Кие заревела.
Аурин покачала головой, стараясь не морщиться от громких звуков. У нее началась головная боль.
— Ее нужно велеть выпороть, госпожа, — заявил врач, — чтоб впредь неповадно было.
— Дверь была закрыта, — отозвалась девушка, — я видела.
— Это еще ни о чем не говорит. Она могла выйти, потом зайти, а кобра тем временем, не теряя времени даром, заползла сюда. Хватит реветь, дура, — дернул он Кие за руку, — в следующий раз будешь умнее.
— Я не выходила, — провсхлипывала та, — не выходила. Не выходи-и-и-ла!
— Да перестань ты выть! — не выдержала Аурин, — у меня от твоих воплей голова раскалывается.
При этих словах доктор Илли вспомнил о своих обязанностях и занялся осмотром.
— Вам обязательно нужен свежий воздух, госпожа, — заключил он, закончив пичкать ее лекарствами, — пусть эта нерадивая гусыня сводит вас прогуляться и не отходит ни на шаг, — доктор мотнул головой в сторону расстроенной, все еще всхлипывающей служанки, — и не нюхайте никаких цветов, во имя богини!
Больше книг на сайте — Knigoed.net
— Хорошо, доктор Илли, — кивнула Аурин, — я и не собиралась этого делать. А вы, пожалуйста, не говорите никому о кобре. С меня хватит всеобщего внимания и без того.
— Разумеется, госпожа, разумеется, — закивал он согласно, — у меня и в мыслях не было делать это. Вам нужен покой и полной спокойствие. Полежите немного, придите в себя, а потом — на прогулку.
Аурин выполнила его предписания в точности. Правда, полежала она подольше, так как совершенно выдохлась после сражения со змеей. Но ее меры предосторожности против излишних разговоров были бесполезны. Слуги разнесли эту весть по дому со скоростью ветра. Вскоре в доме не было ни одного человека, кто бы не слышал об этом происшествии хоть краем уха. И что самое интересное, оно обрастало все новыми и новыми подробностями. Скоро Аурин пришлось узнать о некоторых версиях. Первой была Фодэ.
Забыв даже поздороваться, что было удивительно для столь вежливой девушки, она подхватила Аурин под локоть и зачастила:
— Боги, где вы могли этому научиться, гимин? Я слышала, что этому искусству учат лишь жрецов бога Ши-и. Но я никогда не думала, что там есть еще и жрицы.
Ничего не понимающая Аурин остановилась и приподняв брови, спросила:
— О чем это вы? Я что-то не пойму, что случилось?
Фодэ перевела дух и пояснила:
— Лишь жрец бога Ши-и может это сделать. Но для этого нужно пройти несколько ступеней мастерства.
— Жрец какого бога? — спросила девушка, не зная, о чем спросить еще.
Она не понимала решительно ничего.
— Ши-и, — гораздо тише повторила Фодэ, глядя на нее немигающими глазами.
— Что это за бог?
— Повелитель змей, — теперь недоумевала наложница.
— Никогда о таком не слышала.
— Но как же? Вы ведь поймали ее в точности так, как…
— Кого «ее»?
Аурин по-прежнему ничего не понимала, но уже начинала догадываться, что каким-то боком это касается утреннего происшествия.
— Как это, кого? Змею. Вы поймали ее в тот момент, когда она прыгнула на вас, сдавили ей шею и открутили голову. Умоляю вас, скажите мне, где вы этому научились? Я никому не скажу, обещаю.
— Как это, я поймала змею и открутила ей голову? — изумилась девушка, — чем это?
— Рукой, — удивилась ее непонятливости Фодэ.
— С ума сойти, — отозвалась Аурин, — да, я ее поймала, но это было одеяло, а не рука. Я успела выставить вперед одеяло и замотала змею в него. Но поймать змею рукой? Надо же придумать! Никогда не стала бы даже пробовать. Что я, спятила? Кто это вам сказал?
— Моя служанка, — ответила наложница, начиная понимать ситуацию и фыркнув, — значит, она приврала немного.
— «Немного», — проворчала ее собеседница.
— Но все равно, остановить змею одеялом… Как вы успели это сделать, гимин?
— Сама не знаю, — Аурин пожала плечами, — это было единственное, что оказалось у меня под рукой. Тем более, что вошла Кие и спугнула ее, а она на меня бросилась.
Фодэ посмотрела на девушку уважительным взглядом.
— Все равно, это очень сложно, вот так поймать змею.
— Мне очень не хотелось, чтобы она меня укусила, — начала оправдываться Аурин, почему-то посчитав себя виноватой, что не открутила кобре голову.
— Как вам повезло! Поверить не могу, вам уже второй раз крупно повезло. Вы не умерли от укуса трескучки и спаслись от змеи. Сами боги хранят вас, гимин.
— Ну, я не знаю. Лучше бы они хранили меня не от смерти, а от причин.
Она ничего не могла сказать относительно богов, все же, укус трескучки трудно объяснить, но уж змею-то она сама остановила. Своими собственными руками, то есть, не руками, а одеялом. Но суть от этого не меняется.
— Вам нужно завести мангуста, — посоветовала ей наложница, — и в этом я могу вам помочь. Я знаю человека, который может доставить сюда мангуста, конечно, за определенную плату.
— Сколько? — поинтересовалась Аурин из чистого любопытства.
Денег у нее до сих пор не было. Госпожа Томин не спешила с ней расплачиваться, и у девушки было подозрение, что этого никогда не случится. Как только девушка выполняла условие договора, выяснялось, что это было вовсе не условием, а лишь вступлением к настоящему делу.
Фодэ назвала цену. Аурин присвистнула, за что была вознаграждена восхищенным и одновременно упрекающим взглядом новой подруги.
— Никогда больше так не делайте, гимин. Для девушки тонкого воспитания это неприлично. Хотя, — тут она понизали голос, — я тоже умею свистеть. Тори учил меня для одного из номеров. Помню, мы насвистывали песенку. Но теперь, — она вздохнула, — теперь приходится забыть об этом.
— Случайно вырвалось, — усмехнулась Аурин, — когда я услышала цену, то не могла сдержаться. Неужели, мангуст стоит так дорого?
— Маленький мангуст, — уточнила Фодэ, — детеныш.
— А большой?
— Два посвистывания.
Аурин посмотрела на нее, широко раскрыв глаза, а потом расхохоталась. Фодэ не долго колебалась и присоединилась к ней. Кие лишь недоуменно переводила взгляд с одной на другую, но не решалась вмешиваться. Тем более, обе девушки прекрасно знали о том, что даме тонкого воспитания и столь высокого положения очень неприлично сотрясать воздух столь громким хохотом. Их смех должен напоминать журчание воды в ручейке или звон колокольчика, Ну, на худой конец, перестук маленьких камешков, но никак не гусиный гогот.
Впрочем, девушки скоро успокоились и весело переглянулись.
— Отличная шутка, — выдохнула Аурин, — очень хорошая. Давно я так не смеялась.
— Я привыкла, — пояснила Фодэ, — у меня была такая работа. Ведь бродячим артистам приходится не только ходить по канату и метать ножи, но и развлекать публику.
— Вы скучаете по всему этому, Фодэ?
Та вздохнула:
— Иногда. Правда, тогда я была очень часто голодной, грязной и дрожащей от холода. Но я была свободна. Может быть, вы меня не поймете, но это очень много значит.
— Я очень хорошо вас понимаю. Ведь я тоже не вышивала картины, а ловила рыбу. Никто не делал мне замечаний, что я слишком громко хохочу или свищу в неподобающее время. Правда, Иоти частенько меня колотила.
Фодэ философски заметила:
— Кого не колотили! У меня на спине рубцы, которые до сих пор не сходят. Мой папочка обожал воспитывать меня с помощью палки. Разумеется, до того, как горячительные напитки свели его в могилу.
— Госпожа, — не на шутку встревожилась Кие, — вам пора возвращаться, госпожа. Вы совсем продрогли.
Ей очень не нравилось, куда зашла беседа девушек и куда она еще может зайти, если это не остановить.
— В самом деле, — неожиданно поддержала служанку Фодэ, — вы еще не совсем здоровы, гимин. Нужно беречь свое здоровье. Идите в дом. Я не хочу, чтобы госпожа Томин подумала, что я не слежу за вашим самочувствием.
— За ним следит доктор Илли, — возразила Аурин, — а он сам велел мне идти в сад.
— Но не находиться в нем так долго, госпожа, — сказала Кие, — уже почти вечер.
— Да мне совсем не холодно, — отмахнулась девушка, — и я прекрасно себя чувствую.
— Не спорьте, гимин, — Фодэ взяла ее за руку, — пойдемте. Вы уже побледнели. Того гляди, снова в обморок упадете.
— Нет, если вы не подсунете мне под нос цветы фенхии, — проворчала Аурин.
Тут побледнела Фодэ.
— Никогда не шутите этим, гимин. Никогда.
— Я не шучу, я просто не понимаю, в чем дело. Что скрывается за этими цветами? Объясните мне, гимин, почему мне от них плохо?
— О нет, — заторопилась та, — я не могу… я не должна…
— Я никому не скажу, — Аурин удержала ее за руку, — ну пожалуйста, Фодэ, расскажите мне. Я буду молчать, как рыба.
Наложница колебалась, поглядывая на Кие и раздумывая, не проболтается ли та. Но потом решила, что обращать внимание на служанок — ниже ее достоинства.
— Видите ли, — начала она шепотом, — это очень старое поверье. В нем говорится, что тот, кто понюхает цветы фенхии и потеряет сознание — не жилец на этом свете. И даже больше, — тут ее голос понизился так, что последние слова Аурин угадала лишь по движению губ, — это указывает на жертву, на человека, который умрет не своей смертью.
Воцарилось молчание. Фодэ с опаской смотрела на Аурин, ожидая слез или истерики, но та похоже и не думала так поступать. Она долго и задумчиво дергала себя за короткую прядь волос, смотря прямо перед собой. А потом сказала:
— Что-то в этом духе я и подозревала.
— И вас чуть не укусила змея, — напомнила наложница.
— Вы думаете, на это указывали цветы фенхии? Но ведь змея меня не укусила.
— Вам следует быть очень осторожной, гимин. Предостережение просто так не делается.
Распрощавшись с ней, Аурин все еще в задумчивости зашла в дом и отправилась к себе, поддерживаемая заботливой Кие. Но задумчивость не помешала ей заметить какую-то суматоху кругом. Мимо нее промчалось несколько служанок и как будто этого было мало, последняя с грохотом уронила кувшин с водой, обрызгав стены и саму Аурин. После чего громко взвизгнула и подпрыгнув, умчалась.