— Почему я ничего не знал об уставе? — спросил я Киру.
— Тебя экстренно приняли в затворники перед предстоящей поездкой, и после этого ты сразу уехал. С уставом знакомят только членов общины. Тебе это еще предстоит.
— Мне что, — усмехнулся я. — экзамен еще сдавать на знание вашего устава?
— Не вашего, а нашего, — поправила Кира. — Экзамена не будет, но знать ты устав обязан.
— Да без проблем, — ответил я, а про себя подумал: устав не памятник, если что и подвинуть можно.
Секретарь важно подтянул на горбатую переносицу очки и проговорил не по годам звонким голосом:
— Поступило предложение заявить кандидатом на пост главы общины начальника охраны Шона. Будут ли еще другие предложения?
Зал молчал.
— Если других кандидатов не будет, то Шон будет избран, если за него проголосует хотя бы треть от числа присутствующих в зале. Никто больше не хочет предложить другого кандидата?
Я медленно поднялся со стула, ловя на себе удивленный взгляд Киры и присутствующих:
— У меня есть кандидат.
Народ оживленно зароптал, а у секретаря сползли на нос очки. Он смотрел на меня несколько секунд, будто ждал, что я растворюсь или исчезну, а затем со скептицизмом в голосе проговорил:
— Я слушаю ваше предложение.
— На должность главы общины я предлагаю себя.
Шон чуть не захлебнулся от ярости, но сделав усилие выдавил деланно спокойным голосом.
— Нельзя предлагать свою кандидатуру. Это нарушение.
Я повернулся к секретарю и спросил:
— Это действительно так?
Старик замялся и вопросительно взглянул на Шона, будто справившая у него разрешения. Потом нервно потеребил орлиный нос и проговорил:
— Ну-у… В уставе это не написано…
— Что не написано? — зыркнул на него толстяк.
— Что нельзя предлагать свою кандидатуру…
— Вот видишь, — я торжествующе посмотрел на Шона. — Все, что не запрещено — то разрешено. Тогда я настаиваю на своей кандидатуре.
— Ты не можешь, — процедил Шон, сузив налившиеся кровью глаза. — Ты недавно в общине…
— А в уставе говорится о требованиях к кандидатам? — я уставился на секретаря. — Там сказано сколько затворник должен находиться в общине перед тем, как может избираться?
Старик опустил глаза.
— Подозреваю, что нет… — продолжил я. — А поэтому, как человек всей душой болеющий за будущее общины, я выдвигаю на свою кандидатуру.
— Ты, чертов апостол! — взорвался Шон. — Ты оскверняешь память о Вульфе! Не хватало нам главы с сомнительным прошлым!
Шон уже начал выходить из себя, и мой план помаленьку продвигался. Сейчас главное, дожать толстяка и выставить его перед общиной неуравновешенным злобным мужланом, стремящимся любой ценой к власти. Конечно, я понимаю, что он не такой, но политика — штука тонкая. Тут как на войне. Или тебя, или ты… Такой уж я человек: привык побеждать, но у каждого свои недостатки.
— Старина Вульф умер на моих руках, — пустил я в ход запрещенный прием. — Умирая, он поблагодарил меня за помощь, что я оказываю затворникам, и по приезду просил меня выдвинуть свою кандидатуру на пост главы. Он сказал, что верит в меня, и что я именно тот человек, который нужен сейчас его людям. Я ответил ему, что теперь это и мои люди, потому что я затворник…
— Ах ты, ублюдок! — закричал Шон. — Ты врешь! Вульф не мог такое сказать! Он был моим другом!
— Дружба тут ни при чем, — я сделал участливое лицо, как кардинал Ришелье, когда плетет интриги. — Вульф был прав. Во главе затворников должен стоять человек с боевым опытом и холодной головой. Нельзя подвергать опасности людей, поддаваясь вспышкам гнева. Глава-истеричка неприемлем для общины, он приведет нас к гибели…
— Ты кого истеричкой назвал, сука⁈ — взревел Шон и бросился на меня с кулаками, но стоявшие рядом затворники встали между нами стеной и скрутили его.
Он изрыгал проклятия и выкрикивал в мой адрес угрозы. Я сделал вид, что не слышу его и обратился к людям:
— Вчера, когда я вернулся из похода, то увидел поселение атакованное армадой зомби. Я мог бы развернуться и уехать. Но я ни на секунду не колебался. Я принял решение мгновенно. Вместе с Рудым и Сержем нам удалось увести стаю в лес. Я верен общине и поступлю так всякий раз, рискуя жизнью, если ей будет угрожать опасность. Я чувствую в себе силы помочь вам. Но выбор за вами.
Рассвирепевшего Шона вывели из зала. Я сумел найти его слабое место и надавить на него. Какой я все-таки подлый и опасный человек. От этой мысли на душе аж самому приятно стало.
— Ну что же… — проскрипел секретарь, поправив очки. — Начнем голосование. Шон не будет на нем присутствовать, проголосуем за него заочно. У нас два кандидата: Шон и Вел. Я попрошу всех присутствующих разделиться на две группы. Кто голосует за Шона — пусть встанет по правую руку от меня, кто за Вела — по левую…
Народ загалдел и, обсуждая происходящее, начал разбредаться по двум сторонам. Я посмотрел на Киру. В ее глазах стояло изумление. Он встала со стула и, оправдываясь, проговорила, глядя мне в глаза:
— Прости Вел, я очень тебя уважаю, но Шона я знаю давно. Он был правой рукой Вульфа. Ничего личного, но я считаю, что…
— Не надо ничего объяснять, — улыбнувшись, оборвал я. — Поступай как считаешь нужным. Думаешь мне сильно хочется занять его место? (Конечно хочется, но не скажу же я это ей и другим, я же «политик»). Просто настал момент, когда я ощутил, что действительно могу помочь общине. Я потерял семью и друзей, и вы — это единственное, что теперь у меня есть. Я готов стараться и работать, не покладая рук…
Я сказал это таким проникновенным голосом, что Кира опять чуть не стала извиняться. Но я отмахнулся и отошел в сторону, нагнав на себя вид мыслителя, обремененного думами о судьбе отечества. Иногда я жалел, что в прошлой жизни не пошел в депутаты…
Кира засеменила к группе, которая встала за Шона. Их было примерно столько же, сколько проголосовало за меня. Она уже почти дошла до сторонников толстяка, как вдруг остановилась от них в паре метров, на секунду замерла и, развернувшись пошла к моим сторонникам.
Я еле сдержал самодовольную улыбку, спрятав ее за серьезной миной. Когда родился я — змей-искуситель повесился… На собственном хвосте…
Все присутствующие разбились на две группы. На глаз они были равны, и я с нетерпением стал наблюдать за подсчетом.
Первыми секретарь посчитал сторонников Шона. Их наглые морды смотрели на меня с недоверием. Ну и хрен с вами. Большинство из них я не знал. Хотя и большинство своих сторонников я тоже не знал. Из знакомых там была только Кира, Рудый со своей командой: стариком и двумя девицами (молодец рыжий, даже старого хрыча убедил, большую агитационную работу накануне проделал) и еще несколько затворников, с кем мне приходилось раньше сталкиваться.
— Сорок семь голосов отдано за Шона! — торжественно объявил клювоносый старикан, переходя к моей группе.
Настал момент «икс». Я скрывал тревогу и с деланным безразличием наблюдал, как секретарь считает моих сподвижников. Только не смухлюй, гад очкастый! Я за тобой счет веду тоже…
— Сорок девять! — громко объявил старикан уже совсем не торжественным голосом.
Сторонники Шона громко зароптали и недовольно загудели.
— Проголосовали не все! — выкрикнул кто-то из них. — На воротах охрана не голосовала.
— Согласно уставу, — назидательно проговорил секретарь. — Голосовать могут только те, кто присутствует на выборах.
— Ты тоже не голосовал! — не унимался ярый сторонник толстяка.
— Секретарь не имеет право голосовать, — пожал плечами старик. — Я объявляю выборы состоявшимися, честными и законными. Поприветствуйте нового главу нашей общины…
Тот, кто встал за меня оглушительно захлопали, оппоненты нехотя их поддержали жидкими аплодисментам. Им ничего не оставалось, как признать мою победу. Теперь я их босс.
В душе я ликовал, но особого виду не показывал. Этот славный час и славный день откроет новую ступень в моей жизни. Недолго я «бичевал» после свержения с «трона», теперь я снова у власти. Апостолов, конечно, из них не слепишь, да и не надо. Будем строить отношения в общине на доверии. Мне, конечно, нельзя доверять, но ведь никто об этом не знает…
Я вышел вперед и взял ответное слово:
— Друзья! Я рад за оказанное доверие. Клянусь светлой памятью прошлого главы общины, я вас не подведу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы община процветала. Даже если мне придется пожертвовать ради этого собой…
Гром аплодисментов и ликующий свист были мне ответом… Ну вот. Теперь я глава общины. Звучит как-то по-крестьянски. Раньше я был главой клана. Это звучало аристократично и пафосно. Надо тоже тут должность свою как-то переименовать. Я ж теперь босс. Предложу, чтобы называли меня мэром. Хотя, мэр городом управляет. А чем у нас не городок? Надо название ему придумать и все будет ок… Мэр — это звучит. Лучше, чем глава колхоза, то есть общины…
— Поздравляю, — ко мне подошла Кира и чмокнула в щеку.
— Почему ты передумала? — спросил я. — Ты же говорила про Шона…
— Не знаю, — сощурилась Кира. — Нам нужна свежая кровь в управлении поселением. С приходом Шона ничего бы не изменилось…
— А ты хочешь что-то поменять? — удивился я.
— Некоторые моменты меня не устраивают, господин глава…
— Хорошо, — кивнул я. — Расскажешь мне потом. Буду рад, если ты мне поможешь управлять поселением. Какая сейчас у тебя должность?
— Я заведую складами с припасами и по совместительству, если помнишь, являюсь куратором новичков.
— Слишком мелко для такой умной женщины, — улыбнулся я. — Мы придумаем тебе другое занятие, если ты не против.
— Я не хочу быть чьим-то ставленником, — нахмурилась Кира.
— Нет, — замотал я головой, — должность будет хорошая. Но и пахать будешь соответствующе. Как говорится, каждому по способностям…
— Хорошо, — кивнула Кира. — Признаться мне моя работа уже надоела до чертиков. Каждый день одно и тоже… Хочется чего-то нового.