— Рассказывай.
Сначала было замотал головой, но куда уж теперь? Не отвертишься. Снова начал рассказывать — нервно, сбивчиво, прыгая с одного на другое и запинаясь.
— Я… оборотень, — собрался, наконец, с духом. — Оборотень. Понимаете? Виверн. Я не хотел… Я раньше не знал, и только…
Иеф был готов застонать и схватиться за голову. Еще и это ему!
А парень, кажется, еще чуть-чуть и разрыдается. Наверно, правда первый раз, не знал, а тут свалилось такое… Вполне можно понять.
— Кто-нибудь еще видел, как ты оборачиваешься?
Парень отчаянно замотал головой.
— Только Зимородок… и еще Язон знает… и еще… — он вдруг вытянулся, мучительно напрягся, — еще, наверно, какой-то Йохан, охотник, остроносый такой.
Иеф тяжело вздохнул. Вот только этого еще не хватало — оборотней прикрывать. Мало, что ль, ему Зимородка? Ладно, Йохана этого он знает, найдет управу, заставит пока молчать, это вполне в его силах. Но если узнает кто-то еще…
— Так, Хайме, знаешь что, сиди тут. Из дома ни ногой. Понял? Никому больше не рассказывай. Дай мне подумать.
Иеф поднялся на ноги и принялся бродить туда-сюда по комнате. Что тут придумаешь… Парня бы никуда из дома не выпускать… Вон, стоит, ждет высочайшего решения. Как ни крути, мессир венатор, но ловить таких вот птичек, твоя прямая обязанность. Вот он — дракон, перед тобой.
— Теперь меня отправят на костер? — в голосе обреченность и покорность судьбе. Кажется, прикажи на костер — пойдет. Сам. Покорно.
Иеф вздохнул.
— Иди пока на кухню, там тебя накормят.
Ночью Иефа разбудили голоса и стук в дверь, а ведь только-только задремал.
Шаркающие шаги Бертрана.
— Кто там? — донеслось снизу.
— Это Язон Бергес, Бертран. Мне нужно войти. Мне срочно нужен Иеф.
— Сейчас ночь, господин спит…
Иеф принялся шарить в темноте, надо бы одеться…
Там что-то еще говорили, и слуга, наконец, сдался, дверь открылась. Послышался топот, кажется, Бергес пришел не один. Что за черт!
— Что случилось?
Бергес привел всю свою семью. Жена, двое взрослых сыновей и дочери, даже Мари с огромным круглым животом, испуганно держится за мужа… И их сюда? Бергес что-то задумал и боится теперь. Только неужели он всерьез думает, что Иеф может их защитить? Да с какой стати он должен рисковать всем, и своей жизнью? Ему уже недвусмысленно намекали, что времена нынче не спокойные, бандитов на улицах полно, могут невзначай пырнуть под ребра… или дом от свечи загорится. Ищи потом виноватых. Не лезь в это дело, сэр Иеф, мессир королевский венатор, целее будешь. Кто тебе этот Зимородок? Бродяга и оборванец. За едва ли не тридцать лет, что ты его знаешь — одни неприятности.
И Бергеса прогнать.
Бергес уже бежит по лестнице. Лицо напряжено, серьезно.
— Слушай, Иеф, я оставлю их у тебя? Ненадолго. Мне тут нужно отлучиться по делам, а одних их оставлять не хочу… Ну, ты понимаешь…
Иеф тяжело вздохнул.
— Ладно, оставляй, присмотрю. Ты хоть куда?
Замотал головой. Ничего не сейчас не скажет.
— Удачи.
Тот кивнул.
На утро назначена казнь.
Иефу полагалось присутствовать, как главе городского совета. Обязанности у него, служебный долг. Уже приготовили удобные места. Смотреть на это не хотелось, но выбора нет.
Уснуть так и не удалось. В доме бегали, суетились, устраивались, таскали какие-то вещи, что-то обсуждали… Гертруда, жена Бергеса, сидела на кухне и тихо плакала, на все вопросы только качала головой. Ладно… это потом.
На улице было прохладно и ветрено, хорошо хоть чулки шерстяные надел — ноги нужно держать в тепле… Господи! О чем он думает только.
Народ уже собрался на площади, ждали лишь его.
Зимородка тоже привели. Он стоял на помосте спокойно, прямо, расправив плечи, без всякого выражения глядя куда-то в толпу. Чего хочет там усмотреть? Марта не придет. Вчера Зимородок взял с нее слово, что останется дома. Останется, конечно, послушается. Зимородку так будет проще, а ей… кто знает.
Подумалось, что было бы куда уместнее выбрать более быстрый и надежный способ казни, учитывая все обстоятельства… впрочем, если там знают о смерти Якоба, то, пожалуй, не беспокоятся. Не сорвется. Хотят теперь отыграться всласть.
Ноги сегодня особенно ныли, к непогоде, что ли? И поясница. Не разгибалась почти. С трудом забрался на помост. Ступеньки жалобно скрипнули под его весом, с надрывом — как же надоел это звук! Вытер вспотевший лоб. Отдышался…
…и сердце неприятно покалывало.
Епископ ухмылялся, разве что руки от радости не потирал, и в полголоса живенько обсуждал что-то с приором. Де ла Гарди помахал Иефу рукой, предлагая подойти, но он сделал вид, что не заметил — нет уж, мы люди старые, больные, ножки у нас не ходят… пусть сам тащится, если приспичило. А ведь это один из людей приора недавно съездил венатору табуреткой по лицу. До сих пор болит.
На Зимородка Иеф старался не смотреть.
Откашлялся, взял бумагу, поставленным звучным голосом зачитал приговор, дал отмашку палачу. Толпа загудела в предвкушении.
Иеф отошел в сторону, тяжело опустился на приготовленный стул, на минуту закрыл глаза.
Больше всего боялся слушать, как Зимородок станет кричать. Крики пытуемых никогда не получалось слушать равнодушно, Иеф считал это своей слабостью, но поделать ничего не мог. А уж сейчас… Зимородок не кричал. Совсем. Ни единого звука. Даже толпа затаила дыхание, прислушиваясь. Отчетливо слышно было лишь глухой, чавкающий звук удара, сухой хруст ломающейся кости и тяжелое сопение палача. От удара, привязанное к доскам тело слабо дергалось. Сначала ломали руки в нескольких местах, потом ноги, потом ребра и хребет. Подумалось, Зимородок потерял сознание. Нет, не потерял. Вон, челюсти сведены до предела, закаменели, только ноздри заметно вздрагивают и иногда дергается кадык. Лоб блестит, мокрый от пота. Удивительно ясный взгляд, поверх головы палача, куда-то на крыши домов.
Боже милосердный…
Когда подошел епископ, склонился над Зимородком, желая что-то сказать, тот плюнул ему в рожу. Смачно. Кровью. Иеф не удержался от злорадного нервного смешка.
Потом изломанное тело подняли, подвесили к колесу лицом вверх. Пусть так и встретит смерть, смотря в небо.
Дождик начинал накрапывать.
Почему-то подумалось, что если бы затея с Якобом удалась, то Зимородок сейчас бы не молчал, а вопил благим матом, старательно изображая страдания. И не чувствовал бы, конечно, ничего. Потом через пару дней бы умыкнули его, под видом похоронной процессии, и на следующий день — хоть опять за драконами по полям бегай… Якоб — он может. И все равно, только ненормальный мог на такое решиться.
Сейчас все взаправду.
Капли дождя стекали по шее и лезли за шиворот, заставляя ежится.
Все.
На сегодня закончено. Иеф поднялся с трудом, ноги затекли, не слушались и кружилась голова. Можно идти.
Дома шумно и непривычно многолюдно. Как не кстати сейчас…
Хотелось побыть одному и в тишине. Буркнув что-то неразборчивое, Иеф ушел наверх, в кабинет, от завтрака отказался, только попросил горячего вина.
8
Следующим вечером в дом буквально вломился Бергес. Едва не снес старичка Бертрана на пути, поскакал через три ступеньки наверх. Взмокший весь, запыхавшийся.
— Иеф! — орал он еще с лестницы.
От такого начала королевского венатора слегка передернуло — даже страшно представить, что у него там.
— Да? — он вышел было на встречу, но Бергес схватил его за локоть и втащил в кабинет. Поговорить наедине.
— Слушай, как Зимородок? Он еще жив?
Черт! Иеф мысленно выругался — ну, и вопросы!
— Не знаю. Судя по тому, что тело еще не сняли — наверное, да. Там охраны — толпа, не подойдешь. Строго блюдут, собаки. Боятся очередного подвоха. Хотя уж чего бы проще, на самом-то деле… заколоть и сжечь тело… ан нет… Мертвого — ни один колдун не воскресит.
Говорить все это было неприятно.
Бергес слушал в пол-уха, схватившись за стенку, стараясь отдышаться. Набегался? С непривычки-то. Вытер лоб тыльной стороной ладони, глянул на венатора.
— Якоб жив, — вдруг выдал хрипло.
— Что?!
Иефа аж подбросило на месте, а Бергес в ответ скрипнул зубами.
— Якоб жив… — повторил он. — Плох, правда, старик, и очень слаб… но вроде пошел на поправку. Что-то да сможет… Не в полную силу конечно… Но…
— Да какого ж черта тогда?! — Иефу показалось, что он кричит, но вышло почти шепотом, тихо. Змеей зашипел.
— Я раньше не мог, — лицо Бергеса совсем багровое от напряжения. — Поверь, Иеф, я не мог ничего сделать. Мне велели привести Зимородка в Гельт, и чтоб… ну, ты же понимаешь… чтоб никаких магических штучек… ну, как я иначе… у меня семья…
Оправдываться он не умел, да и разве оправданиями теперь поможешь?
Иеф бродил по кабинету, от стены к стене. Бергес сидел на краешке табуретки, словно готовясь сорваться в любую минуту, снова побежать.
— Я Зимородку все рассказал, — тихо сказал он. — И про Якоба, и вообще…
Иеф зло глянул на него.
— И как, полегчало? Совесть теперь чиста?
Бергес шумно сглотнул, уставился в пол.
— Зимородок дурак, — сказал Иеф. — Нельзя было…
Что бы он на его месте? Иеф и сам не знал. Что теперь? Не знал тоже.
— Слушай, Язон, нужно как-то вытащить у них Зимородка… Может еще можно…
— Там охраны, небось…
— Я могу!
В дверях стоял Хайме.
— Кречет? Что ты здесь…?
— Признаваться пришел, — буркнул Иеф, — голову притащил. Хочу, говорит, помочь.
И вдруг ухмыльнулся — вышло нервно и зло.
— Вот пусть помогает!
Из дома венатора он вышел с черного хода. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, пошел, потом все быстрее…
Тогда еще, на пороге, Иеф остановил его.
— Вытащишь его, Хайме, я тебе коня, доспехи и все снаряжение дам! Рекомендательные письма напишу! Возьмут тебя оруженосцем. Понял.