Лучше вовсе лишиться зрения,
Чем вот так, наблюдая издали,
Доходить до точки кипения.
Ты не смотришь – смотреть и не на что…
Неприметная, скучная, серая…
Для тебя бы я стала яркая,
Для тебя бы я стала смелая.
За тобой бы пошла безропотно
На окраину мироздания.
Я смогла бы осилить, выстоять,
Одолеть пешком расстояния.
Посмотрел бы тогда по-новому,
И увидел, что настоящая.
И однажды сказал задумчиво,
А она ничего… подходящая…
Тиша замолчала. Остальные тоже молчали, как будто переваривая услышанное. Фанделина пыталась что-то сказать, но ей, по всей видимости, мешал переизбыток чувств.
– Как же красиво написано… – растроганно произнесла Абир. Дэн Фейдон, на которого она весь урок бросала томные взгляды, дремал, привалившись к стене, и, судя по счастливому выражению лица, видел во сне мотоциклы.
– Наконец-то нормальное стихотворение про любовь, – сказала Антония и, отложив карты, зааплодировала.
К ней присоединился весь класс, кроме сидевших с недовольным видом Линды и Терри (после известных событий все, кто водил дружбу с Яналией, попали в их чёрный список). Тиша выглядела смущённой, но всё-таки довольной; ещё бы – в эту минуту ей рукоплескал Гермес Гудини. И не важно, что делал он это за компанию с остальными. Сквозь аплодисменты прорвался холодный голос Линды:
– Надо было прочитать до конца.
Головы присутствующих повернулись в сторону близнецов. Яналия поняла, что сёстры задумали какую-то гадость, и приготовилась вмешаться.
– Да, в конце самое интересное, – сказала Терри. Её большие глаза недобро смотрели из-под горизонтальной чёлки, закрывавшей лоб и брови.
Яналия следила за близнецами, как следила бы за ядовитыми, готовыми ужалить змеями. Линда и Терри принципиально одевались согласно моде Тенебрис – сейчас на них были строгие тёмные платья, полосатые гольфы и тупоносые ботинки с квадратными серебряными пряжками. Девочки имели свойство редко мигать, прожигая собеседника взглядом. Обычно их глаза были ярко-синими, но сейчас подёрнулись молочной плёнкой. Это, конечно же, не сулило ничего хорошего.
– У стихотворения Тиши нет названия, зато есть пометка в конце, – произнесла Линда. – Короткая пометка в два слова: «Посвящается Гермесу».
Тиша приглушённо вскрикнула. Класс неодобрительно загудел. С одной стороны, все и так знали, что Тише нравится Гермес, а с другой – все до одного, кроме разве что простака Гулфи, тихо ненавидели Ночетов. Над Тишей могли посмеиваться, но ни у кого, даже у главного зубоскала Игоря Ланде, не поднималась рука открыто издеваться над ней.
– Кому-то следует укоротить язык! – вскинулась Яналия.
Близнецы прошипели с притворным удивлением:
– Надо же! Кто-то…
– …заступается за эту жалкую…
– …влюблённую дуру!
Тиша закрыла лицо руками и вылетела из класса. Яналия неторопливо поднялась во весь рост; она старалась не поддаться гневу, сохранить ясность мышления. Только так можно было не допустить Ночетов к себе в голову.
– Только мне кажется, что Цика и Зиви переходят дозволенные границы? – отчеканила Яналия.
Близнецов перекосило от злости. Свои настоящие имена девочки просто ненавидели, предпочитая пользоваться сценическими псевдонимами.
– Лучше заткнись, Молодцова! – сказала Линда.
– Иначе что? – Яналия шагнула вперёд. Сёстры поднялись ей навстречу, плечом к плечу.
– Иначе пожалеешь, – пообещала Терри, и её белёсые глаза злобно блеснули.
Яналия не собиралась терпеть угрозы. Она сжала кулаки и бросилась на близнецов.
Кто-то испуганно закричал, скорее всего, Лилия или Абир. Яналия замахнулась для удара, целясь Линде в переносицу. Кулак готов был поразить цель, когда что-то произошло с воздухом. В один момент он загустел, обрёл плотность. Казалось, чья-то сильная невидимая ладонь упёрлась Яналии в грудь, не пуская вперёд. «Телекинез!» – сообразила она. Близнецы умели перемещать предметы усилием воли, Яналия видела это раньше, но ещё ни разу не испытывала на себе. Глаза Линды и Терри сделались абсолютно белыми, как случалось, если они использовали свой дар на полную мощность. Яналию приподняло над полом и швырнуло назад. Гермес поддержал её, не дав упасть.
– Ты в порядке?
– Я своими руками придушу этих гадин, – процедила Яналия и, оттолкнув Гермеса, встала на ноги.
В этот момент между близнецами и Яналией возникла Фанделина. Её крылья трепетали от возмущения.
– Прекратите немедленно! Что за безобразие на моём уроке?!
– Яналия ни в чём не виновата, – сказал Гермес. – Линда и Терри оскорбили Тишу!
– А ещё они использовали против Яналии телекинез, – добавила Антония. – Это все видели.
Яналия давно заметила, что Антония Панова не боится близнецов. Вероятно, секрет был в её легендарном спокойствии. По-королевски невозмутимая и сдержанная, Антония просто не давала Ночетам возможности прочитать её мысли.
– Девочки! – сказала Фанделина, обращаясь к близнецам. – Я согласна с Гермесом. Это была жестокая шутка!
– Может и так, – пожала плечами Линда.
– Зато Молодцова начала драку! – сказала Терри.
Их глаза уже приходили в норму, зрачок и радужка постепенно проявлялись на поверхности глазного яблока.
Поднялся гвалт; Фанделина пыталась призвать учеников к спокойствию, но её никто не слушал.
– Ночеты всё время подслушивают чужие мысли, – говорил приятель Дэна, Алекс Белых. – Надоело! Из-за них невозможно расслабиться, приходится всё время быть начеку!
– Тишу жалко. За что её так обидели?! – возмущалась Абир. – Любить кого-то – это не преступление!
Линда и Терри впервые встретили такой единодушный отпор. Не спрашивая разрешения Фанделины, они собрали вещи и молча вышли из класса.
Яналия была на взводе, но планы свои менять не собиралась. После занятий она хотела обследовать ещё одно место, где могла прятаться побегония. У Гермеса тоже были дела – его хамелеон получал инъекции в строго определённые часы, согласно установленной Боффином схеме. Иногда, чтобы вовремя сделать укол, Гермесу приходилось прогуливать школу или вставать посреди ночи. Хамелеон был до сих пор жив, чем заслужил уважение Яналии. Она даже подумывала выкрасть его из лап живодёра Гермеса и подарить кому-нибудь из дрессировщиков.
Лифт доставил Яналию наверх. Она миновала вереницу коридоров и очутилась в проёме, ведущем прямо под купол цирка. Яналия заранее заглянула в расписание репетиций, вывешенное на внутреннем сайте, и убедилась, что ей никто не помешает. Манеж пустовал, выезд напоминал заброшенный тоннель. Было включено только дежурное освещение и трибуны терялись в полумраке. Для большинства людей цирк был немыслим без публики, яркого света и громкой музыки. Но был и другой цирк. Когда представление заканчивалось, гигантское помещение как будто наполнялось призраками, становилось гулким и тёмным. Яналии нравилось бывать здесь в такие моменты. Она словно попадала в святилище сурового бога, который пристально наблюдал за каждым её движением.
Убедившись, что поблизости никого нет, Яналия вскарабкалась по металлическим фермам. Её целью была VIP ложа номер восемнадцать.
Выше трибун располагались уютные ниши с глубокими креслами и мини-барами. Одна из них – восемнадцатая – была закрыта, билеты на эти места не продавались. Дело в том, что обзор оттуда частично загораживало световое оборудование. Чтобы посетить закрытую ложу, нужно было пройти по узкому мостику под куполом цирка, а потом спуститься вниз по технической лестнице. Попасть туда могли разве что воздушные гимнасты и светотехники.
Яналия спускалась по скобам, прикрученным к стене, когда услышала сопение и всхлипы. Размышляя, может ли побегония издавать подобные звуки, девушка осторожно заглянула в полумрак ложи.
В кресле сидела Тиша Крейн и плакала, на коленях у неё лежал пакет с конфетами. Яналия перемахнула через ограждение. Тиша коротко глянула на подругу и спрятала залитое слезами лицо в ладонях.
Когда-то давно Яналия сама показала Тише, как попасть в ложу номер восемнадцать. Кто бы мог подумать, что Тиша превратит её в своё секретное убежище. Мини-бар был забит сладостями, в основном шоколадными конфетами, под ногами шуршали обёртки.
Яналия взяла из бара пригоршню конфет и села на ограждение, спиной к манежу.
– Так стыдно… – произнесла Тиша, не отрывая ладоней от лица.
– Пусть Ночетам будет стыдно! – сказала Яналия, закидывая в рот конфету. – Ты рано ушла, там ещё много интересного было!
– Что? – Тиша встревоженно посмотрела на Яналию.
– Весь класс на твоей стороне, ты бы слышала, как все возмущались! А потом мы чуть не подрались, я и Ночеты. Я бы им, разумеется, наваляла, но Фанделина вмешалась!
– Какой ужас! – ахнула Тиша. – Не надо было!
– Почему это не надо?!
– Они могли навредить тебе!
– Ещё неизвестно кто кому, – отмахнулась Яналия. Впрочем, это была пустая бравада. Сёстры Ночет умели постоять за себя, сегодня Яналия в этом убедилась.
– А Гермес? Он… – Тиша всхлипнула, – он смеялся надо мной?
– С чего ты взяла? – удивилась Яналия. – Конечно, нет!
Гермес производил впечатление отпетого циника и эгоиста, но при этом щадил чувства Тиши Крейн. Например, он никогда не заигрывал с девочками, если рядом была Тиша. Конечно, при Яналии Гермес тоже держался в рамках, но скорее из соображений собственной безопасности. Существовало множество способов вывести Яналию из себя, но самый верный – и Гермес в этом не раз убеждался – начать строить глазки какой-нибудь смазливой циркачке.
– Ты такая счастливая, – произнесла Тиша, глядя в пол. – Постоянно находишься рядом с ним…
– С Гермесом, что ли? Тоже мне счастье!
– А ты никогда не думала… – начала Тиша и осеклась.
– О чём? – насторожилась Яналия.