилась большая жирная клякса совершенно омерзительного вида — красная, с белыми кусочками.
Глаза администраторши остекленели, выражение ужаса пропало. Собственно, на этой земле ей больше нечего бояться. А есть ли что-то страшное после смерти — она сейчас как раз проверяла.
Игорь осмотрелся, аккуратно поднял гильзы. Положил их в карман. Потом, по дороге, километрах в двадцати, он выбросит их в подходящую канаву. По-хорошему, надо бы и от пистолета избавляться. С некоторых пор это оружие стало чересчур засвеченным. Вот найдут эту бабу — и все, и погоня снова, можно сказать, начнет дышать в спину.
С другой стороны, совсем скоро их просто тут не будет.
Игорь повернулся и вышел из комнаты. И остолбенел: в холле стоял крупный лысый мужик в смешных семейных трусах и резиновых шлепанцах на босу ногу. Он почесывал волосатую грудь и недоумевающе пялился на Игоря, вышедшего из комнаты.
— Э! А чего ты там делал? — спросил мужик.
Игорь, еще не успевший отойти от удивления, пожал плечами.
— А что…
И тут мужик увидел пистолет.
— Я из милиции! — крикнул он. — А ну, отдавай волыну!
И он попер на Игоря, как бык на матадора.
Тот успел выстрелить, а потом в него врезалась туша, повалила на пол. От удара спиной у бандита перехватило дыхание. Мужик, впрочем, не пытался его задушить, схватить, и вообще он просто елозил на Игоре, будто пытаясь вплющить его в пол.
Бандит собрался с силами, оттолкнул тело, поднялся. Мужик остался на полу, держась за живот, дергаясь и раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Под ним растекалась красная лужа.
Игорю стало противно. Он добил мужика и вернулся в комнату к администраторше. Осмотрелся и увидел, что насчет милиции этот тип не врал — на стуле в углу висел форменный китель. Чертыхнувшись, Игорь пошарил по карманам. Нашел немного денег и удостоверение на имя старшего лейтенанта Метлицкого. Ясно. Здешний участковый, как пить дать. Из тех неудачников, которые за все годы после милицейской школы так и не выбиваются в люди, оставаясь провинциальными шерифами.
Это было, пожалуй, неприятным фактором. Одно дело — убивать непричастных к касте людей. Совсем другое — мента. Пусть и такого неполноценного. Ну что же, придется немного ускорить темп бегства.
Он случайно посмотрел в настенное зеркало и увидел, что сейчас ему лучше не попадаться на глаза нормальным людям. Покойный лейтенант Метлицкий основательно залил его кровищей из раны на животе. Ну ладно. Это дело поправимое — есть запасная одежда в машине.
Только придется попросить Андрея, чтобы тот подогнал ее прямо ко входу в гостиницу.
Игорь поднялся наверх. Как и ожидалось, его внешний вид вызвал шок.
— Эй, ты в порядке? — вскочил Андрей.
— Это не моя кровь, — ответил Игорь. — Иди подгони машину к двери.
— Что случилось?
— Героизм местного участкового. Попытался меня взять голыми руками. Или просто хотел изнасиловать — не знаю. Бросился в одних трусах.
— Откуда здесь участковый? — оторопел Андрей.
— Как мне кажется, приходил к администраторше за любовью.
— Она же страшная, — ляпнул Андрей.
— У вас просто разные взгляды на красоту, — успокоил Игорь. — Для кого-то тетка была очень даже ничего. Да полно тебе, это ес — тественно для деревни. Тут на лицо не особо смотрят.
— Не хочу жить в деревне, — буркнул Андрей, завязывая шнурки кроссовок.
— Тебе и не придется, — засмеялся Игорь. — Через пару месяцев мы свалим куда-нибудь в теплые края и поселимся там, где много нормальных красивых девчонок.
— Было бы неплохо. Ладно, пойдем, — сказал Андрей.
Они спустились. Холл пришлось обходить краем — лужа крови под убитым милиционером расплылась и выглядела так, что вообще было неясно, как в этого человека, пусть даже такого крупного и мощного, влезло столько кровищи.
— Ну ты наворочал! — уважительно произнес Андрей.
— Так он же на меня бросился! Пришлось стрелять наобум. Попал в живот. И какую-то артерию перебил, наверное.
— Не знаю, я не врач, — пожал Андрей плечами. — Может, закрыть это заведение? Найти ключ и закрыть.
— Идея неплохая, — сказал Игорь, — но некогда. Пойдем. Как мне кажется, все равно если их и найдут, то только тогда, когда мы будем уже далеко.
Игорь стоял у порога, выглядывая на улицу. Вроде серьезной причины волноваться не было. В радиусе нескольких сотен метров не было никого, кто мог бы удивиться окровавленному свитеру.
Андрей подогнал «вольво» к порогу. Игорь сел на заднее сиденье.
— Все, поехали отсюда! Я заодно переоденусь. А шмотку надо будет километров за полсотни отсюда выкинуть в какую-нибудь речку. Завернуть в нее булыжник и выкинуть. Чтобы даже случайно не нашли.
— Выкинем, — меланхолично ответил Андрей, выбирая путь между многочисленными ухабами и колдобинами.
Шелепин и Осипов друг друга не любили. Только сотрудничали. Правда, на деловом фронте их отношения были самыми тесными и плодотворными. Неудивительно — Осипов был очень деятельным и крутым исполнителем, а вот у Шелепина были мозги. И он умел выбрать такое дело, которое принесет хорошую прибыль.
В январе Шелепин пригласил Осипова на беседу. Григорий нутром почуял, что разговор пойдет о серьезном деле. Он прибыл сразу же, насколько это возможно в таком городе, как Москва, с его пробками и ментами.
— Здравствуй, Григорий. Садись.
Осипов посмотрел на Шелепина, собираясь выдать свое традиционное «Сесть я всегда успею!». И увидел, что шутку придется отложить — в водянистых глазах босса присутствовало то странное выражение, которое не имело описания или определения и которое появлялось только тогда, когда на уме у Эдуарда Иннокентьевича было что-то важное.
Осипов молча сел.
— Я кофе заказал нам обоим. Самому не помешает, а ты составишь компанию.
Григорий развел руками. Что еще ему оставалось?
— Ты новость слышал? — спросил Шелепин.
— Смотря какую, — развел руками Осипов. — Целый выпуск с утра.
— Эту новость по телевизору не показывали. Пока, во всяком случае. Может, и покажут.
— Что произошло?
Шелепин цыкнул зубом, выдержал паузу для нагнетания драматизма и сказал:
— Горчакова убили.
Григорию потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, о ком речь. И только потом дошло. Виктор Горчаков был одним из самых заметных и значимых «подопечных» известного криминального авторитета Юрия Романова.
Романов не был вором старой закалки, он вышел из поколения, ступившего на криминальную стезю в девяностых годах и старавшегося обойтись без непосредственного участия в познании «зоновской романтики». Романов официально владел сетью магазинов фотографических принадлежностей, а неофициально продавал свою охрану и покровительство предпринимателям рангом пониже.
В этом деле был интересный нюанс. Обычно такая продажа «охраны» очень мало чего стоит. Грубо говоря, устроить тебе неприятности все равно могут. Разница только в том, что после этого твой «охранничек» поедет перетирать по понятиям с тем, кто это сделал. И может быть, начистит тому рожу. Но ремонт и лечение все равно за твой счет.
— Кажется, теперь в Москве будет намного интереснее, — усмехнулся Осипов.
— И не говори! На почве этого веселья менты уже сейчас начинают разворачивать крупную превентивную операцию. По всей видимости, будут закрывать всех, кто в потенциале может организовать лишний материал для криминальных хроник по ящику.
— А можно узнать, мы не относимся к числу таковых?
Шелепин покачал головой.
— Во всяком случае, мои люди в милиции и ГУБОПе ничего о таком не говорят. Да и вправду у покойного есть несколько более резких конкурентов. Я так думаю, что кто-то из них его и похоронил.
— За этим можно к гадалке не ходить. И менты, значит, намерены устроить им веселую жизнь?
Шелепин кивнул:
— В принципе, да. Но ты же понимаешь — это не так просто сделать. Далеко не на всех, кто заинтересован в смерти Горчакова, есть достаточное кол