Она бросила взгляд на висящую в модуле камеру. Но они говорили тихо, техника их не услышит.
— Увидимся, — Лилия помахала рукой на прощание.
— Скорее всего увидимся, я же зелёная, — Кира показала на табличку. — Говорят, что нам скоро будет свободный вход по всем блокам. Будем помогать новичкам освоиться.
На этом прощание со старым блоком закончилось. Мрачный солдат с порезами на лице от бритья повёл Лилию через сеть путанных коридоров, в которых несло сыростью и ржавчиной. Иногда что-то трещало, лампы постоянно мерцали, вентиляция почти нигде не работала.
Даже странно, как много здесь зависело от того паренька, что постоянно слушал музыку в наушниках. Но учёные оказались безрукими и ленивыми, а солдаты не очень умелыми. И придётся всем потеть и дышать спёртым воздухом, пока Рик не придёт в себя после ранения.
Иногда Лилия опасалась, что её кровь может навредить парню. Ведь в ней полно антител, а Рик является «продуктом» эксперимента. Но дело или в группе крови, или у него уже есть устоявшийся иммунитет, как у переболевшего. И раз Рик смог, сможет и Аида.
Лилия улыбнулась сама себе, представив, как вновь познакомится с ней. Девочка её не вспомнит, но они легко найдут общий язык. Нашли же, даже когда не могли понять друг друга.
Лилия и сопровождающий её солдат остановились у бронированной двери, над которой висела камера.
— Житель убежища, номер Сорок Два Сто Пятьдесят Три, — отчеканил солдат в покрытое дырочками отверстие у дыры. — Перевод по приказу полковника Семёнова.
— Принято! — отозвался искажённый динамиком голос.
Дверь со скрипом открылась. Солдат показал на неё и пошёл по своим делам. Лилия вошла в новый блок.
— Правила бункера прежние, — сказал ей усталый дежурный с красными от недосыпа глазами. — Но в этом блоке другой распорядок, ложатся в девять вечера.
Он зевнул ещё громче.
— Ваша комната номер три, там недавно освободилось место. Дальше по коридору.
Дежурный махнул рукой в том направлении. Лилия пошла искать, никто не собирался её провожать. Здесь всё тоже самое, что и в старом блоке. Разве что пахло чем-то печёным. Раздобыли муки?
И здесь тоже не так много народа. Остальных тоже отправили в отель? Или в подвал, как говорил Шон? Но она была на нижнем этаже бункера и никого там не видела.
Вышедший из модуля пожилой толстый мужчина с удивлением на неё посмотрел.
— Здрасьте, — сказала Лилия.
Он ей кивнул и долго смотрел вслед.
Ну и где эта её новая комната? Никаких номеров нет. Откуда-то в стороне слышался шум, какие-то щелчки, будто чем-то твёрдым били по столу. Лилия пошла туда и остановилась у двери.
— Ну как можно не понять такие правила? — раздался мужской голос. — Они же элементарные! Надо ложить одинаковую…
— Не ложить, а класть, — поправил его голос молодой женщины.
— Да какая разница? Надо чтобы цепочка была! К двойке кладёшь двойку, к тройке тройку! Вот вы молодые вроде умные, а копнуть глубже, совсем думать не хотите.
— А ты всё тот же, — сказала Лилия с улыбкой. — Столько всего прошло, а ты не меняешься.
Гектор повернулся к ней и вздохнул. Энн, сидящая напротив него, выронила костяшку домино, которая с громким стуком упала на стол.
— Ну посмотрите-ка, кто пришёл в гости, — Гектор засмеялся и поднялся, опираясь на стол. — Ну и ну, только недавно тебя вспоминал.
— Лилия, ты к нам насовсем? — Энн подошла ближе, и они обнялись. При этом Энн шепнула: — Говорите тише, тут везде камеры. Они забрали Агнешу.
Ах да, та девушка, о которой иногда вспоминал Рудый во время их короткой встречи. И о которой ей сказали во время прошлого свидания.
— А я думал, тебе дадут зелёную карточку, — Гектор пожал Лилии руку, крепко, как мужику. — И будешь нами командовать. Но ты опять одна из нас. Ты к нам в гости?
— Перевели меня.
— А чего такая бледная?
— Получилось так, кровь сдавала. А где здесь комната номер три?
— У меня, — Энн нахмурилась. — Агнеша теперь не живёт, значит, будешь ты. Пойдём, покажу.
Она очень настойчиво взяла Лилию за руку, смотря в глаза. Гектор кивнул и пошёл за ними следом.
Что-то хотят сказать, но опасаются камер. И словно этих камер было мало, в коридоре стояла стремянка. Один солдат приделывал новую к стене, постоянно матерясь, другой держал лестницу.
— Да почему мы этим занимаемся? — спросил тот, что сверху. — Есть же Рик.
— Рик заболел, — отозвался нижний. — Теперь ты вместо него.
— А что с Риком? — шёпотом спросила Энн. — Я его давно не видела.
— Ранен, — также тихо ответила Лилия. — Но он в порядке.
— Серьёзно? Что случилось?
Энн бросилась в какой-то закуток в коридоре и потянула Лилию за собой. Гектор прикрыл их и остался следить, не пойдёт ли кто следом.
— Только здесь можно говорить, — быстро зашептала Энн.
— Вот же камера! — Лилия показала рукой.
— Да она не работает. Тут такое творится! Агнешу забрали!
И девушка, постоянно меняясь в лице, рассказала, что сначала заметила, что Агнеша беременна (при этом её лицо покраснело от злости), а потом испугалась, когда ее забрали.
— А вдруг её не вернут? Никого с красными карточками не возвращали, хотя говорят, что всё нормально. Она, конечно, та ещё… В общем, ладно, — Энн замялась. — Но вдруг с ней случится что-то плохое?
— Нам нужно много обсудить, — сказала Лилия. — И подумать. Здесь много чего происходит, чего мы не знаем.
— Лучше нам прерваться, — Гектор раскашлялся. — Скоро будут распределять работу. А меня точно сегодня погонят наверх. Потом вернусь, всё обсудим.
— А что ты делаешь наверху? — спросила Лилия.
— Разное. Со скотиной, в основном, да работа на территории. Весной огород сажать будем.
— А сможешь сбежать?
Стало очень тихо, потом Гектор от удивления раскашлялся ещё сильнее.
— Да ты в своём уме? Ладно, закругляйтесь скорее. Вернусь, всё обсудим. Долго здесь стоять нельзя, заподозрят.
Гадюка
Сегодня на собрании офицеров было не так весело, как в прошлый раз. Отмечать было нечего. Гадюка прибыл последним. Громов смерил его тяжёлым взглядом, но ничего не сказал про опоздание.
Офицеры молчали, да и сегодня их мало. Кроме Улицкого ещё майор Измайлов, командир гарнизона, и капитан Тимофеев, командир вертолётной эскадрильи (хотя самих вертушек было намного меньше, чем требовалось для эскадрильи).
Тишина такая, что можно услышать, как работают часы на столе у генерала. Гадюка прошёл к своему месту и сел на скрипучий стул. Звук получился слишком громким.
Генерал молчал долго.
— Как это произошло? — спросил он тихим голосом у майора Улицкого. — Ты же отвечал за эту операцию.
— Они прибыли в удачный момент, — сказал майор Улицкий. — Когда особи всю ночь зачищали базу. Людям Барона осталось только выбить десяток особей, а потом подготовить засаду. И когда сел первый вертолёт, то…
— То ты даже не проверил, — сквозь зубы сказал Громов. — Просто высадил десант посреди вражеской засады. И прое…л мой вертолёт!
— Это уже второй, — прошипел капитан Тимофеев. — В прошлый раз мы тоже потеряли вертолёт во время операции, которой командовал товарищ майор.
— Уж кто бы говорил, — решил встрять Гадюка. — А ты разве забыл, Тимофеев, как отправил вертолёт за водкой на спиртовой завод? Потеряли двоих бесценных пилотов, и целый вертолёт с полным боекомплектом! Забыл? А?
Эта мерзкая пучеглазая гадина, которая вылезла, пока Громов накинулся на Улицкого, вызывала такое раздражение, что хотелось немедленно пристрелить капитана. А потом покурить.
Тимофеев покраснел, он Гадюку боялся до дрожи в коленках. Улицкий, тоже красный, как рак, никак не отреагировал. Он смотрел перед собой в пол, как школьник, которого распекает директор.
— Хватит, полковник, — сказал Громов, поднимая руку. — За это капитан уже получил. Но его замечание уместное, — он посмотрел на майора Улицкого. — У тебя же жена беременна, верно?
Майор моментально сжался, потом кивнул и тяжело сглотнул.
— Хочешь же сына увидеть? — тихим угрожающим голосом продолжил Громов и взял в руки карандаш. — Если да, то вот твоя задача — такого больше не допустить. Я хочу, чтобы Барон стоял здесь, передо мной. Чтобы я сам выколол ему последний глаз.
Карандаш хрустнул с громким треском.
Гадюка покачал головой. Это уже не армия, и с армией не имело ничего общего. Это — личное государство генерала Громова, где некоторые его подопечные держатся с ним из-за страха за родных. А некоторые — потому что подлые и гнилые люди. Майор Улицкий из первых. Капитан Тимофеев из вторых. А сам Гадюка… У него не было слабых мест, куда можно надавить. А ещё вернее — никто о них не знал. А то бы генерал уже воспользовался этим.
— Собрание окончено, — сказал Громов. — Завтра утром в семь утра жду всех с предложениями. Этот толстый пи***рас-наркоторговец должен своё получить.
Офицеры поднялись и пошли к выходу.
— Полковник Семёнов, вас прошу остаться, — тихо произнёс Громов, когда Гадюка почти дошёл до двери. — И закройте дверь плотнее.
Гадюка её захлопнул и вернулся на стул. Генерал обошёл свой стол и сел рядом. От него пахнуло старым одеколоном, которым он заливал себя по привычке, но не водкой. Сегодня Громов ещё не пил.
— Нужна твоя помощь, Лёха, — дружеским тоном сказал он. — Займись этим Бароном сам, Улицкий не справляется, а остальным не хватит опыта и решительности для этого.
— Я? — Гадюка усмехнулся. — Я уже староват для таких дел. И я занимаюсь исследованиями, как ты и просил.
— Да ты просто ходишь и пинаешь этих умников, чтобы не страдали х…нёй, — генерал уже совсем расслабился. Он откинулся на спинке стула и закурил. От густого дыма захотелось кашлять. — Тебе надо покончить с этим Бароном. Ты же разведчик, крутой мужик. Тебя духи в Афгане боялись, как огня. А сколько за твою голову давали полевые командиры в Чечне?
— Не помню, — Гадюка похрустел пальцами. — Но на трёшку в Москве бы хватило.