— Артур, — позвал я через устройство связи. — Где наши враги?
— В правом крыле космопорта, том, которое не горит. На крыше и верхних этажах.
— Выше! — заорал я, и перстень связи услужливо передал приказ.
Машины взмывают вверх.
Если там есть теосы, вооруженные Иглами Тракля, надо оставить им возможность стрелять только под острыми углами. Тогда нижний раструб воронки сожжет их корабли и часть здания, где они находятся. Хочется верить, что на это они не пойдут.
Не успеваем! Слишком перегружены. Под нами закручивается воронка Тракля и слизывает треть наших машин.
Остальным удается взлететь выше.
По нашим машинам скользят лучи гамма-лазеров. Значит, сработало! Значит, не решились больше применить аннигилятор. Три наших гравиплана вспыхивают и стремительно падают вниз.
Но я знаю, что надо делать.
— Ко мне! — командую я. — Минимальная дистанция.
Скученная стая гравипланов представляет собой прекрасную цель для гамма-лазеров, но я не собираюсь давать им возможность прицеливаться. Замедляю время и настраиваю Иглу Тракля. Пока мы рядом с вершиной воронки, есть надежда, что она не заденет никого из нас.
Воронка вырастает рядом, охватывая космопорт своей нижней частью, а верхней раскрываясь в рассветное небо. Мгновение, и на месте полусгоревшего здания зияет глубокий оплавленный котлован. Я все-таки задел один из кораблей. Он покачнулся на опорах и рухнул в пропасть.
— Артур! Ты жив? Кого я задел?
— Все в порядке, господин полковник. Это пустой корабль.
— Слава Богу! Дай мне ориентировку, какие корабли наши, где ты, где Витус, где остальные.
Передо мной возникает план космопорта с пометками.
Мы приземляемся, спрыгиваем на землю.
Бетонное покрытие стучит под ногами. Бегу к кораблю Артура, со мной Юля, Алиса, Александр Прилепко и еще несколько Преображенных. Гену посылаю на корабль Витуса, остальных распределяю по другим машинам, передавая через перстень связи рекомендации по взлому панелей управления. Впрочем, теосы смогут это и без меня.
И тут я понимаю, что мы захватили изрядную часть флота Тессы, около тридцати кораблей. Конечно, все корабли легкие. Еще три-четыре линкора висят на орбите, они слишком велики, и никогда не опускаются вниз. И они будут нас ждать.
И вот мы внутри корабля.
Плюхаюсь в мягкое кресло перед мониторами, из соседнего меня приветствует Артур. По правую руку садиться Юля и позади — остальные. Мы стартуем.
Слегка вжимает в кресло, антигравитационная установка компенсирует перегрузки, так что ощущения неадекватны ускорению. На одном из мониторов стремительно уменьшается изображение космопорта, и та же картинка транслируется на перстень связи с компьютера катера.
На втором мониторе: стая челноков, стартовавших одновременно с нами.
Я приказываю кораблю увеличить изображение космопорта. Лучше быть в курсе того, что там происходит. Из Иглы Тракля нас еще можно достать с земли.
Третий монитор показывает то, что перед нами, — ослепительно синее небо Тессы.
Несколько секунд все идет хорошо, но вдруг скорость начинает стремительно падать, и так же тормозят все корабли флота. Небо над нами окрашивается алым. Я не понимаю, что это такое, но не сомневаюсь, что именно этот красный слой мешает нам прорваться в стратосферу.
И тогда происходит то, что уже было со мной в храме Шивы, на улице Калапы и на скале в лесу планеты Скит. Все исчезает, и я вижу черное небо, звезды и огромный шар Тессы подо мною. Он словно затянут багровой пленкой с утолщением над нашими кораблями. Здесь пленка толстая, похожая на слой мусса, а в остальных частях — бледная, почти розовая и полупрозрачная. Это энергетическое образование, созданное метаморфами. Именно эта пленка не пропускает с планеты сигналы устройств связи и не позволяет принимать сигналы из космоса. Хотя именно сейчас, думаю, это возможно. Они стянули так много энергии в одно место, что остальные теперь практически не защищены. Вот, что значит закрытая планета!
А на орбите медленно поворачиваются и разворачивают орудия линкоры Тессы. Мы для них несерьезная цель. Сгорим в воронке Тракля, как пчелиный рой в луче гамма-лазера. Одна короткая вспышка! Остается единственная надежда — опередить их. Прорваться, проскочить мимо, сбежать!
Я знаю, что делать. Из моего тела вырываются сияющие шнуры и тянутся к кораблям. Я ощущаю себя гиганским пауком в центре энергетической паутины или шелкопрядом, разматывающим сразу три десятка нитей.
Я связываюсь со всеми Преображенными на моих катерах. Давайте, делайте то же самое, пусть вы слабее меня, как можете, хотя бы попытайтесь! Мне трудно одному.
Вспоминаю, что на трех или четырех челноках нет теосов. Это значит, что они погибнут. И ничего с этим поделать я не могу.
Получаю ответ. Преображенные влили свою Силу в мои нити. Стало легче. На красной поверхности «желе» появились концентрические круги и побежали по пленке.
Движение линкоров замедлилось, они словно вошли в нечто вязкое и плотное. Иллюзия! Это замедлилось время.
И тогда пленка, наконец, прорвалась и показались носы кораблей, и выплыли корпуса, кромсая и разбрасывая остатки пленки.
И тогда я осознал себя сидящим в кресле перед монитором. Облизал пересохшие губы и почувствовал вкус крови на языке. Опустил глаза: рубашка закапана кровью. У меня еще хватило сил поднести руку к носу и увидеть каплю крови, стекающую по тыльной стороне кисти.
— Быстрее, — прошептал я. — Ребята, только быстрее!
И потерял сознание.
Александр Прилепко стоит передо мной на коленах, его ладони лежат поверх моих. От них исходит тепло.
— Все в порядке, Даниил Андреевич, мы прорвались.
— Там линкоры…
— Не догонят. Уже не пытаются. Скоро мы войдем в гипертуннель.
Он отнимает руки, ладони окружены зеленым сиянием Анахаты.
— Спасибо. Скольких мы потеряли?
— Четыре корабля.
Гораздо больше. Еще были сожженные гравипланы на подлете к космопорту и около сотни убитых в тюрьме. Стоит ли этого Тессианский флот?
Закапанное моей кровью роскошное жабо на купленной Юлей рубашке (Боже, как давно это было!) снова плывет перед глазами.
— Вам надо прилечь, — говорит Саша.
Я пытаюсь встать, опираясь на его плечо, второе мне подставляет Юля.
Прямо передо мною на мониторе искажаются звезды, и пространство искривляется чудовищной лупой — гиперпереход.
Тессианский флот — просто гора напичканного электроникой железа. Но он поможет Кратосу. Гора железа не стоит жизней людей, но свобода нынешняя и грядущая, свобода этого стоит.
Возвращение
Выход из гипертуннеля далеко от Кратоса. И правильно, никто не вывалится из гиперпространства непосредственно над планетой.
До нее неделя пути. Так что я успел перезнакомиться со всеми бывшими узниками, оказавшимися на нашем корабле. Это Преображенные, которых привел на корабль я, и несколько человек, пришедших с Германом. С генералом все в порядке: летит на одном из кораблей. Витус с Геннадием — на другом.
Из Преображенных я ближе всего сошелся с Сашей Прилепко и его другом Анатолем ван Линнером. Первый действительно оказался преподавателем Университета Версай-нуво, биопрограммистом. Я мысленно поставил себе пять с плюсом по физиономистике. Правда, последние три месяца у Саши были проблемы: из Университета пришлось уволиться, из-за истории с цертисом и подозрения на Т-синдром. До расстрела дело не дошло. Симптомы удавалось долго скрывать, и коллеги проявили лояльность.
А потом погиб его цертис, и Саша оформил у нотариуса посмертную записку. Мне хотелось побольше узнать об отношениях с цертисом. Как может человека настолько привязать к себе инопланетное существо?
— Цертис — это бодхисатва, Даня. Он поднимает, он помогает пробить верхние чакры. Как может привязать к себе духовный наставник?
— Духовными наставниками были люди.
Саша улыбнулся.
— Почему ты так думаешь? В исламской традиции есть представление о духовной инициации духом умершего святого. Это близко. Только цертис совершенно реален.
— Цертисы — духи умерших?
— Не совсем. Или совсем нет. Я не так уж много о них знаю. Они могут принимать любые формы. Мой являлся мне прекрасной женщиной. И они могут все, что Преображенные, и много больше того.
История Анатоля ван Линнера оказалась не менее занимательной. Он работал на Дарте. Геологом. Нет ничего банальнее. Геолог с Дарта все равно, что дизайнер с Тессы, одна из самых распространенных профессий. И его жизнь не обещала никаких неожиданностей, кроме открытия новых месторождений никеля или меди, которыми так богат Дарт. Но прилетели метаморфы и захватили планету. А потом начали регистрацию жителей.
— Значит, ты знаешь, чего добиваются теосы? — спросил я. — Для чего им регистрация?
— Во время регистрации в кровь вводят какой-то препарат, который инициирует трансформацию. Где-то через неделю все зарегистрированные жители Дарта обнаружили у себя симптомы Т-синдрома.
Значит, и Юля, и Гена, и Витус и юный Артур уже больны. Я сжал губы.
— То есть они проводят целенаправленное заражение?
— Да.
— Господи! Да зачем это?
— Это многократно усиливает их армию. От теоса на войне куда больше толка, чем от любого человека.
Я хотел, было, воскликнуть, что болезнь смертельная, что это не более года жизни, и все они халифы на час.
Но тут же вспомнил, что передо мною человек, зараженный Т-синдромом как раз около года назад, и смолчал.
— И обеспечивает поддержку, — продолжил Анатоль. — Новоиспеченные теосы обычно поддерживают теосов: в человеческом обществе им все равно нет места.
Я не стал спорить, слишком хорошо помнил дерево, к которому меня привязали на Светлояре, и направленные на меня Иглы Тракля.
— Почему же ты их оставил?
— Потому что люблю свободу, — он улыбнулся. — Я дезертировал и тут же попал в тюрьму. Их власти очень трудно сопротивляться, Даня, и не только по разумным основаниям, не только инстинкт самосохранения заставляет Преображенных поддерживать себе подобных. Есть что-то еще. Возможно, просто энергия Манипуры, умноженная на число теосов. Представляешь, какая махина? Таких, как я, единицы. Я смог уйти только благодаря Саше, он меня вытащил.