Обычно эксперименты Теадемиса Боффина заканчивались очередным взрывом и порчей школьного имущества. Впрочем, иногда результаты его опытов удивляли всех поголовно. Как в тот раз, когда Боффин пытался получить абсолютный пятновыводитель, а получил абсолютный клей. Надо ли говорить, что Гай Молестус тут же опрокинул колбу на себя и намертво прилип к стулу. Два дня он просидел в лазарете, служа мишенью для шуточек Витца, пока Боффин в своей лаборатории синтезировал растворитель.
– На самом деле, Боффин не забыл про ускоритель эволюции, – сказала Яналия. – Он стал пичкать этой гадостью свою ящерицу.
– Хамелеона, – уточнила Тиша.
– Вот именно. Сейчас у Боффина появился другой проект, и он отдал террариум Гермесу.
Теадемис Боффин отдал не только террариум, но и запасы ускорителя эволюции. Яналия надеялась, что Гермесу не придёт в голову испробовать этот состав на себе. Он всегда интересовался расширением человеческих возможностей и к тому же любил экспериментировать с химическими веществами. Сама Яналия не стала бы принимать препараты, изобретённые Боффином, даже под дулом бластера.
– И что, хамелеон уже эволюционирует? – спросила Тиша.
– Я его ещё не видела. Гермес говорит, пока никаких изменений.
– Интересно, чем это закончится!
– Тем, что хамелеон сдохнет, – сказала Яналия. – Вот увидишь.
Распрощавшись с Тишей, Яналия перекусила в «Клевере» и отправилась в спортзал. Отец не особо встревожился из-за вчерашнего происшествия. «Такое может случиться с каждым», – сказал он и, вслед за доктором Витцем, посоветовал Яналии отдохнуть. Ей не хотелось отдыхать, от бездействия она только больше нервничала. Лучшим лекарством в её случае была как раз усталость.
Яналия тренировалась, как одержимая, и лишь измотав себя до предела, отправилась в душ. Стоя под упругими струями воды, она старалась прогнать из головы все мысли, сосредоточившись на простых физических ощущениях. Боль в мышцах – это было именно то, что надо.
Яналия быстро привела себя в порядок, и, пока никто не успел завести с ней разговор или составить компанию, выскользнула из спортзала. Собеседники и попутчики были ей ни к чему. Свернув за угол, Яналия замедлила шаг. Тренировка прошла хорошо, но всё равно настроение было на нуле. Не хотелось ни с кем общаться, даже с Гермесом. В свою комнату возвращаться, впрочем, тоже не хотелось. Яналия решила пойти домой окольным путём, воспользовавшись дальними лифтами. В этой части этажа шанс встретить кого-то из одноклассников или коллег был минимальный.
Девушка свернула за угол и, неожиданно для себя, наткнулась на чёрно-жёлтую заградительную ленту. Судя по всему, за ней проходил какой-то ремонт – слышался металлический лязг и шипение плазменной сварки. Недолго думая, Яналия нырнула под ленту и пошла на звуки. Вскоре она увидела дроидов-рабочих – они разобрали длинный участок стены и что-то чинили внутри. Рядом, устроившись на ящике с инструментами, восседал Расул. На нём была облегающая белая майка, штаны со множеством карманов и тяжёлые ботинки на высокой шнуровке. Металлическая рука неподвижно лежала на колене.
Яналия в который раз восхитилась протезом Расула. Астрозавры, бунглоны и некоторые другие инопланетяне умели отращивать утерянные конечности. Люди, устроенные менее практично, были вынуждены прибегать к услугам хирургов. Бионические конечности выглядели как настоящие руки и ноги, никто бы не захотел получить протез, похожий на запчасть от робота-терминатора. Другое дело – Расул. Металлическая рука сочеталась с его обликом.
Расул уткнулся в экран планшета, одним глазом приглядывая за дроидами. Девушка шагнула вперед и произнесла:
– Привет!
Механик отложил планшет и повернулся к Яналии:
– Что ты здесь делаешь? Меня искала?
– Да нет, я случайно сюда забрела, – переступив через обрезки труб и куски электрического кабеля, Яналия села на ящик рядом с Расулом.
Некоторое время они молча наблюдали за дроидами, щурясь от вспышек плазменной сварки. Яналия заговорила первой:
– Расул, а где тебе сделали руку?
Прошлое главного механика было тайной за семью печатями. Яналия давно убедилась, что приставать к Расулу с расспросами, чем он занимался до «Юрия Гагарина» – пустая трата времени. Поэтому она была немало удивлена, услышав:
– На Кибо.
– Странный протез, – сказала девушка, болтая ногами, немного не достающими до пола. – Выглядит, как будто его сняли с боевого робота.
– Так и есть, – произнёс Расул и в упор посмотрел на Яналию. – У тебя всё нормально?
– Конечно, а что может быть не так?
– На вчерашнем выступлении что-то пошло не так. И ты беспокоишься, что это повторится. Верно?
От неожиданности Яналия едва не грохнулась с ящика. Расул ждал ответа, сверля её пристальным взглядом.
– Откуда ты знаешь? – пробормотала девушка.
– Неважно, знаю и всё.
Яналия сдалась, и выпалила всё, что накопилось у неё на душе:
– Со мной такое впервые. Я не понимаю, почему так произошло, и действительно боюсь, что это может повториться. Расул, это был страх высоты! А если у меня что-то с головой, и я больше не смогу работать под куполом?
Расул на секунду задумался и спросил:
– Ты была у Витца?
– Ага.
– И что он сказал?
– Что со мной всё нормально. Просто надо отдохнуть.
– Вот и делай, как сказал доктор, – Расул хлопнул Яналию по плечу, едва не смахнув её на пол. – А завтра спокойно выходи работать номер. Всё будет в порядке.
– Ладно, – пробормотала Яналия и спрыгнула с ящика. – Я, наверно, пойду…
– Давай, – Расул уже не смотрел на неё, вернувшись к планшету.
Разговор получился странный. Расул говорил с такой уверенностью, словно что-то знал. Но что он мог знать о её страхе высоты? Озадаченная, Яналия направилась к лифтам.
С рождения Яналию окружали циркачи. Ни у кого бы не повернулся язык назвать их слабаками, на арене они рисковали жизнью… но при этом оставались артистами. Все, что они делали, делалось ради шоу. Это было немного не по-настоящему, как игра. Расул – совсем другая история, всё в нём говорило о жизненном опыте, приобретённом дорогой ценой. Рядом с ним любой циркач казался ребёнком, не знающим ничего за пределами своей игровой площадки. Иногда Яналии казалось, что Расул – единственный реальный человек на этом корабле, полном странных существ, инопланетян, циркачей и балаганщиков. Расул не имел привычки попусту сотрясать воздух. Если он сказал, что всё будет хорошо, значит, всё будет хорошо. Впервые со вчерашнего вечера Яналия почувствовала, что тревога отпускает её.
Яналия зашла в контрольную комнату. За столом Анфиса Стрикт измеряла Авроре давление.
Аврора Крейн смахивала на зажжённую спичку – такая же тонкая и с копной огненно-рыжих волос. Волосы Яналии цветом напоминали потускневшую медь. Глядя на Аврору, она всерьёз начинала задумываться о том, чтобы перекраситься. Может, не в рыжий, а в тёмно-синий. Или в белый.
– Порядок, можешь работать, – сказала Стрикт, отпуская Аврору.
Яналия пересекла комнату и положила на стол справку.
– Вот, возьмите. Витц написал, что я здорова.
– Хорошо, – кивнула Стрикт. – Разберёмся с тобой в конце. Подожди пока.
Это было унизительно – ждать у двери, пока остальные гимнасты получали допуск. Вилл и Ольга, заметив Яналию, дружелюбно поздоровались, Тиша поинтересовалась, как дела, а патриарх Крейнов просто наградил её угрюмым взглядом.
Наконец, все допуски были получены, и подошла очередь Яналии.
Анфиса Стрикт дважды перепроверила показатели приборов, измеряющих температуру тела и кровяное давление. Потом взяла со стола справку, вчиталась. Она вела себя так, словно под видом Яналии к ней пожаловал опасный террорист.
– Ещё могу показать удостоверение личности, – сказала Яналия, не сдержавшись.
Взглядом, который бросила на неё Анфиса Стрикт, можно было заморозить воду в стакане.
– Иди, работай, – сказала она, отправив справку в шредер.
Яналия вернулась в гримёрку. Со вчерашнего дня здесь ничего не изменилось – вещи были разбросаны, на тумбочке блестели осколки зеркала, а в воздухе чувствовался запах омикронской лианы, орхидей и зелёных яблок. Разгром беспокоил Яналию в последнюю очередь – сказать по правде, сейчас ей было просто плевать на беспорядок. Она подняла опрокинутый стул, перегородивший комнату, и начала готовиться к выходу.
Меж тем представление уже началось. Яналия старалась успокоиться, выкинуть из головы посторонние мысли, но получалось это с трудом. Когда объявили пятиминутную готовность, она покинула гримёрку и встала на исходную.
Всё шло по сценарию – свет погас, манеж покрылся огненными разломами, и Дагонариус кон Ладо повёл рассказ о несчастной судьбе Элдстад. Грянула музыка, и перед восхищёнными зрителями явился пылающий вулкан. Сегодня у Яналии не было настроения подпевать. Она просто стояла над пропастью, ожидая, когда под куполом вспыхнут прожекторы и надо будет прыгать.
Наконец, эволо закончили свой танец, и прожекторы залили пространство под куполом ярким светом. Яналия прыгнула и через какое-то мгновение очутилась на трапеции. Высота не пугала. Это было всего лишь пространство, в котором перемещались воздушные гимнасты, и не более. Александр Молодцов учил – сама по себе высота не опасна. Опасен страх перед высотой, сковывающий тело и лишающий движения точности. Это было истинной правдой. Любой увалень мог пройти по доске, лежащей на полу, так что же мешало пройти по той же доске, перекинутой над обрывом? Разумеется, чувство страха. Особое восприятие высоты – вот что отличало воздушного гимнаста от обычного человека. А ловкость и тренированное тело – это уже вопрос второй.
Яналия раскачалась на трапеции и прыгнула. Исполнив тройное сальто, она вышла в точку, где её подхватил висевший вниз головой ловитор. Трюк был исполнен чисто. Вилл Крейн усадил Яналию на рамку, успевшую за это время нагреться. Девушка встала в полный рост и посмотрела вниз. Жерло вулкана пульсировало, словно под манежем работало гигантское сердце, а не лавомашина. Вверх поднимались волны жара. Именно здесь Яналию в прошлый раз настиг странный, необъяснимый приступ. Но сегодня всё было в порядке, голова не кружилась, и в глазах не темнело. Возможно, Витц был прав, и всё это – результат накопившейся усталости.