Там внизу, в маленьком храме на маленькой планете, стою я: застывший, силуэт, окруженный сиянием. На меня ошарашено смотрит Бхишма. Я вижу это со стороны и одновременно чувствую взгляд.
Делаю над собой неимоверное усилие, останавливаю танец и кружение звезд, они отделяются от меня, а я падаю в свое тело. И сияние гаснет.
— О Господи! — шепчет Бхишма.
И тут же поправляется:
— Намашивайя!
Смотрю на него выразительно: «Ради твоего Бога, не трепись!» Понятия не имею, что со мной происходит, и что это значит, больше всего хочется напиться и забыть, вытеснить из памяти к чертовой матери то, что я не в состоянии объяснить, и думать только о том, что мне необходимо заработать чуть-чуть денег, купить нормальную одежду и завести контакты в местном преступном мире, чтобы создать себе ложную личность и обманывать всех и вся, чтобы службисты не догадались. Чтобы выжить.
Гляжу на руки. Тонкие длинные пальцы, узкая ладонь скорее ученого, чем военного. Не ошибся пуджари. Во всех анкетах в пункте «происхождение» пишу «из университетской аристократии». Сияния больше нет. Обычные человеческие руки.
Бхишма не протрепался, молодец — шиваиты не пали передо мной ниц, и не предложили свои счета в полное распоряжение. Так что я смог трое суток к ряду спокойно таскать коробки с будущим прасадом плечом к плечу с Бхишмой, который, похоже, воспринимал мои действия как божественную игру, а свою работу как богослужение. Жили мы при храме.
— Я не Шива, — тихо говорю я, вытирая пот тыльной стороной кисти.
Он улыбается:
— Все Шива. Даже я Шива. Учитель Шанкарачарья как-то встретил нищего, идущего по берегу океана, и склонился перед ним, потому что увидел в нем Шиву.
— Ну, тем более, во мне нет ничего особенного.
— Есть, — упрямо сказал он. — У тебя сняты завесы: ни незнания, ни майи, ни кармы.
Тут уж пришла моя очередь усмехаться. С кармой у меня явные проблемы. Но я промолчал: нечего перекладывать их на плечи этого мальчика.
Расплатились с нами на удивление щедро. Я смог купить довольно скромную, но нормальную одежду. И убедил сделать то же и Бхишму. После недолгого сопротивления он согласился. Самым эффективным аргументом оказалась ссылка на мою божественную сущность:
— Шива я или не Шива? — усмехнулся я. — А Шива — так слушайся.
И послушался.
Черные узкие штаны, заправленные в высокие сапоги с острыми носами, белые рубахи без жабо и кружев, столь популярных в столице, зато куда более практичные и, главное, дешевые, короткие куртки вместо долгополых придворных костюмов. Я заплел волосы в косу и закрепил черным бантом умеренных размеров. Бхишма прошелся по поводу суетной прически, но этим и ограничился. Теперь мы могли сойти за мелких торговцев.
Мне предстояло вывести в мир бывшего монаха. Я чувствовал себя Петром Великим, отрезающим полы боярских кафтанов. Одежда, казалось бы, мишура, однако много значит для самоощущения. Петру нужно было сделать русских европейцами, у меня задачка попроще — всего лишь вернуть человека в общество: разлепить глаза, открыть уши и заставить дышать воздухом нашего века. Зачем? Мальчик мечтает о совершенстве. Но его не сможет достигнуть тот, кто добровольно ослеп и оглох. Я в это не верю. Ушедший от мира — ничего в мире не сделает.
Место, куда я собрался его вести, могло ужаснуть и менее добродетельного юношу. Я искал казино. Именно в таких местах можно встретить специалистов по сотворению ложных личностей, контрабандистов, мошенников и прочих аферистов всех мастей, занятий, вероисповеданий и цветов кожи.
В городе было полно военных: посты на каждом шагу. У дверей кафе и баров покуривают офицеры и веселые солдатики.
— Бхишма, узнай, что случилось, — попросил я.
Он послал запрос, это было видно по сосредоточенному выражению лица. Почему я как всеведущий бог не получил эту информацию непосредственно из космоса, Бхишма не спросил.
— Войска введены в связи с исчезновением линкора, — сказал он. — Подозревают террористический акт.
— Они что с армией собираются террористов ловить?
— Видимо, да. Здесь на орбите Третий Военно-космический флот.
— Так! Полностью?
— Закрытая информация.
— Понятно.
И тут ко мне вернулось ощущение, уже испытанное мною в храме. Ощущение Вселенной как части меня. И чувство опасности. Я видел корабли, медленно вращающиеся на орбите, и я почувствовал страх экипажей. Кажется, они сами плохо понимали суть опасности, был только страх, но он совершенно реален.
— Три линкора и пять кораблей сопровождения, — проговорил я. — Это не весь флот.
Бхишма вдруг дернул меня за рукав, я не прореагировал, ощущение такое, словно погрузился в холодный горный источник и не могу вынырнуть. Он обхватил мне предплечье двумя руками, застонал, но не отпустил.
Я стоял, и он не мог заставить меня покачнуться, не то, что сдвинуть с места.
Мне пришлось сделать чудовищное усилие, чтобы сбросить оцепенение: мы влетели в темную подворотню, и Бхишма прислонился к стене и сполз на асфальт. Откинул назад голову, прикрыл глаза и застонал. По щекам потекли слезы. Руки он положил на колени ладонями вверх, и они были обожжены так, что видны кости в ошметках окровавленного мяса. Он закусил губу, чтобы не кричать. На подбородок стекла капелька крови. Мимо подворотни прошел патруль десантников. Кажется, нас не заметили.
Его биомодераторы уже начали работу, иначе бы он потерял сознание. Правда, я не врач. Справятся ли? Они должны впрыснуть в кровь обезболивающее, но оно действует не мгновенно. Бхишму колотила дрожь, глаза закатывались и серели щеки.
И вдруг я совершенно четко понял, что надо делать. Мои ладони застыли над его руками, не касаясь, где-то в сантиметре. Под ними вспыхнуло сияние. Но оно изменилось, из голубоватого став зеленым. И пришло новое видение. Я увидел его биомодераторы, тучу мельчайших существ, напоминающих то ли насекомых, то ли амеб с сотнями щупалец. Приказал им двигаться быстрее, дал энергию, и они закружились в вихре с немыслимой скоростью, восстанавливая мышечную ткань, строя кровеносные сосуды и нервы, латая кожу.
Бхишма задышал спокойнее, открыл глаза. Я заметил, что они голубые, с пушистыми юношескими ресницами. На щеки возвращался румянец. Губы дрогнули, и он произнес:
— Я увидел патруль, а вы весь светились. Как облако света.
— Да, — сказал я. — Они прошли.
Я медленно отнял руки. На ладонях Бхишмы ни царапины, только сложный узор линий, по которым некоторые умельцы до сих пор берутся гадать.
— Не больно?
— Нет. Благодарю… господин.
Я впервые слышал от него это обращение.
— Не моя заслуга. Я только немного помог биомодераторам.
— Биомодераторы не работают так быстро.
— Почему ты так думаешь?
— Я врач, — ответил он. — Точнее учился на врача, пока не решил стать монахом. Вы спасли мне жизнь.
— Не преувеличивай и будь справедливым. Я чуть ее не отнял.
— Вы тут не причем, мой господин.
Он в упор смотрит на мою левую руку. Я повернул голову. Там, где он держал меня, прожжена одежда: и куртка, и рубашка. Под ней совершенно здоровая кожа без намека на ожоги. Зато ткань висит кусками с черным неровным краем.
— А, черт!
До чего же досадно! Где теперь новую взять, денег не хватило даже на устройство связи!
Еще не угасшее в пальцах зеленое сияние ползет вверх по руке, приобретает красноватый оттенок, окутывает прожженный участок, сливается с тканью. И она зарастает и восстанавливается, не хуже живой кожи.
— Мой господин… — улыбнулся Бхишма. — Я не ошибся в вас.
— Можно просто «Дмитрий», — заметил я.
— Дмитрий? Намашивайя!
Я вздохнул. Видимо, если я не хочу каждый раз и притом публично слышать в свой адрес призвание бога Шивы, мне придется смириться с «моим господином», хотя бы наедине.
— Дмитрий, — жестко сказал я. — И никак иначе.
— Да. Хорошо, мой господин. Дмитрий, — обреченно сказал он.
Я направился, было к выходу, но вспомнил еще об одном.
— Бхишма, пока мы здесь… во избежание. Посмотри еще одну вещь.
— Да?
— Почему были введены войска на Светлояр?
— Закрытая информация.
Я почувствовал прикосновение холода, но навалилась чудовищная усталость, и я понял, что не сейчас, не дотянусь, я вычерпан и выжат.
— Ладно, — сказал я. — Потом. Как ты?
Стоит ли тащить его в «вертеп разврата»?
— Отлично.
Он выпрямился рядом со мной. Всего на полголовы ниже, но все равно высок.
— Тогда пошли, — вздохнул я.
Казино мы нашли в районе, ближайшем к космопорту, чего собственно и следовало ожидать. Название по-провинциальному пышное и безвкусное «Благословение Фортуны». Швейцар посмотрел на нас презрительно, но под красно-золотую рекламу пустил и дверь распахнул.
В зале шумно и людно. Мы миновали игральные автоматы. Здесь каждый играет сам с собой и контакта не установить. Рулетка или карты — то, что нам нужно. Я попросил моего спутника купить фишки. Немного, но без этого нельзя. Иначе попросят выйти вон, да и вызовет подозрения.
Сел за стол. Бхишма встал за спиною. Я не поставил немедленно. Решил присмотреться. По кругу побежал шарик. В основном меня интересовал не он, а люди вокруг стола. Полубезумные глаза, сосредоточенные лица. Наркоманы от игры.
Я почувствовал дуновение вселенского холода. И их души, как часть своей души. Нет! Не здесь не сейчас! Еще не хватало сжечь им зеленое сукно. Сделал над собой усилие, сжал зубы и загнал это внутрь. Серебристое сияние, уже зарождавшееся у кончиков пальцев, нехотя втянулось обратно. Если бы я мог управлять этой силой!
Кажется, никто не заметил. Взгляды прикованы к шарику. Я с удивлением обнаружил, что он до сих пор несется по кругу. Перед глазами всплыла картинка: шарик на цифре двадцать один, красное. Я спрятал пальцы в ладонях, сжал руки в кулаки — только бы никто не заметил сияния. Шарик замедлил движение, остановился было на цифре девятнадцать, но прыгнул вперед.