— И куда вы сейчас бредете? — спросил я.
— А вы куда? — вопросом на вопрос ответил староста, хитро на меня зыркнув.
Вот зараза… Одет, как мужичок огородный, а ведет себя, как опер прожженный. Ну и я тебе не весь расклад дам. Так, в общих чертах.
— Мы в Верхний Уральск направляемся. Там наша община, жнецы называется, слышали?
— Не-е, — замотали головами бородатые.
— Люди мы мирные, никого не грабим и не убиваем, меняем ресурсы за дурь. Сам я там недавно, можно сказать, не прижился еще, но глава наш Барон отправил нас с отрядом в Темногорск за припасами. По дороге на нас напали сначала апостолы, а потом бегуны добили остальных. Выжили только мы двое.
— Бегуны? — удивился Аким. — Это что еще за отродья?
— У-у… Да я вижу, вы совсем не вылазили со своей фермы. Это новый вид зомби, с которыми вы так любите вошкаться и глушить тыкалками. Но с бегунами такое не пройдет. Вырубить их может только две пули в мозг или заряд картечи из ружья двенадцатого калибра в голову. Так что мир стал еще опаснее за последние пару месяцев. Поэтому предлагаю вам отправиться с нами. У жнецов всем места хватит.
— А Барон точно нас примет? — почесал бородищу Аким.
— Если вы ему будете чем-то полезны и за интересуете, то примет. Он барыга еще тот. И за выгоду в свой клан хоть черта примет…
— Что же мы ему предложим? — староста задумался.
— А что вы умеете? Стрелять и убивать тварей вы не способны — это плохо. Сеять, садить и растить урожай можете. Но это сейчас неактуально — осень на дворе, а до следующей посевной еще дожить надо. Впереди зима и голод. И никто не знает, что будет с мертвецами: замерзнут они или так и будут шататься.
— У нас есть лошади! — радостно воскликнул худосочный мужичок с длинными черными усами, как у Чапаева.
— Не мели пустое, Прохор, — шикнул на него Аким. — Все лошади в деревне остались, а туда нам ходу нет. Апостолы хозяйничают.
— Ну так теперь-то нас шестеро, и оружие есть у Кречета, — не унимался Прохор. — Если нежданно нагрянем, можем и отбить лошаденок. А на конях ехать все ж веселее и быстрее, чем на своих двоих. Два сапога коня не заменят.
— А он дело говорит, — кивнул я на Чапая. — Ты же говорил, что деревню сожгли, откуда там лошади?
— Конюшня цела осталась. Мародеры не тронули, оставили себе для пропитания, видать. Сами заняли мой дом, он самый большой и добротный в деревне. А остальное все пожгли. Чтобы никто больше не зарился на поселение.
— Так они в одном доме уместились? — я задумался. — Это хорошо, значит, их не так много… Лошади нам пригодятся. Бегун лошадь не догонит, да и до города быстрее доберемся… Далеко до вашего поселения?
— Пешком два дня пути, — староста махнул рукой в сторону горизонта, в то место, где он сходился в одну линию с бескрайними просторами полей.
— Я согласен попробовать отбить лошадей, — проговорил я. — Но вам придется убивать людей. Кто из вас умеет стрелять?
— Придется, так придется, — пожал плечами Аким. — Я умею стрелять и Прохор тоже. Придется нам нарушить заветы Сварога.
— Быстро вы поменяли свои принципы, — усмехнулся я.
— Принципов я не меняю, — вздохнул Аким, — а вот веру утратил почти. Не бережет нас Отец. Покинул детей своих. Весь род наш погиб, а дочь забрал рыжий демон. Агнеша, кровиночка моя, где она теперь? Я должен ее найти и ни перед чем не остановлюсь.
О-у, у старика есть мотивация убивать апостолов. Это очень гуд. Значит, в этом плане на него можно будет положиться, а дальше видно будет… Главное, лошадей добыть. А то без транспорта совсем грустно, Зиновьев того и гляди от давления или другой хитрости сковырнется. Но Акиму доверять не стоит. Хоть и говорит старик правильные вещи и рассуждает, как подобает главе общины, но есть какая-то в нем непонятная хитринка. Я в людях разбираюсь, и от меня не скрылась его подленькая сущность, которую он запрятал глубоко внутри. Тем для него хуже. Если он что задумал против нас — пущу его в расход. Но попозже, ведь сразу видно, что лошади ему нужны не меньше, чем мне. Со своими рогатинами да еще и пешком далеко они не уйдут.
— Мы нападем на апостолов? — воскликнул Зиновьев, выведя меня из размышлений. — Но это самоубийство.
— Спокойно, док, — я забрал у него автомат и предал Акиму, а Прохору вручил пистолет Кастета, который достался ему от погибшего друга. — Мы убьем двух зайцев: добудем лошадей и разберемся с апостолами. Возможно, это те самые мародеры, что напали на наш отряд.
— А вам, Кречет, не все равно на отряд, который вы даже толком не успели узнать? Когда погибли жнецы, я не видел в ваших глазах грусти.
— Вы правы, я не оплакиваю их, но отморозки, что их убили, все еще бродят по окрестностям. Есть вероятность, что мы на них наткнемся. Лучше убить хищника в его логове, чем ждать когда он выйдет на охоту. Нам помогут эти люди, — я кивнул на староверов. — Враг нашего врага — наш друг.
— Ох не к добру все это, — застонал профессор. Чует мое сердце неладное.
Я не стал спорить с Зиновьевым, а принялся обсуждать с Акимом план дальнейших действий. Он сказал, что апостолы еще должны быть там. У них целая конюшня еще живого мяса и несколько фляг выпивки. Они нашли погреб с самогоном, брагой и домашним вином. Вряд ли в ближайшие несколько месяцев, мародеры покинут это райское место. Будут лишь выходить на недалекие вылазки на шоссе и прилегающие дороги, чтобы грабить и убивать. Как сказал староста, без этого они уже не могут. Мясник воспитал из них зверей в человеческом обличье.
Вечерние сумерки опустились на живописную долину. Зелень травы и блеск речки, что омывала поселение староверов, с виду казались безмятежными. Но, приглядевшись внимательнее, становилось ясно: поселение, что скрывалось за проволочным забором — мертво.
Черные остовы сгоревших домов и амбаров, словно надгробия, утыкали опустевшую деревню. Лишь длинное бревенчатое строение и дом, расположенный в самом центре — уцелели.
— Это и есть конюшня, — Аким выглянул из березовой рощицы, в которой мы укрылись, и ткнул пальцем в длинную постройку. — А там мой дом, который с красной черепичной крышей. Стоит родненький. Эх… Гадов домишко мой приютил, а я сам по лесам мыкаюсь… Но ничего, сожгу я тебя. Чтобы знал, как предавать хозяина.
Я посмотрел на старосту с удивлением. А старик-то у нас мстительный, еще и с придурью: с домом разговаривает, как с человеком. Надо держать с таким ухо востро…
— Ну что, Кречет? — староста жевал травину. — Как действовать будем? Вон они, гады шастают от дома к погребку и обратно. И походка, как у гнилых. Совсем, видать, не просыхают. Налакались уже.
— То, что налакались — это хорошо, — я разглядывал, укрывшись за березой, поселение в бинокль. — А вон там часовой стоит.
— Где? — встрепенулся Аким. — Не вижу я ничего.
— Вон вышка какая-то… Видишь? Там силуэт еле заметный маячит, они смотровую площадку вышки сеткой маскировочной затянули, часового почти не видно, зато округу он всю обозревает. Только где они маскировочную сетку взяли? Не с собой же притащили. Апостолам она без надобности раньше была.
— Теперь вижу, — закивал староста. — Притаился, как хорек в норке. А сетку они у нас взяли. Цыплятник мы накрывали ей, чтобы коршуны цепушек не таскали. Что делать будем?
— Дождемся ночи, я попробую по-тихому убрать часового. А вы подопрете дверь дома, зажжете его и встанете под окнами. Как апостолы полезут наружу — бейте их. Я буду прикрывать вас с вышки. Там обзор хороший.
— Не попадешь ты на вышку, — развел руками старик. — Там лестница непутевая, скрипит, как старая колода. Не взберешься незамеченным.
— По другому тогда надо, — я задумался. — Что же делать?
Ночь накрыла деревню незаметно. Хилая луна еле светила на черном небе. Кромешная тьма была нам на руку.
— Пора, — махнул я рукой староверам. — А вы, товарищ Зиновьев, не высовывайтесь из рощи. Чтобы ни случилось ждите нас здесь. Вот вам бинокль, можете наблюдать за происходящим. Если нас убьют, уходите в лес.
— И что же я буду один лесу делать? — пролепетал профессор.
— То же, что и мы, — улыбнулся я. — Умирать.
— Все шутите…
— Да не тряситесь вы так, никто погибать не собирается. Ну я точно. Это я так, на всякий случай вас проинструктировал. Всякое бывает, даже мертвецы сейчас оживают. Раньше бы сказал мне кто-нибудь такое, ни за что бы не поверил…
— Удачи вам, Кречет, — Зиновьев искренне пожал мне руку, ведь от успеха нашего предприятия зависит и его жизнь.
Один он точно долго не протянет. Послал же бог мне ученого… Хуже ребенка.
Я, Аким и трое староверов пробирались в темноте в поселение. Двое крестьян пошли без оружия (электропалки я за оружия не считал). У меня и Акима автоматы, у Прохора старенький, но надежный «Вальтер».
«Убогие» знали каждую пядь здешней земли и шли на ощупь. Я просто, пригнувшись, следовал за ними, полагаясь на их чутье. Надеюсь, нас не перестреляют, как чижиков на току. Или чижики не токуют? Пофиг…
Я сжимал в руках прохладную сталь «Вихря», она придавала мне уверенности. Если что пойдет не так — буду уходить в лес, но попутно положу и апостолов и прочих староверов, раздери их енот.
Хотя, крестьяне, вроде, кинуть меня не собирались, шли спинами к дулу моего автомата.
Мы протиснулись сквозь проволоку забора, что опоясывал поселение по дуге, примыкая к излучине реки. Когда-то забор был под напряжением и представлял непроходимый барьер для людей и мертвецов. Сейчас он был обычной бутафорией. Даже самый неповоротливый и хромой зомбак мог перевалиться через него, не говоря уже о бегунах.
Вот и обещанный сарай. Небольшая постройка была одна из уцелевших во время пожара, устроенного сатанистами. Что за дебилы напали на общину? Судя по размаху сгоревших строений, здесь неплохо можно было бы развернуться. Ну, убили они хозяев, а поселение зачем сжигать? Живут одним днем, настоящие сатанисты…