– Вадим – серьёзный мальчик, – сказала мама со вздохом.
И я понял, что до одного из этих двух слов я недотягиваю. Видимо, до «серьёзного». То, что я мальчик, сомнению не подлежит, надеюсь.
Деревья в парке белые-белые: даже ветви берёз инеем покрылись. Люди на эту красоту внимания не обращают: съёжились и бегут, как вопросительные знаки. Только у распахнутых ворот три фигурки приплясывают: самая высокая и самая низкая – в куртках, а средняя в розовом пуховике до колен, капюшон надвинула так, что глаз не видно. Но я и так знаю, что это Нина.
– Димыч! Наконец-то! – Вадик снял перчатку и протянул мне руку.
Лера, маленькая и шустрая, кивнула, продолжая подпрыгивать, как мячик. Нина смущённо улыбнулась сверху вниз: за полгода она выше меня стала.
Мы вчетвером дружим с детского сада. Только Вадик уже три года живёт с родителями в Стокгольме, его отец – дипломат. Поэтому видимся редко.
– Чёт я замёрз, – сказал Вадик через пять минут. – Может, ну его, парк? Пойдём в кино? Я угощаю!
Вадик купил билеты, мы с девчонками запаслись колой и попкорном. В тёмном зале с трудом нашли свои места. Реклама как раз закончилась, на экране появилась надпись: «Пауки-убийцы». На неё набежали паучищи разных размеров, и начали звучать такие нотки, что захотелось залезть на кресло с ногами. Вдруг пауки сбегут с экрана и спрячутся под сиденьями?
Мы захрустели попкорном, от страха иногда прикусывая пальцы. Сзади раздался голос: «Маргарита Фадеевна, Софья Львовна, вы где, голубушки? Я ничего не вижу».
Я оглянулся. Через три ряда от нас продвигалась знакомая медведица. Перед ней в середине ряда торчали две шляпки.
Я толкнул Вадика:
– Смотри, какие чудные старухи! На фильм ужасов припёрлись. Зал, что ли, перепутали?
Вадик оглянулся, съёжился и, вместо того, чтобы поржать, ткнул пальцем в пространство перед собой:
– Сейчас начнётся!
На экране кудрявый мальчишка шёл по залитой солнцем улице маленького городка и улыбался. Даже музыка была весёлая.
Я с непониманием посмотрел на Вадика, но он уже отвернулся к Лере и заинтересовался, сколько попкорна осталось в её стакане.
Фильм был ничего, умеренно страшный. Лерик за Вадика дважды хваталась, Нина полфильма прятала голову за Лериной спиной, старушки визжали так, что их вывели из зала. Мы потом в кафешку пошли, старушки всё ещё сидели на диване возле касс – отходили от фильма, наверное.
Мы спустились на второй этаж и пошли мимо пластикового динозавра. Динозавр стоял на травяном холмике, его голова как раз возвышалась над моей. Удобная для хищника позиция: проголодался – откусил башку любому проходящему – и дальше наслаждайся жизнью.
Только я об этом подумал, как динозавр моргнул, медленно повернул голову и рыкнул на девчонок. Они завизжали. Нина повисла на Лере, Лера – на Вадике.
Пока Вадик девчонок стряхивал, я подошёл – погладил динозавра: мягкая кожа, на лапе – три резиновых пальца. Вот бы домой такого! Мама заглянет спросить, сделал ли я уроки, а динозаврик как повернёт голову, как зарычит!
– Прикольно! – Это уже Вадик подошёл, и не просто подошёл – сунул руку в пасть: – Интересно, можно зуб на память вытащить? Буду на верёвочке носить, говорить, что лично из пасти рычащего динозавра вытащил. И не совру ведь!
Только девчонки осмелели, чтобы подойти и погладить динозавра, как Вадик их неожиданно сгрёб в охапку:
– А ну пошли! Я проголодался, как динозавр.
Понятно, они сразу зубастика забыли: Вадик, который угощает пирожными, лучше.
Когда мы дошли до эскалатора, чтобы спуститься к кафешкам, сзади раздались визги и крик:
– Прости, осподи, да что ж это такое творится-то!
Бабульки в шляпках поднимали под руки сидящую на полу напротив динозавра подругу.
– Это не старушки, а супершпионы, – прокомментировал я, – под старушек они только маскируются. Хотят Вадьку схватить и выпытать у него дипломатические тайны.
Зря я это сказал. Лера и Нина с восторгом уставились на Вадьку – прямо как я на динозавра. А Вадька даже не отшутился: покраснел и попёр к кафе один.
В кафешке пахло кофе и яблочным пирогом. Первая порция пирожных растаяла быстро. Вадик отправился за добавкой, а мы с девчонками стали решать, куда податься дальше.
– Поехали на Невский! Там вечером так красиво! Может, автобус с Дедами Морозами встретим – я во «ВКонтакте» фотки видела, – предложила Лера.
Мы с Ниной решили, что идея хорошая. Я, как и обещал, набрал смс: «Мы гулять по Невскому». «Только если с Вадимом», – пришёл ответ. Ну да, он же в Европе живёт, ему доверять можно. А я, можно подумать, в Азии.
Нину родители тоже отпустили, Лерик всегда вольная птица.
К столу подошёл Вадим с тарелкой эклеров.
– Вадик, мы в центр решили ехать, – Лера ожидала увидеть восторг в его глазах, но Вадим сник.
В дверях кафе появились супершпионы. Все трое расстегнули пальто и шубы, а остроносенькая сняла пушистую шапку. И я вдруг понял, что глаза у неё Вадькины.
– Ребят… Тут такое дело… В общем, в метро мне нельзя – бабушка потеряет. Мне гулять только под её присмотром можно. Только не оглядывайтесь. Она с подружками. Охраняет меня.
Вадик вздохнул. Таким мрачным я друга никогда не видел. Надо бы его развеселить.
– Может, тогда в боулинг? – Я представил медведицу в шубе разбегающейся с боевым кличем и шаром для боулинга в руках и добавил: – И бабушек с собой позовём. Будет весело.
В разумных пределах
Дверь закрылась. Ключ в замке повернулся и дважды щёлкнул.
Раньше бы я обрадовался: родители ушли, старшая сестра в гостях у подруги – здравствуй, свобода! А сегодня нет. Потому что свободу надо разделить с двумя двоюродными сестрами и братом.
Свободы мне дали больше, чем обычно: разрешили конфеты, мультики и даже видеоигры. «В разумных пределах», – добавил папа.
Раньше я сам себе тоже разрешал всё в разумных пределах – так, чтобы взрослые не заметили. Но сегодня пределы можно расширить.
С девчонками проблем не будет: Ксюша в школу ходит, с ней уже не только про свинку Пеппу можно разговаривать. Маша детский сад заканчивает, скоро на человека будет похожа. А вот брат… Он в таком возрасте, когда его братом назвать трудно: вредина врединой.
Я посмотрел на гостей взрослыми глазами. Главная задача – сделать так, чтобы они не заплакали, не пробили лаз к соседям сверху и не затопили соседей снизу. Миссия выполнима: я сам недавно был в детском возрасте и понимаю, чего вся эта малышня хочет.
Я включил мультики, насыпал целую тарелку конфет и разломал на дольки шоколадку.
– Вот! – говорю, довольный собственной изобретательностью.
– «Алёнка»? – поморщилась Ксюша. – Надоела уже.
– Включи что-нибудь другое, – попросила Маша. – То, что мы не видели. Я этот мультик наизусть знаю.
Витька молча полез в кухонный шкафчик. «Хорошо, что молча», – подумал я и вздрогнул от грохота полетевших на пол крышек.
– Сейчас до кастрюль доберётся, – предупредила Ксюша.
– Витенька, пойдём со мной, покажу что-то интересное, – я сделал голос противно-сладеньким, как у соседки, когда она со мной маленьким разговаривала.
Витька высунул голову из шкафчика, посмотрел хитрющими глазами, помотал головой и спрятался обратно. На пол, подпрыгивая, полетела первая кастрюля – мамина любимая, с ромашками на боку.
Ксюха по-взрослому покачала головой:
– Так не работает. Есть машинки? Тащи сюда.
Машинок было немного – всего-то штук десять, я ведь уже взрослый. Хотел сунуть их Витьке в шкаф, но сестра посмотрела на меня как на маленького:
– Ты что, всё испортить решил? Давай сюда!
И Ксюша принялась катать машины, бибикая и завывая. Она играла так увлечённо, что мне захотелось отнять у неё машинки и играть самому. Витя выбрался из шкафа и протянул руку к самой лучшей машинке – красной пожарной с выдвижной лестницей:
– Дай!
Я обрадовался, что дома теперь тихо и все гости заняты, но тут пришла перемазанная шоколадом Маша.
– Давайте в прятки! – сказала она.
– Да ну! Давайте лучше в лего, – поморщился я.
– Я тогда буду капризничать, – мило улыбнулась Маша.
– Капризничать! – радостно поддержал её Витя.
– В прятки, – вздохнула Ксюша.
Она всегда остаётся за старшую и знает, что лучший способ выиграть войну – не начинать её.
Я посадил брата за диван, а сам спрятался за занавеску. Когда в комнату вошла Ксюша, Витька вышел из-за дивана и указал:
– Он там!
– Так нечестно! – запротестовал я.
Ксюша снисходительно улыбнулась:
– Ну, прячься ещё раз, если хочешь. Через минуту я понял её коварный план.
Прежде чем спрятаться самому, надо было снова спрятать Витьку. Впрочем, он сам нашёл место – в книжном шкафу за стеклянной дверцей. И уже пытался туда забраться.
С полок посыпались учебники, тетради, альбом и краски. Витя забыл про прятки, схватил краски и тетрадь для контрольных работ по математике и закричал:
– Рисовать, рисовать!
Мама говорила, что эти краски только для уроков, поэтому я их забрал у брата, а ему принёс мамины масляные, которыми она картины по вечерам рисует. Это же не для уроков, значит, можно.
Тетрадь для контрольных я бы с удовольствием отдал Витьке: пусть хоть рисует, хоть самолётики делает. Но, думаю, мама огорчится. Хотя чего огорчаться, непонятно: там же ничего ценного.
Я принёс листочек из папиного кабинета. Но одного листика было мало. Пачка закончилась.
Я не знал, можно ли открывать новую. Маша нашла много листочков, исписанных папиным почерком с одной стороны. Черновики, наверное. У меня в столе тоже много таких лежит. Это разумно – черновики использовать для рисования.
Витька рисовал, мы играли в прятки, чтобы Маша не капризничала.
Хорошие места для пряток быстро закончились, и я решил вытащить из шкафа бельё. На пол бросать нельзя, и я отнёс часть в стиральную машину. Остаток унёс в бак с грязным бельём – это лучше, чем его на пол бросить.