— Да шучу я. Старый, ты лучше придумай, как мне стилет обратно вернуть. Я без него, как без рук. Вернее, без руки. Чувствую себя таким немощным и беспомощным, совсем, как ты…
— Шутишь? Это хорошо. Шути, шути пока тебя на костре не зажарили. Вон сколько дров язычники понатаскали, явно не барашка печь.
Энн испуганно выглянула в окно:
— Смотрите! А это что за штуковина?
Она показала пальцем на огромную арку, свитую из ивовых прутьев и украшенную разноцветными лентами. Мужики выкапывали арку прямо посреди площади, а женщины украшали ее цветами и какими-то красными веточками.
— Для обряда хрень какая-то, — задумчиво проговорил Гектор. — Уж больно красивая для сожжения. Больше похоже, что коронуют сегодня кого-то.
— Не боись дед, — усмехнулся Гектор. — Тебе точно престол не светит. Стар ты уже для принца.
Гектор раскрыл рот, чтобы выплеснуть Рудому в ответ очередную дружескую гадость, но дверь без стука отворилась и в дом вошел Аким в сопровождении двух стражников.
— Пора, — сказал он с сияющим видом. — Оденьте вот это.
Староста протянул Рудому и Энн свертки.
— Что это? — нахмурился Рудый, взяв сверток и пытаясь его развернуть одной рукой.
— Ваше праздничное одеяние. Примерьте.
Энн расстелила свой сверток на столе. Это оказалось белое платье из тонкой льняной ткани, украшенное вышивкой в виде цветов и алыми ленточками.
Она помогла Рудому разложить его вещи. Там была белоснежная косоворотка с красной тесьмой на рукавах и груди и подобного вида штаны, украшенные такой же тесемкой.
— А мне что? — хитро прищурился Гектор. — Праздничная одёжа не положена?
— Извини, Гектор, — усмехнулся Аким. — Но ты для этих делов уже все соки растерял.
— Каких-таких делов? — старик сверлил его взглядом.
— Так свадьба у молодых…
— Свадьба⁈ — в один голос воскликнули Энн и Рудый.
— Но мы не пара… — неуверенно проговорила Энн.
— Конечно, не пара, — закивал Аким. — Сварог сегодня две свадьбы благословит. Рудого и Агнеши, и твою с Торином.
— Что⁈ — взвизгнула Энн. — с каким еще Торином?
— Да ты не переживай, — лыбился староста. — Парень он хороший, хозяйственный. Правда годков ему уже под сорок, засиделся он в девках, давно жениться пора было. Но сами видите, община у нас обособленная, каждый второй друг дружке уже брат и сестра двоюродная. Нельзя кровушку мешать, а то бесы народятся. Раньше люди к нам из города новые приходили, в общину вступали, а сейчас нет больше людей. А жить общине надо. Сами видели, сколько детей у нас — нет почти. Не гоже стариков плодить. Человеки новые нарождаться должны.
— А вы меня спросили⁈ — крикнула Энн и швырнула в Акима кружкой.
Тот увернулся, и глиняные черепки разлетелись со звоном по полу.
— А у нас по обычаю невесту не спрашивают, — угрожающе прошипел староста. — Одевайтесь.
Глава 11
Площадь, полная народа, гудела. В центре полыхал огромный костер. Сектанты с безумными лицами покачивались в такт боя барабанов и бубнов. Где-то заунывно тянула нудную ноту флейта.
Гектора, Энн и Рудого вывели из дома. Энн прижалась к парню. Возле костра возвышалась ритуальная арка. Под ней стоял размалеванный старовер в балахоне, увешанном всяким побрякушками и амулетами. Вечно хитрая улыбка с его лица исчезла. В место нее на бородатой морде застыло выражение торжества и таинственности.
— Это всего лишь языческий жрец, — шепнул Рудый на ухо Энн. — Не бойся, здесь все не по настоящему. Их обряды для нас пустой звук.
— Тебе легко говорить, — прошептала дрожащим голосом Энн, — ты с Агнешой венчаешься, сам поди не против, а меня какому-то уроду отдать хотят. Я лучше себя убью, чем ему дамся.
— Погоди ты, — успокаивал Рудый. — Подождем, когда все напьются красного вина с травками. Тогда смыться попробуем… Я не позволю к тебе и пальцем прикоснуться.
— Обещай, что поможешь мне сбежать…
— Конечно, обещаю!
К ним подошел Аким и воздел руки к небу:
— А вот и наши молодые, сегодня Сварог благословит союз в двух новых семьях.
Гектора стражники оттеснили на край площади, а на встречу Энн и Рудому вышла Агнеша и волосатый безобразный детина с лицом гоблина и фигурой старого гоблина.
Энн чуть не вскрикнула от омерзения, но вовремя сдержалась. Артачиться сейчас ни к чему, сейчас надо усыпить бдительность, пусть считают, что она смирилась с замужеством.
— Ты права, — наклонился к ней Рудый, — У тебя действительно урод конченный… Агнеша получше будет.
— Заткнись, — сверкнула глазами девушка, — без тебя тошно.
Староста увидел, что они переговариваются и поспешил пресечь разговоры:
— Возьмите за руки каждый свою пару и подойдите к священным вратам.
К Рудому подплыла Агнеша, она сияла от счастья и протянула ему руку, тот нехотя взял ее.
— Ты разве не рад сегодняшнему дню? — пропела она улыбаясь. — я думала, что нравлюсь тебе.
— Нравишься, — кивнул Рыжий. — Но не слишком ли быстро все у нас происходит? Мы даже на свидание не ходили ни разу.
— В наше время все делать надо быстро, иначе можно не успеть пожить.
Энн схватил за руку волосатый, он неотрывно смотрел на нее, чуть ли не пуская слюни. Его довольная и счастливая морда больше напоминала кирзовый сапог. Не удивительно, что он до сих пор не был женат. Добровольно на такую образину вряд ли бы кто-то позарился. Ну разве что старая больная обезьяна, но такой среди староверов не было.
Пары встали перед старостой, и народ затих. Присутствующие, а их было несколько сотен, одеты в праздничные белые одежды, на головах у многих венки из полевых цветов. У девушек цветы вплетены прямо в косы. Передние ряды держали в руках факелы, и площадь напоминала действо древнего славянского ритуала.
— Дети мои! — пафосно всплеснул руками Аким. — Сегодня великий день для вас! Отец наш благословляет ваши союзы и дает мне право наложить на узы брака печать Сварога. Теперь вы одно целое. Вы жизнь и смерть, день и ночь. Ваша пара неделима. Перед ликом бога нашего клянитесь блюсти завет семей староверов. И будет вам его благословение и радость земная длинною в жизнь.
— Клянусь, — сказали в один голос Агнеша и жених Энн.
Аким вопросительно посмотрел на Энн и Рудого.
— Клянусь, — выдавил рыжий и посмотрел на Энн.
Та смотрела исподлобья, нахмурив брови.
— Мы ждем от тебя согласия, — улыбнулся Аким, но в глазах его промелькнула ледяная искра.
— А если я не хочу замуж за этого урода? — стараясь, как можно спокойнее проговорила Энн. — Что тогда? Вы меня убьете? Вам же нельзя убивать.
— Ты не можешь отказаться, — еле слышно прошипел Аким. — Я просил о проведении ритуала у нашего отца Сварога, он дал согласие, обратного пути нет. Ты должна покориться его воле, я тебя надолго не задержу. Скажи «клянусь», я наложу печать на узы и вы уйдете в опочивальню, а мы продолжим гулянья в вашу честь.
— Что⁈ — голос Энн дрогнул.
Она до сих пор надеялась, что этот игрушечный ритуал никак не обязывает ее спать с женихом-уродом, по крайней мере в первую ночь.
Она надеялась избежать этого, а потом при удобном моменте улизнуть. Но сейчас Аким ясно дал понять, какие у них правила. Если она выйдет замуж, ее согласия уже никто не будет спрашивать. Этот урод возьмет ее силой, вон как он на нее смотрит, как голодный ротвейлер на кусок докторской. Уже насквозь глазами просверлил, никак дождаться не может.
— Я не согласна выходить за него замуж! — громко заявила Энн.
— Но тогда! — гневно проговорил староста. — Ты должна будешь ответить перед отцом нашим. Тебе придется покинуть нас навсегда и уйти в его царство.
— Что это значит? — спросила Энн.
— Ты освободишься от земной бренности и отправишься в иной мир.
— Вы меня убьете? Да вы даже мертвецов не убиваете, вам вера запрещает!
— Ты будешь скормлена свиньям, — спокойно проговорил Аким. — Они твари божьи, и не ведают, что творят.
— Так вот какими отходами вы их кормите⁈ — воскликнула Энн. — Вы скармливаете им людей? Но это убийство…
— Нет, — замотал головой Аким. — На то воля Сварога. Мы бросаем живых людей в загон, а то, что свиньи с ними делают, это уже не в нашей власти, и не ляжет грехом на нас. Мы пред богом чисты. Ну так что, ты клянешься в верности Торину?
По щекам Энн текли слезы, она с отвращением поглядывала то на своего жениха, то на старосту.
— Я клянусь, — прошептала девушка, — что если вы меня хоть пальцем тронете, я убью вас…
— Торжественная благодать свалилась на плечи деве! — громко на всю площадь проговорил Аким. — И она не ведает, что говорит. Ее прошлая жизнь не отпускает, но мы должны помнить, что истинная вера приходит не сразу. Я завершу обряд без ее клятвы и наложу печать отца нашего. У нее от счастья помутился разум, но это временно, и когда она проведет ночь с мужем, будет смотреть на мир другими глазами, и будет умолять Сварога принять ее клятву. А сейчас именем отца нашего и силой рода нашего я объявляю вас…
— Нет! — закричала Энн и побежала прочь от арки. Но стражники подхватили ее на руки и поволокли обратно. Она брыкалась и визжала, но не могла вырваться. Наконец, извернулась и вцепилась зубами верзиле в ухо. Тот заорал и отшвырнул ее в сторону. Энн упала на землю с окровавленным ртом, а стражник держался за откушенное ухо.
Его напарник схватил электрокопье и ударил Энн, но за мгновение до встречи электродов с телом девушки, кто-то схватил копье сзади и рванул на себя. Стражник не был к этому готов готов, и копье выскочило из его рук. Он удивленно повернулся назад, перед ним стоял Рудый. Он воткнул копья электродами стражнику прямо в глаза и нажал на кнопку. Ток ударил его в морду, а острые электроды выкололи глаза. Дико крича, он упал на землю. Толпа хлынул на Рудого и повалила его. Гектор не успел сделать и двух шагов, как его тоже скрутили.
— Вы не достойны отца нашего и рода нашего! — брызгал слюной Аким. — Завтра на рассвете вы будете отданы на перерождение. Вашими проводниками в иной мир станут свиньи. Большего вы не заслужили. В яму их!