том, передаст ли имплантат сообщение Страдину об особенностях сортира Олейникова. Да пусть любуется! Никите терять нечего, не посадят же его за это! А я Страдину нужен — так что пусть утрется.
Связываюсь с Александром Прилепко. Ни с Юлей, ни с Артуром я связаться не могу — устройства связи у них отобрали, поэтому выхожу на Преображенного.
— У нас проблемы, Даня, — говорит он. — Я рассказал о свойствах имплантированного микроаннигилятора, о которых ты говорил. Он действительно может работать в режиме допросного кольца?
— Так говорят. Проверить пока не было возможности.
— Ладно. Держись на связи.
— А что за проблемы? — спросил я, но слова ушли в пустоту, Саша обрубил канал связи.
Да, конечно, теперь мне не доверяют.
И зря. Серебристая сфера вокруг моего сердца разбухает, становится шире и обретает плоть. Возле пальцев синеватое сияние — работа с энергией Аджны. Дается это легко, почти без усилий.
— Саша, — зову я.
Приходит слабый ответ:
— Да. Даня?
— Теперь можно, говори. Я могу заблокировать эту штуку.
— Я тебя обидел?
— Ты все сделал правильно. Мне надо было подготовиться к конфиденциальному разговору. И злоупотреблять этим не следует — может вызвать подозрения.
— Понимаю. Дело вот в чем. Юля говорит, что не может пойти на установку микроаннигилятора, поскольку обладает информацией, которая не должна стать известной властям.
— Насколько у нее явный Т-синдром? Сможет ли она его скрыть?
— Возможно, да. Если только аннигиляторы не ставят всем подряд.
— Когда ваша очередь?
— Ее можно отодвинуть назад. Здесь слишком много желающих побыстрее вырваться на свободу, которые не прочь с нами поменяться. Так что пара дней есть.
— Я постараюсь помочь, но с одним условием.
— Да?
— Тайна должна быть мне известна.
— Хорошо, передам.
Я заканчиваю разговор уже в лифте, и связь обрывается. Двери отъезжают в стороны, и я шагаю в коридор. Он освещен мягким золотистым светом, в конце — темное арочное окно. Возле моей двери, прямо на полу, кто-то сидит, опустив голову на колени. Я не сразу узнаю его.
— Анатоль?
Он поднимает голову, смотрит на меня. Да, Анатоль ван Линнер, геолог с Дарта.
— Извини, Даниэль, мне очень плохо, и больше не к кому обратиться.
— Что случилось? — спрашиваю я, касаясь радужной полусферы на двери.
Замок щелкает, дверь начинает открываться.
— Физически плохо, — говорит Анатоль. — Мутит.
— Давай руку!
Я помогаю ему подняться.
— Заходи, вызовем врача.
Он усмехается:
— Какой врач, Даня? Это Т-синдром. У меня уже были приступы.
— Обопрись.
Он опирается на мою руку. Заходим в квартиру, я помогаю ему сесть в кресло.
— Я не знал о приступах, — говорю я.
— Это не сразу начинается. У меня же давно.
Серебряная сфера вокруг моего сердца приобретает зеленый оттенок, истончается и разлетается вдребезги. Зеленое сияние поднимается вверх, втекает в руки и исходит из кончиков пальцев.
— Не надо, — говорит Анатоль. — Чем чаще ты используешь Силу, тем скорее болезнь убьет тебя.
— Ну и плевать.
— Ты все равно не сможешь помочь. Просто я не хотел умирать один.
— Я попробую.
Зеленое пламя стекает ему на грудь и охватывает все тело. Я не понимаю, что с ним, словно передо мной не человек. Я могу только наугад лить в него энергию, и это все.
— Как проявляется приступ? — спрашиваю я.
— Тошнит, бросает то в жар, то в холод, и мир начинает мигать, исчезать и появляться, словно я периодически теряю сознание. А потом — сон. Иногда по полсуток.
Я вспомнил цертиса и собственный четырнадцатичасовой сон.
Энергия Анахаты падает в него, как в бездонный колодец, и я не понимаю, ни на что она расходуется, ни есть ли от этого какой-либо эффект. Я понимаю, что выжат, как кусок сыра в руках хитреца из сказки, пообещавшего выжать камень. Я зря считал себя каменным.
Наконец, его ресницы начинают дрожать, он засыпает.
Я опускаю руки. Жив, слава Богу! Укрываю его пледом и иду в свою комнату.
Мне не до сна. Наконец, я нашел работу на ночь — думать. Чтобы справиться с проблемой, надо найти ее глубинную причину — этим и займусь.
Заказываю зеленый чай, голубоватая полусфера в центре стеклянного столика у кровати растворяется в воздухе, открывая поднос с чайником и коричневой чашечкой без ручки. Пью мелкими глотками, одновременно просматривая информацию.
Ее гораздо больше, чем в прошлый раз еще на Ските, когда я пытался понять, что такое Т-проблема. Неожиданностей много. Я начал с истории вопроса. Первый случай Т-синдрома был двадцать три года назад. Юноша из университетской аристократии обратился в медицинский центр Кириополя со странными симптомами: головокружение, тошнота, потери сознания. Юношу звали Валерий Лурье. Проверили работу биомодераторов — в норме. Казалось бы, с болезнью легко справиться и без помощи врачей, симптомы вполне в компетенции биомодераторов, но последние демонстрировали полную беспомощность. Валерия положили на обследование и нашли комплексное поражение организма, картина напоминала лучевую болезнь, но с очень странным течением: без очагов некроза, постоянной рвоты и диких болей. Гораздо легче — только учащающиеся приступы. Юноша прожил в больнице около месяца, а потом исчез. Как? Куда? Так и осталось тайной. В отчете говорилось, что больной обладал способностью предсказывать близкое будущее.
С каждым годом таких случаев становилось больше. Причем все больные принадлежали к аристократии. В первое время либо университетской, либо научной, либо творческой. Новая гемофилия! Только на десятом году появились чиновники и военные.
Интересно, есть хоть один простолюдин?
Я сделал соответствующий поиск. И меня вынесло на Т-проблему. Были простолюдины. Первый случай на Дарте три года назад. Новая религиозная секта. Я не стал вдаваться в ее философию, что-то эзотерическое. У шестидесяти двух членов секты из двухсот обнаружен Т-синдром. Из них добрая половина простолюдинов. После этого секту запретили. Не помогло. Возникло еще несколько таких сект, куда более многочисленных. Остатки первой секты не отказались от своей религиозной практики — ушли в подполье. Время от времени их арестовывали и штрафовали. Руководителей отправили в Центр психологической помощи Дарта. Там они провели от шести до восьми месяцев. На этот раз их агонии были подробно описаны. Вероятно, пациентов не оставляли ни на минуту. Я живо вспомнил теоса, чью смерть я видел в доме Алисии Штефански. Картина совпадала полностью. Красноватые волны свечения по всему телу, вспышка и исчезновение практически без следа.
Итого, у меня два направления работы. Первое: понять, чем принципиально отличаются представители аристократии от прочих граждан Кратоса, если отвлечься от досужих рассуждений о голубизне нашей крови. Уровень жизни? Уровень образования? Качество медицинского обслуживания? Доступность технических новшеств? Я методично записал все это в файл с названием «Т-синдром», открытый мною в памяти устройства связи.
И второе: повнимательнее изучить новейшие религиозные течения.
Было очевидно, что в сектах Дарта проводилось целенаправленнное заражение, как впоследствии на всей планете, а потом и на Тессе. Только этим объясняется наличие больных, не имеющих отношения к аристократии.
Что-то такое должно быть в их обрядах. Сведений на этот счет оказалось в избытке, и я понял — нашел!
Более того, на Кратосе до сих пор действовало несколько сект подобного толка, правда, в полуподпольном режиме. Но проникнуть можно!
За окном светлеет небо. Устройство связи услужливо подсказывает время: половина пятого утра. Надо бы поспать хотя бы часа три. Но есть еще одна проблема. То, что я собираюсь сделать, пожалуй, не слишком красиво, но так будет лучше, я уверен. Пока в моей крови жил цертис, я почти не вспоминал о Юле, и сейчас она казалось мне безнадежно далекой, почти чужой.
Я сделал запрос на имя «Юлия Бронте», и на меня обрушился шквал информации. Я практически сразу понял, что она собирается скрыть. Ладно, помогу, хотя это противоречит моим взглядам. Никогда бы не подумал! Юля смогла меня удивить.
Я встал в восемь часов, выпил кофе и связался с Сашей.
— Как у вас дела?
— По-прежнему.
— Вы вместе?
— В соседних комнатах. Мы здесь с Артуром. Рядом — Юля и госпожа Штефански. Мы можем переговариваться.
— Когда вас помещали в Центр, составлялись ли какие-нибудь списки?
— Да, конечно. Думаю, они в базе данных тюрьмы.
— На каком вы этаже?
— На втором. Северная часть здания. Окна только во внутренний двор, сам понимаешь.
Я задумался. Выходов, собственно два: пойти на регистрацию, но попытаться избежать ее в последний момент, при этом должна остаться ложная запись о регистрации. Не так уж невозможно. Взятка врачу, обман, гипноз. Я чувствовал себя способным на воплощение любого из этих планов. Сложность даже не в этом. Имплантат наверняка посылает некий постоянный сигнал, который мы не смоделируем, и обман раскроется в считанные часы, если не минуты.
И второе: просто вытащить их из Центра и стереть имена из базы данных. Согласно принципу Оккама, этому плану и надо следовать.
Анатоль все еще спит в том же кресле. Я послал ему на перстень сообщение. Проснется — услышит. В крайнем случае, свяжется со мной. Запрограммировал замок на свободный выход и закрыл дверь.
Центр Психологической Помощи Кратоса расположен за городом, полчаса лета. Мне предстоит операция, напоминающая тессианскую, только теперь это надо сделать максимально тихо, незаметно и без жертв. Обнадеживает тот факт, что Центр охраняют исключительно люди. Император не доверяет теосам.
Я оставил гравиплан на посадочной площадке в двухстах метрах от ворот Центра и пошел к проходной. За оградой видны деревья, зато вокруг — ровная полоса без единого куста, шириной в полкилометра. Утро. Пахнет хвоей и свежескошенной травой, бледное солнце течет и плавится в ветвях деревьев.