Борис подумал, что их ведь и на самом деле может быть только пятеро. Практикуется у бритоголовых такая штука, как охота малыми группами. Это у них такой способ заработать белые шнурки.
— Ребята, я же вам ничего не сделал! — воскликнул араб.
Скинхед, игравший роль лидера, ответил:
— Этого и не требуется. Ты лучше скажи, за каким хером ты сюда приперся? Тебе что, мало твоего гребаного полуострова?
Араб начал что-то говорить — быстро и с акцентом. Борису удалось разобрать, что араб говорит о себе, что он врач, что работает в больнице.
— О! Круто. Помоги себе сам! — захохотал один из скинхедов.
А главный брезгливо поморщился:
— Твою мать! Если когда-нибудь меня будет лечить чернозадый врач — я повешусь. Понаехало всякой швали, а теперь русскому человеку и приткнуться некуда.
Какой-то мужчина, сидевший на три места дальше араба от Бориса, встал было с места и сказал:
— Э, ребята, оставьте человека в покое!
Его усадили короткой хлесткой зуботычиной. Зажимая лицо руками, мужчина плюхнулся обратно на сиденье и отодвинулся к окну…
Скины не торопились, они с удовольствием играли на нервах своей жертвы, уверенные в собственной безнаказанности, в том, что ни одна живая душа в вагоне не полезет спасать инородца. Но даже не потому, что он инородец, а оттого, что страшно лезть на кулаки отмороженных подростков, возомнивших себя спаси — телями Отечества.
Один из скинов снял ремень. В свете ремня блеснула пряжка — толстая металлическая бляха с мертвой головой. Борис напрягся и приготовился действовать очень быстро — такой бляхой с одного удара можно проломить череп. Так что спасать араба надо по-настоящему. Или, говоря другими словами, калечить бритоголовых без оглядки.
Скинхед-главарь вышел в проход между сиденьями и сказал, упиваясь всеобщим вниманием:
— Внимание! Сейчас будет произведена акция по зачистке русской земли от инородческой скверны! Русских людей мы просим не беспокоиться — им нечего бояться!
Скинхед еще раз оглядел вагон, прикидывая, откуда ему можно ждать опасности. Глаза мазнули и по Комбату — тот торопливо отвел взгляд. Пусть думают, что он тоже боится. Тогда все получится.
Араб закричал:
— Помогите!
И это стало сигналом к началу.
Ближайший к нему скинхед ударил кулаком, опрокидывая несчастного на сиденье. Остальные бросились к жертве, намереваясь рвать ее на куски. Вопль араба сотряс стекла.
И тут же сорвался с места Комбат. Он понимал, что арабу за эти секунды крепко достанется, но это все-таки лучше, чем быть забитым до смерти в грязном вагоне. А лезть на рожон раньше, чем скины втянутся в избиение, он не мог, так как противника все-таки было больше.
Первой целью Борис наметил бритоголового с пряжкой. На счастье араба, тот еще не нашел возможности ударить, так как был оттерт назад остальными.
Рублев, набежав сзади, всадил бритому локоть между лопаток. Тот крякнул и упал на карачки. Жестким ударом носка обуви Борис врезал ему по локтю руки. Скин упал ничком и скорчился в нелепой позе — рука наверняка была поломана.
Остальные замешкались буквально на пару секунд, что дало возможность Рублеву сбить с ног второго противника. Но этот еще смог встать, хотя и пошатываясь после оглушительного крюка в район скулы.
Комбат, не теряя времени, ударил по голени еще одного противника — тот взвыл и присел. Ага, пусть ненадолго, но и этот выведен из боя. Да и потом будет прихрамывать — особо не попрыгает, если что.
Скины развернулись. И увидели, что нападавший только один. Пусть крепкий и выглядящий не лохом, но все равно у них капитальное численное преимущество.
— Ты чего, оборзел?! — крикнул главарь Борису. — Куда ты лезешь?
Тот молчал, прикидывая, как бы это свалить еще кого-нибудь.
— Он Сухаря покалечил! — крикнул тот, который сейчас старательно растирал отбитую ногу.
Главарь, не выпуская Бориса из виду, покосился в сторону поверженного. И от увиденного не выдержал — развернулся в ту сторону всем телом, вытаращил свои пустые телячьи гляделки. Пару секунд он переваривал зрелище, а потом завизжал:
— Да мы тебя на куски порвем прямо тут!
Один из троих скинхедов, бывших полностью в строю, не выдержал — тоже посмотрел туда же, куда и командир. Рублев прыгнул на шаг вперед и по-футбольному всадил ногу ему в пах. Бедолагу даже подбросило сантиметров на двадцать от земли. А падал он уже на брюхо. Все, теперь уже гарантированно минус два.
Остальные все-таки поняли, что если они будут продолжать разглядывать, то, пожалуй, численное большинство не поможет. Главарь крикнул тому, у которого была отбита нога:
— Сторожи черного!
И двое бритоголовых, еще способных к бою, сорвались в атаку. Может, они и понимали, что теперь у них шансов совсем мало, но что-то мешало им убежать.
В руке у главаря появилась отвертка. Вот сволочи! Ножей не носят — боятся, что попадутся. А это — всегда пожалуйста. Второй скин тоже сорвал ремень, хотя у него тяжелой бляхи не было, а была обыкновенная, хоть и весьма внушительная пряжка.
Комбат принял стойку и приготовился отвечать на атаку. Все, что он мог выжать из нападения, было выжато. Теперь посмотрим, как будут нападать они.
Они нападали, надо отдать должное, достаточно слаженно. Свистнула пряжка, нацеленная в голову, и тут же главарь уколол отверткой. Комбат отошел — благо еще было куда. Пожалел, что сейчас слишком тепло и на нем нету мало-мальски плотной куртки. Под эту пряжку спокойно можно было бы подставлять руку.
— Ну что, сволочь? — цедил главный скин, поигрывая отверткой. Она плотно сидела в его руке, обтянутой черной кожаной перчаткой с дырочками по пальцам. Комбат бросил быстрый взгляд за спину противников. Так, будто бы там что-то серьезно поменялось.
Рефлекторно оба противника дернулись было повернуться. И тут же Комбат напал. Два скользящих шага, дистанция сокращена до минимума, кулак бьет в руку с отверткой выше локтя. Одна из костяшек на кулаке чуть выставлена вперед. Это специально для удара по мягким тканям. Эффект — жуткий. Вторая рука растопыривает пальцы в «когти» и хлещет по лицу. Главарь отшатывается, взмахивает руками, отвертка летит на пол.
Второй лысый, забыв про ремень, боковым ударом крепко вмазал Борису в челюсть. А ведь поставлен у парнишки удар — ничего не скажешь! Перед глазами запрыгали смешные мячики. Ничего, не такое бывало. Борис бьет в ответ. Тем же манером, таким же отработанным движением. Массы у него побольше, чем у бритоголового, так что скин летит куда-то в сторону окна и там падает под ноги пассажиров.
Главарь тупым лосем ломится вперед, рыча что-то нечленораздельное. Выглядит страшно. Но только выглядит. Борис чуть смещается, насколько позволяют сиденья, перехватывает нападающего и направляет в сторону тамбура. А потом наносит сокрушительный прямой удар в рожу поднимающегося скина. Это напоминает попадание снаряда. Бедняга буквально впечатывается в пол и больше не шевелится. Все, теперь главарь!
Борис видит, что тот уже и не боец — стоит, шатается, держится за разбитый бицепс. Борис подошел. Скинхед хотел что-то ему сказать. Может быть — попросить пощады. Но Рублев совершенно не хотел разговаривать и не настроен щадить. Настроение не соответствовало гуманизму. Он ударил в солнечное сплетение, вышибая дух из противника.
Вот и все, баталия завершилась сокрушительной викторией!
Из-за спины доносилась какая-то возня. Борис повернулся и расхохотался, увидев, что араб тоже не упустил своего — он умудрился свалить скина на пол и теперь, сидя на нем, увлеченно дубасил кулаками во все, что попадалось под удар. Видимо, силенок было немного, так как скин ворочался и пыхтел.
Борис подошел, оттянул араба и поднял побитого бритоголового на ноги. Заглянул в глаза так, что тот отшатнулся. Борис взял скина за отворот куртки, подтащил к себе и сказал:
— На следующей выходите в полном составе. Как ты их вытащишь — мне все равно!
Бритый торопливо закивал. Потом он, прихрамывая, перетаскивал в тамбур слабо реагирующих соратников. Борис проверил, чтобы они сошли, а не переползли в другой вагон. Потом сел и потрогал гудящее место, куда ему пришелся удар. Судя по ощущениям под пальцами, там наливалась опухоль. Ну, ничего, могло быть и намного хуже.
Вагон мало-помалу оживал. Послышался шепот с отчетливо уловимыми тонами восхищения. Борис поморщился. Вот народ! Нет чтобы всем вагоном смять этих пятерых, показать им, что такое настоящий патриотизм, а не издевательство над людьми. Сидели как мыши под веником!
Он вздохнул.
Араб подошел, пробормотал что-то благодарственное. Из-за разбитых губ его слова звучали совершенно невнятно. Борис машинально кивнул. Араб хотел было продолжать, но Комбат глянул на него, и тот счел за лучшее отойти.
Настроение не улучшилось, хотя дышать стало полегче. До самой Тулы Борис просидел, глядя в темное окно.
А на платформе его встречала Татьяна. Увидев, что с лицом Бориса не все в порядке, она испуганно спросила:
— Это откуда? Тебя что, после передачи побили?
— Ну, не сразу после передачи, конечно. И не меня, а я…
Увидев недоумение в ее глазах, Борис пояснил:
— Тут скины на человека в электричке напали, так я им помог с поезда сойти.
— Рыцарь без страха и упрека, — засмеялась Татьяна.
Борис почувствовал, что его начало отпускать. И тоже улыбнулся.
Они пошли домой. Автобусы уже не ходили. Но сколько той Тулы, чтобы два достаточно молодых человека не дошли до дому пешком?
Федосеев работал весь день. Пришлось не только позвонить куче людей, но еще и прокатиться по городу. Но в итоге кое-что он накопал. И назавтра он принес добычу Болеславскому. Тот сказал:
— Прекрасно. Теперь пошли к шефу.
Романов принял их у себя.
— Ну, что он за птица? — спросил напряженно.
Федосеев разложил на столе несколько листов бумаги с распечатками. На одной из них была фотография Бориса Рублева, снятая с видеозаписи.