— О! Может быть, однажды я сделаю диссертацию. Дело во многих вещах. Первое! — доктор Акулов начал загибать пальцы. — Феромоны! Запах действует на заражённых таким образом, что их приобретённые инстинкты не срабатывают! Зомби считают такого полузаражённого подобным себе. Причём феромоны действуют по области, даже обычный человек может укрыться рядом с подростком. Но это не всё! Второе! Звук! Они могут приманивать их криком, который идёт на разных частотах. Нужные нам настолько высокие, что человеческое ухо их не различает. Зато дистанция этого крика настолько огромная, что… Даже не знаю насколько. Если бы мы продолжили с Объектом Сто Один.
— Не, — Громов помотал головой. — Кое-кто против, — он кивнул на Гадюку. — Но я никуда не тороплюсь. Мы ещё покончим с этим Бароном. Кстати, я хочу демонстрацию. Объект Сто Тринадцать. Покажи мне, как это работает, никогда не видел сам.
— Сделаем, — Гадюка кивнул и поднялся. — Только нужен доброволец.
— Найди такого, — генерал усмехнулся. — У тебя целый бункер в твоём распоряжении.
Лилия
Этот странный спектакль с участием самой Лилии и Гадюки немного выбил из колеи. Но солдаты, на этот раз не те неприятные люди с татуировками, которые вели себя очень вызывающе, а более вежливые, вернули Лилию в модуль.
— Что там? — сразу же спросила Кира, как только Лилия вошла. — Тебя увели, как арестантшу.
— Да разобрались уже, — сказала Лилия, усаживаясь на скрипнувшую кровать. — Что-то напутали.
— Как всегда. Напутают, а потом нам разбираться. Но раз ты была у Громова и этого полковника, то они что-нибудь сказали о Веле и остальных?
— Ничего, — Лилия помотала головой. — Но я с ним ещё поговорю.
С Гадюкой было встретиться проще, чем с генералом, достаточно было сказать об этом любому солдату. Генерал Громов показался только в начале, гостеприимно встретив всех прибывших в бункере. А потом исчез, и Лилия увидела его только сегодня.
Вместе с этим исчезло это ощущение, что они попали куда-то в место, где всё налажено и безопасно. Прежнее вежливое отношение менялось. Но дело не только в охране, персонале и учёных, которые и раньше не блистали хорошими манерами.
Всё испортили зелёные. Те жители бункера, кто получил зелёную карточку вместо жёлтой.
Через пару дней Лилию разбудили стуком в дверь.
— Общий сбор! — объявил седеющий мужик с зелёной табличкой на груди. — Всем жёлтым собраться в актовом зале.
Это тот самый зал, который Лилия в прошлый раз помогала Кире отмывать. Там расставили парты и стулья, а красные флаги и портреты Ленина унесли. Зато осталась кафедра, за которой теперь стоял Шон с таким видом, будто он какой-то председатель с тех времён.
— Минуточку внимания, — он стучал карандашом по кафедре, недовольно поглядывая на всё ещё входивших людей. — Ну вы можете побыстрее? Время идёт, а у меня столько работы!
— Какая у тебя работа? — насмешливо спросила Кира. — Задницей полировать скамейки в столовой?
В зале засмеялись.
— А кормят-то вас неплохо! — добавил кто-то с заднего ряда. — У нас тут зомбиапокалипсис, если вы забыли, а вы там все отжираетесь, как на убой.
— Тихо! — Шон нахмурился. — Я пришёл обсудить с вами новые инициативы. Как вы знаете, зелёные команды вовсю работают в Альянсе Спасения над восстановлением человечества.
Его особо не слушали. Лилия всматривалась в лицо Шона. Она его плохо знала, если не считать короткого разговора перед тем, как они все оказались в бункере. Так что она и не видела никакой метаморфозы в этом человеке. Кто знает, каким он был раньше.
Но те, кто его знал до этого, возмущались тому, что Шон «зазвездился». Шон из-за этого кипятился и начинал орать. Как и сейчас, пока он предложил обсудить какие-то нормы пайков и выработки.
— Мы пришли с этим к генералу Громову! — заявил он. — Иван Павлович сказал, что готов обсудить с нами эту инициативу, если не будут против остальные. Мы все, зелёные, согласились ограничить порции важных продуктов, но вы, жёлтые, почему-то против…
Его слова потонули в возмущённом крике. Больше всех негодовала Кира. Лилия помалкивала, её не особо интересовали новые порядки. Тем более, её очень хорошо кормили после каждой сдачи крови. Больше вопросов было с тем, что она до сих пор не могла встретиться с Гадюкой. А ещё у неё перестали брать кровь. Возможно, так они страхуются, чтобы никто ничего не узнал.
Казалось бы, характер Шона окончательно испортился, когда он получил власть. Вот только он был в курсе тайны Лилии про её кровь, как и Кира. И до сих пор не выдал её. Почему-то он молчал, хотя вполне мог сказать Громову и заслужить похвалы от нового хозяина.
Он знает что-то, чего не знает никто другой?
Шон покраснел ещё сильнее и сжал пальцы так, что карандаш хрустнул.
— Собрание окончено, — объявил он. — С вами бесполезно говорить по-хорошему.
Почти все вышли, кроме громко дышавшей носом Киры, которая взглядом метала молнии, и самой Лилии.
— И я ещё за него голосовал, когда мы были затворниками, — возмущённо пробормотал седоусый дед, выходящий последним. — Хорошо, что не выбрали тогда.
Они остались втроём.
— Ну что ты устроил? — Кира накинулась на Шона. — Я будто в Союз опять попала! Может, ещё пятилетку тут организуем? Ячейку комсомола откроем?
— Да погоди ты! — горячо зашептал Шон. — Знаешь, что со мной сделают, если я не буду играть по их правилам? Пока я изображаю шута на потеху остальным, я в безопасности. И все вы тоже!
— О чём ты? — спросила Лилия, чувствуя холодок внутри.
Кира тоже осеклась, так и не начав фразу, которую собралась произнести.
— А это связано с тем, — Шон посмотрел на них. — Что генерал Громов до сих пор не знает о тебе. И ты правильно сделала, что не рассказала никому. Громов — опасный человек. А хуже всего — тот одноглазый полковник, Гадюка. Такого ублюдка свет не видывал, он намного хуже Вела.
— Не говори глупостей, — произнесла Кира.
— Что ты узнал? — спросила Лилия.
— Карточки, — он показал свою зелёную. — Я случайно услышал, для чего они. Слушайте меня. А потом, когда выйдете, громко меня ругайте, чтобы никто ничего не заподозрил. Дело вот в чём: это очередь.
— Куда?
— Не знаю. Но там ничего хорошего. Я слышал, что хуже всего красные карточки. Говорят, что тех, у кого есть красные…
Шон зашептал так тихо, что Лилия почти не разбирала слова. Но услышанное ей не понравилось.
Глава 15
Энн
Энн и Агнешу подселили в госпиталь, а вместе с ними в одну палату положили Рика. Госпиталь был не самым обычным, это что-то вроде карантинной зоны. Некоторые палаты запечатывались пластиковыми занавесками, персонал ходил в защитных костюмах.
Но для Энн и остальных правила были проще. Разрешалось выходить, а доктора общались с ними без масок и не соблюдая дистанцию. Но тогда всё равно непонятно, почему их положили здесь? Не боятся, что они заразятся?
В соседней палате лежало несколько человека, один из их старого блока, которому выдавали красную карточку. Общительная Агнеша пыталась поговорить с ним через дверь, но мрачный парень по имени Иван не особо откликался. Другие были пообщительнее. Их тоже не выпускали. Тогда всех привезли сюда после того собрания, когда выдавали карточки. Всем, кто находился здесь, выдали красную.
Почему Энн поместили сюда, она ещё не понимала, ведь она не болела. Но доктор, который её осмотрел, говорил, что скоро их вернут назад, как разберутся со всеми проблемами, которые недавно вскрылись в бункере.
Их втроём определили в одну палату, включая техника Рика, который вмешался, когда на них напал солдат.
Это было не очень удобно, когда один парень и две девушки в одной небольшой комнате, но в других местах людей было намного больше, и кровати стояли вплотную.
А ещё здесь не надо было работать, можно было лежать целыми днями напролёт. Уже скоро Энн изнывала от скуки. Никаких книг, журналов, которые были в старом модуле, ничего этого им не полагалось, и никто не собирался их приносить. Рик говорил, что может сходить, но его тоже не выпускали из госпитального крыла. Из красной зоны, как говорил персонал. Это тоже было странным.
Синяки от побоев постепенно сходили, а жуткая история начинала забываться. Но сколько ещё находиться в этом месте? Энн не знала, и никто не мог ей ответить.
Кажется, надо узнавать ответы самой.
Она проснулась утром, перед самым подъёмом. Больше спать не хотелось. Во всём модуле было тихо, но если прислушаться, то слышны шаги дежурившего ночью доктора.
Рядом послышались какие-то щелчки. Это из-за плеера, который постоянно слушал Рик. Похоже, парень опять уснул в наушниках, они выпали на подушку и теперь тихо шумели. Слышались басы и какой-то хрип. Энн поднялась, подошла поближе и забрала плеер. Это старый китайский эмпэтришник, похожий был у Энн ещё в школе. Играл какой-то громкий рок. Рик беспокойно повернулся лицом к стене и застонал, лицо блестело от пота, майка прилипла к спине.
— Тоже не спится? — спросила Агнеша. — Ты сегодня рано.
— Привыкаю к режиму.
— Интересно, сколько мы будем так здесь лежать? Я вчера немного поговорила с другой палатой, там наши. Ну, затворники из другого крыла. Их тоже не выпускают.
Агнеша начала рассказывать про какого-то Руслана и Юлю, которые были в той палате, но Энн не слушала. Раньше эти разговоры вызывали раздражение, но после той истории Энн стала относиться к Агнеше получше. Ведь если бы не она, тот солдат наверняка бы совершил задуманное.
— Гектор нас, наверное, совсем потерял, — сказала Агнеша. — Мы же его не предупредили. Надеюсь, ему всё-таки передали, чтобы мы в красной зоне, а то он с ума сойдёт.
— Ничего с ним не будет. В бункере не так много людей, давно уже передали, где мы находимся.
— Надеюсь на это.
Свет горит только в коридоре, его видно через стеклянное окошко на двери. Лампа светила слабо. Иногда мимо проходил кто-то из часовых или докторов. Как всегда, в защитных костюмах с респираторами.