— От этого умения зависит, чего ты добьешься. Никогда еще глупая женщина не добивалась высокого положения только с помощью красоты. Лишь умные женщины могут это сделать. Но мужчины любят дурочек, а стало быть нужно уметь таковой казаться.
Аурин поморгала ресницами. Ей всегда казалось, что быть госпожой значило валяться целыми днями на мягкой постели, объедаться сладостями и фруктами и ничего не делать, только раздавать пинки слугам. Оказывается, это очень сложное и тонкое дело — быть госпожой. И гораздо проще и легче, если на то пошло, быть торговкой рыбой.
Госпожа Томин приступила к обучению. В ее распоряжении была сырая глина: Аурин почти ничего не знала о правилах поведения. Она была неграмотна и абсолютно невежественна во всем, что касалось поэзии и искусства. Она не умела танцевать изысканные светские танцы, изящно кланяться, вовремя замолкать, зато смеялась всегда не к месту и слишком громко. А за столом она облизывала пальцы. Остальные погрешности можно было перечислять до ночи.
— Мой сын любит живопись, Аурин, — говорила госпожа Томин, — с ним нужно говорить об этом. А чтобы поддерживать разговор, нужно хотя бы немного в этом разбираться. Ты же не будешь говорить с ним о ловле рыбы.
— Почему бы и нет? Уверена, этого он как раз и не знает, — съязвила Аурин и весьма успешно.
Вот только ее наставнице это не понравилось.
— Быстрый ум не является достоинством, если становится слишком резвым, — заметила она сурово, — и язвить следует с умом, а главное к месту.
— И с теми, кто не сможет наказать тебя за это, — не смолчала девушка.
Госпожа Томин некоторое время молчала, а потом отозвалась:
— Это уже лучше. Я рада, что это ты наконец поняла. Теперь тебе осталось еще научиться держать язык за зубами.
Временами подобные выходки новоявленной ученицы огорошивали ее и заставляли думать, что обработать этот неограненный алмаз будет невозможно. Но таких случаев становилось все меньше. Госпожа Томин не ошиблась, говоря о быстром уме Аурин. Она и в самом деле все схватывала на лету, ей было интересно узнавать новое. Девушка легко запоминала сказанное и прочитанное и могла без запинки пересказать. Огорчало то, что тонкое умение слагать стихи обошло ее стороной. Иногда, правда, Аурин находила рифмы, но тогда они не устраивали саму госпожу Томин. И еще одно ее тревожило. Умение держать язык за зубами оказалось куда более сложной наукой для ее подопечной, чем заучивать наизусть целые трактаты и тяжелая наука игры на арфе. Частенько Аурин ляпала такое, что госпоже Томин очень хотелось заткнуть ей рот и говорить всем, что эта девушка немая. От рождения.
Тем временем случилось то, чего госпожа Томин опасалась куда сильнее, чем возможности услышать дерзость от Аурин в присутствии сына. Она узнала, что Рэкти, воспользовавшись тем, что госпожа не следит за ней своим бдительным оком, забирала все большую власть в свои руки. Князь уже ничего не делал без ее совета. Назревала катастрофа. И госпожа Томин, скрепя сердце, решила применить свое средство.
Она прошла в комнату к Аурин, которая прилежно вышивала на пяльцах какой-то затейливый рисунок с невыносимой скукой на лице. Впрочем, она попыталась ее согнать, как только увидела свою наставницу. Госпожа Томин тяжело вздохнула, осмотрела ее с сожалением и проговорила:
— Ты еще совсем сырая, Аурин. Мне нужно еще по крайней мере два месяца, и то, это самый короткий срок. Но боюсь, что по истечении этого срока будет уже поздно. Князь должен тебя увидеть.
Заметив недовольную гримасу на лице девушки, она строго добавила:
— И помни, что я говорила тебе о твоей невыносимой манере постоянно корчить рожи. Ты в конце концов, не обезьяна.
— Ладно, — хмыкнула Аурин и сдвинула свои красивые, выразительные брови.
Это смотрелось гораздо лучше и госпожа Томин помягчела.
— Я уже говорила тебе, Аурин и повторяю опять. Я не принуждаю тебя быть наложницей моего сына. Но он должен тебя увидеть.
Она помолчала.
— Женщина не должна говорить о выгоде, но никто не запрещает ей искать ее. Ты понимаешь меня?
Аурин кивнула. Намек был довольно прозрачен.
— Поэтому, я хочу сделать тебе выгодное предложение. Если ты не захочешь стать наложницей моего сына, хотя я и не понимаю этого нежелания, то получишь от меня лично большое придание и сможешь выйти замуж за кого пожелаешь. Я сдержу свое слово. Но в ответ ты должна помочь мне.
— Как? — спросила Аурин с интересом.
Глупо утверждать, что предложение госпожи не заинтересовало ее. Деньги ей были нужны. Даже если не принимать во внимание то, что с деньгами удобно везде, ей хотелось осуществить свое давнее желание. И это желание не было связано с замужеством, как подозревала госпожа Томин. Но уточнять это Аурин не стала.
— Ты должна показаться моему сыну. И это главное. Остальное оставляю на твое усмотрение, Аурин. Ты можешь морочить ему голову, сводить с ума. У тебя это вполне может получиться. Я даже разрешаю насмехаться над ним. В рамках дозволенного, конечно. Но он должен забыть другую. Я думаю, ты с этим справишься. Твой главный козырь — твоя необычность, непохожесть на других. Потом, ты умна и если отбросишь в сторону свое невыносимое упрямство, сможешь многого добиться. Ты слишком упряма и своевольна, Аурин. Постарайся не показывать этого моему сыну.
Аурин задумалась. Она не верила госпоже Томин до конца, потому что та тоже имела свою выгоду от этого, раз сама и предложила. И никогда бы не стала толкать ее на это, если бы не хотела чего-то добиться. Но с другой стороны, судьба дает ей шанс. А судьба — капризная дама. В другой раз ей может и не повезти вовсе.
В это время в комнату с поклоном вошла Норити.
— Госпожа, ваш сын, князь Тэнмир желает навестить вас.
— Решай поскорее, Аурин, — госпожа Томин побледнела, — это подходящий случай.
— Хорошо, я согласна, — ответила девушка.
— Тогда сделаем так…
Когда князь Тэнмир вошел в комнату матери, она была там одна и сидела с таким задумчивым видом, словно ее только что оторвали от весьма заманчивых мыслей.
— Рада видеть вас, сын мой, — проговорила госпожа Томин и наклонила голову в почтительном приветствии.
Князь Тэнмир был молод и хорош собой. Его притягательную силу ощущали все женщины, независимо от их положения в обществе, возраста и воспитания. К тому же, решителен, смел, образован и хорошо воспитан.
— Я хотел поговорить с вами, матушка, — сказал князь, садясь рядом с госпожой Томин.
— Я готова вас выслушать. Вы же знаете, как я к вам отношусь, сын мой. Вы всегда можете на меня рассчитывать.
— Я знаю это и потому пришел. Итак…
— Минутку, сын мой, — госпожа Томин подняла руку, останавливая его, — я велю принести чаю.
— Не стоит, матушка.
— Вы так редко у меня бываете. И даже не выпьете со мной чаю?
— Ну хорошо, — согласился он, на что его мать и рассчитывала.
Она никогда не говорила прямо о том, чего ей хочется и что ей не нравится. Она умело лавировала и делала так, чтобы он понял сам. И это у нее прекрасно получалось. Вот, только с Рэкти она потерпела неудачу. Правда, ей хотелось надеяться, что эта неудача окажется временной.
Госпожа Томин хлопнула в ладоши. Открылась дверь и в комнату вошла девушка. Она поклонилась и внесла чайные принадлежности на большом подносе.
Князь Тэнмир мимоходом взглянул на нее и вытаращил глаза. У него даже дыхание перехватило. Девушка была высокой, тоненькой, гибкой как прутик. У нее была белая кожа, на которую даже не стоило тратить белила, черные брови и ресницы. Но главное, ее волосы. Ее голова была окружена сиянием подлинно золотых волос.
Князь смотрел на нее во все глаза, застыв на месте, словно статуя и почти не дышал.
Госпожа Томин слегка улыбнулась, но в ее намерения не входило обнаруживать то, что она все видит и все замечает. Она тут же спрятала улыбку и сказала:
— Спасибо, Аурин. Поставь это и можешь идти.
Аурин поклонилась снова и не говоря ни слова, вышла.
Госпожа посмотрела, каким взглядом проводил девушку ее сын и сказала:
— Так, о чем вы хотели поговорить со мной, сын мой? Я вас внимательно слушаю.
Он повернулся к ней. Его взгляд был отсутствующим.
— Кто это?
— О, вы имеете в виду Аурин? Эту девушку я взяла на воспитание, сын мой. Она сирота и за нее некому постоять. К тому же, я не смогла устоять перед соблазном. Она очень необычна.
Госпожа Томин не кривила душой. Воспитание Аурин было ой как нужно! И что сирота, тоже правильно, и внешность необычна. Про себя она ликовала. Не было никаких сомнений в том, что князь хотел поговорить с ней о Рэкти. А теперь Рэкти была забыта. Если на то пошло, эффект превзошел все ожидания.
— Итак, сын мой, я слушаю вас.
Князь посмотрел на нее в недоумении.
— Я пришел проведать вас, матушка. Я уже давно не заходил к вам.
— Но я и не упрекаю вас. Вы были заняты.
— Занят? — он нахмурился, припоминая, чем же он был так занят, что даже не мог навестить родную мать.
Он напрочь забыл о Рэкти. После, конечно, вспомнил, но уже без прежнего восхищения. Образ Рэкти раз и навсегда померк в ее глазах. Ведь у бедняжки не было ни золотых волос, ни поразительно зеленых глаз, ни столь светлой, нежной кожи.
— Теперь я буду навещать вас так часто, что рискую надоесть.
«Конечно, — подумала госпожа Томин с долей иронии, — но видеть вы хотите не меня, сын мой, а златоволосую красавицу. Отлично, значит получилось».
— Вы никогда не сможете мне надоесть, сын мой, — сказала она вслух.
Они неторопливо допили чай, но князь не спешил уходить. Время от времени он поглядывал на дверь, ожидая, что в комнату вновь зайдет Аурин и озарит ее своим сиянием.
Насладившись его нетерпением, госпожа Томин хлопнула в ладоши:
— Мы закончили, Аурин. Убери это.
Про себя она отметила, что более нерадивой служанки, чем ее подопечная, она еще не видывала. Слуги всегда кидались исполнять ее поручения лишь только госпожа приближала ладони друг к другу. А Аурин запаздывала. Как бы ее во второй раз звать не пришлось. Но с другой стороны, она здесь не для того, чтобы сделать карьеру служанки.