— Он так щепетильно относится к своей персоне? — удивился я. — Он напоминает мне диктатора…
— Нет, ему все равно на себя, но он понимает, что сейчас, как на войне. Выжить можно, если все беспрекословно подчиняемся только одному генералу. Как только начнется демократия, община погибнет. Сам понимаешь, ты же был в клане.
— Был, — кивнул я. — И кажется попал в новый.
— Ну нет, — замотала головой женщина. — Мы другие, мы не убиваем людей и не грабим. Мы просто выживаем. А вот и твое новое жилье.
Кира показала на крайнюю камеру одиночку.
— Ого, у меня отдельный люкс?
— Новички живут отдельно, и на ночь мы их запираем.
— Зачем? — я все больше и больше удивлялся новой общине. — Чтобы горло никому ночью не перерезали?
— И такое один раз было, — вздохнула женщина. — С тех пор и закрываем. Ничего личного, таковы правила.
— Да, я понимаю, — сказал вслух я, а про себя подумал: «Знала бы ты, кто я на самом деле… Вы бы меня уже убили бы раз десять».
Моя комната-камера оказалась довольной просторной. По площади она чуть уступала четырехместкам. Нары с ватным матрацем, столик с приваренной лавкой и в углу унитаз. Но туалетами внутри камер никто не пользовался. Водопровод в помещении был. Кира сказала, что автономная насосная станция работала исправно, снабжая общий туалет, душевой зал, прачечную и столовую. После обеда обязательно приму душ. О таком можно только мечтать. Даже у меня в лагере не было такой роскоши. Тюрьма оборудована всем необходимым для автономного существования. Как поведала Кира, здесь даже оказался огромный запас сухого пайка. Питание заключенных нельзя было прерывать, права человека, мать их… Паек хранили на случай перебоя с кормежкой, которые были за всю жизнь существования тюрьмы всего лишь один раз, когда размыло дорогу.
— Располагайся, — сказала Кира. — Через полчаса я зайду за тобой и проведу в столовую.
— Да я уже расположился, — ответил я. — У меня нет вещей, а те те что были — ваши забрали. Пистолет и нож. Я просто посижу, тебя подожду…
— Хорошо, — ответила она и скрылась за решеткой. Ее гулкие шаги, отдававшие эхом по коридору, становились все тише по мере удаления.
Я завалился на кровать. Постель непривычно белая и и пахнет свежестью. У них тут все, как у людей… Неплохо я устроился. Сейчас главное и — не наскочить и пройти проверку. А потом…
— Глазам не верю! — возле моей решетки выросла знакомая фигура. — Велиар, ты что ли?..
Глава 14
Я вскочил с кровати, как ошпаренный. Перед моей камерой стоял неказистый человечек в потасканной робе и с лицом, изрытым глубокими оспинами. Он криво улыбался и смотрел на меня, как-будто поймал с поличным. Хотя в его взгляде просматривался скрытый страх. Ублюдок меня опасался. Я вспомнил его, такую рожу трудно не запомнить.
— Велиар, — повторил Рябой, хитро прищурившись. — Ты что здесь делаешь?.. Я пошел на новенького глянуть, затворники сказали, что он из наших бывших — из апостолов. Прихожу, а тут не апостол, а целый глава клана собственной персоной. Затворники знают, кто ты на самом деле?
— Тише ты, — прошептал я. — Зайди внутрь!
— А вдруг ты меня убьешь? Я лучше в коридоре постою.
— Я, конечно же, убийца. Но не дебил… Как я тебя убью в собственной камере? А труп куда дену? Сожру что ли?
— Ну да-а… — Рябой опасливо покосился на меня и несмело шагнул внутрь. — Смотри мне, ваше демоническое высочество, если что, я сразу заору.
Рука Рябого нащупала под робой что-то твердое и длинное.
— Не надо хвататься за нож, — успокоил я его. — Он тебе не понадобится. Давай спокойно все обсудим. Я здесь, сам понимаешь, не как жрец. Если они узнают кто я, то убьют. Ты не должен раскрывать меня…
— А мне что с того? — оскалился желтозубой улыбкой Рябой. — Пускай тебя убивают. Много месяцев я на тебя пахал верой и правдой, а когда меня ранили во время вылазки Мясник меня бросил, чтобы не возиться. Добить меня еще велел апостолам. Но мне повезло: добивал меня салага, он недавно апостолом стал. Пальнул с закрытыми глазами. Пуля рассекла скальп, и кровищи было столько, будто корову зарезали. Я притворился мертвым, и меня бросили на дороге. А затворники меня подобрали. Выходили. Но теперь я смогу за все отыграться на тебе… Ты мне за все ответишь.
— Я не при чем, я этого не знал. Ты сам сказал, что это Мясник тебя бросил.
— Так он твоей правой рукой вообще-то был. Все делал по твоей указке. Это же твое правило было: раненных не лечить, а добивать, чтобы заразу в дом не тащить и не ослаблять клан калеками и немощными.
— Это уже не имеет значение.
— Еще как имеет! Я чуть не сдох из-за тебя!
— Тише, тише… Я тебе смогу помочь. Ты сейчас кто здесь? Разнорабочий? Подмастерье на побегушках? А будешь одним из главных. Чем ты здесь занимаешься? Судя по твоей замызганной робе ты пашешь на черной работе…
— Я пилю дрова и хожу в ночную смену кочегаром. Иногда, когда не хватает народу, помогаю копать ловчие ямы на мертвецов… Они всюду раскиданы на подступах к тюрьме.
— Вот видишь. У меня ты был бойцом, а здесь тебе доверяют только лопату.
— Я просился на ворота или на вышку, но меня не взяли, — сокрушенно развел руками Рябой.
— Потому что ты бывший мародер. Ты всегда будешь для них вторым сортом. Но мы не должны прогибаться под других. Ты помнишь, что говорил нам Сатана? Главное то, что вы хотите здесь и сейчас, а на остальной насрать. Люди — это букашки, они ползают у наших ног и умоляют нас ими повелевать…
Рябой задумался, я зацепил его тщеславие и другие темные стороны души. Старые мои методы работали даже после гибели клана. Конечно, этот внушаемый и никчемный человечишка не показатель, но все же… По крайней мере теперь он меня не сдаст. Наверное… А вообще, в ближайшее время лучше от него избавиться. Но как это сделать в условиях закрытой территории, где все и вся на виду, ума не приложу?
— Как ты сможешь мне помочь? — пробормотал Рябой. — Ты сам здесь никто… Ты даже не член общины!
— Ну это дело наживное. Ты меня знаешь, Рябой. Моего рвения на всех хватит. План такой…
Лилия ударила битой как всегда умело. Голова зомби смачно хрустнула и попрощалась с нижней челюстью. Та отлетела в сторону, раскидывая гнилые зубы по асфальту. Зомби кувыркнулся и завалился на спину. Лилия наступила ему на грудь и ткнула в лоб битой. Подгнившая лобная кость лопнула и врезалась в мозг. Еще один мертвец «отдал богу душу».
Мы шли к зданию мэрии и по пути убивали одиночек. С битой это получалось бесшумно. Я хотел помочь Лилии (кроме обреза у меня был отличный нож), но та не подпускала меня к ожившим. Говорила, что с ножом все же опасно. На близкой дистанции твари могут поцарапать, а то и укусить. А бита не давала мертвецам приблизиться ближе, чем на метр-полтора.
Мы прошли уже несколько кварталов и завалили около десятка зомби. Большой стаи нигде не было видно. Локи и Аиду мы спрятали в одном из домов. Заперли на всякий случай и велели ждать нашего возвращения. Пес и ребенок нас поняли и безропотно остались в заброшенной квартире на первом этаже одной из высоток.
Верхний Уральск город не маленький, и на площадь мы вышли лишь к полудню, прошагав не один километр.
— Смотри, — сказала Лилия, удивленно уставившись на остовы неработающих фонтанов, что утыкали площадь словно мачты погибших кораблей на дне высохшего моря. — Почему площадь пустая? Ни машин, ни трупов, будто кто-то почистил все.
— Так и есть, — кивнул я. — Мы пришли. Вон то огромное задние в конце площади — это бывшая администрация города. Где-то под ним подземелья бомбоубежища. Там прячется Барон. Наверное, его люди расчистили площадь.
— Но зачем? Здесь все равно никого нет. Даже охраны.
— Он хочет показать, что даже в апокалипсис он главный и у него присутствует порядок. А охрана здесь все же есть. На крыше здания залегли снайперы. Не смотри так на них, не поворачивайся… Пусть думают, что мы их не видим.
— Нужно уходить, — Лилия обеспокоенно сжала в руках рукоять биты. — Они могут в нас выстрелить.
— Если бы хотели, они уже бы нас пристрелили. Это цепные псы Барона, мы ему не враги, мы не штурмуем здание и снайперы нас не тронут. По крайне мере пока им не прикажут.
Мы подошли к четырехэтажному зданию из красного кирпича. Большинство окон разбиты, из пустых проемов чернели застывшие языки копоти. Они переползали на стены вверх и обрывались на кирпичной кладке — здание пострадало от пожара.
Высокое крыльцо из полированного мрамора привело нас к двустворчатым дверям, обшитым стальными пластинами. Массивная ручка, сваренная из ржавой арматурины несуразно торчала на одной из створок.
Я потянул за ручку, но как и следовало ожидать, изнутри оказалось заперто. Я занес кулак над дверью, намереваясь постучать, но сверху из неприметного динамика проскрежетал недовольный голос:
— Кто такие, чего надо?
— Мы пришли из Темногорска. У нас к Барону есть дело, которое его может заинтересовать как делового человека.
— Прием кислотников на сегодня окончен. Если у вас есть товар, приносите его завтра.
— Мы не кислотники, и это важнее чем товар, продукты и даже оружие.
Динамик помолчал, а потом проговорил:
— Положите все ваше оружие у дверей, сами встаньте на колени спиной к двери и поднимите руки.
Я стоял и переминался с ноги на ногу. Либо они раскусили нас и посчитали опасными (и тогда труба дело), либо они со всеми незнакомцами так поступают. Я боролся с желанием послать на хрен динамик и свалить отсюда. Такой прием мне не нравится. Похоже, что у нас будут проблемы.
Лилия первая решилась. Она сняла с пояса нож и положила его вместе с битой под дверь. Я посмотрел на нее. Ее подбадривающий взгляд придал уверенности. Что ж… Если сегодня сдохнем, то я ей еще это припомню… Начну с моих любимых слов: «Я же говорил…»
Я снял с плеча обрез, вытащил нож и положил их в кучу нашего оружия. Мы встали на колени и подняли руки. За спиной громыхнул засов и зазвенели цепи. Слышно было, как заскрежетали створки двери. Оттуда пахнуло прохладой каменного здания и пылью. Сзади послышался топот множества ног и нас окружили четверо автоматчиков. Еще двое рассредоточились по разн