При этом «Ермак» оказался полностью исправен – заправляй и езжай. Илья даже на какое-то время задумался над возможностью закупки горючего, в той же Тайге, например, и восстановления машины. Затем отбросил идею, скачивая в «балалайку» нужную информацию и выключая бортовые компьютеры. На вездеходе он будет менее мобилен и более заметен, а ему только и не хватало, что наткнуться на пикет Куниц, приметивших машину на трассе.
Закончив в кабине, Вебер вернулся в салон. Именно тут хранилось главное богатство, за которое их с Колокольчиком хозяин был готов заплатить немалые деньги. Ориентируясь по его инструкциям, Илья сложил откидную кровать в дальнем левом углу и опустился на корточки. Раскрутил болты на одной из жестяных пластин пола, открыл неприметный тайник. Прислушиваясь к тишине, окружавшей место гибели каравана, вынул из ячейки что-то плоское, похожее на коробку с сигарами. Добыча в прочном корпусе с нанопокрытием, обеспечивающим содержимому безопасное сканирование, оказалась увесистой. Илья с сожалением признал, что сможет взять из пищевых запасов экспедиции чуть меньше, чем рассчитывал.
Проверив электронный и механический замки, запиравшие тяжелую шкатулку, Вебер сбросил с плеч рюкзак, упаковывая трофей. Это ради него он протопал больше тысячи километров, диким зверем скрываясь от людей, выбирая самые неприметные тропы. Ради него огибал опасные радиоактивные зоны и «карманы», отбивался от мутантов и лесных лихачей. Ради матового черного футляра весом в несколько килограммов. Ради собственного безбедного будущего.
Закончив, Вебер вскрыл продуктовый отсек. Придирчиво выбрал несколько банок, читая этикетки с содержимым и составом, тоже спрятал в удобный заплечный мешок. Настроил анатомическую раму из прочного пластика на увеличенный вес, забросил за спину.
И вдруг услышал.
Снаружи, где-то по курсу вездехода. А еще через пару секунд на крышу «Ермака» мягко приземлилось что-то тяжелое, заставившее железо прогнуться и заскрипеть, заскрежетало по обшивке, ударило смрадом в щели и распахнутые окна.
Срывая автомат, Вебер без раздумий бросился в люк, будто прыгал в бассейн. Болезненно ухнул с высоких траков на левое плечо, перекатываясь по холодной отсыревшей земле. Вскочил, обернулся и припал на колено, прижимая к щеке приклад «Смерча».
CREDITUM XVIII
Встреча двух драконов состоялась, как обычно, на защищенном канале связи, посреди необъятной Цифры, в свое время получившей удар, но устоявшей. На этот раз просителем беседы был Фуцанлун, дракон скрытых в земле драгоценностей. Бросив вызов, он терпеливо выжидал, зорко посматривая по сторонам. Если многочисленные программы-стражи заметят хоть малейший намек на несанкционированное проникновение, Фуцанлун растворится в сети, как юркая рыбка уходит в илистое дно.
Шэнлун, божественный дракон грома и ветров, пришел по первому зову, почти не заставив себя ждать. Чаще именно он становился инициатором встреч. Но если младший товарищ посылает весть, дело того стоит, и умудренный годами муж обязательно снизойдет.
Два человека, с помощью всемогущей сети сумевшие обрести длинные чешуйчатые тела, не спешили начать разговор. Снова и снова проверяли они надежность канала, на котором собирались делиться знаниями. Тайна, маски и отлично скрываемая ложь стали символами эпохи пред-Цифры, они же не потеряли актуальности и после того, как планета содрогнулась, едва не погибнув под укусами тритонов, отравой «синдина» и рождением Станции.
Приветствие было кратким и не высокопарным. Так могли здороваться только два существа, уже не первый год знающие друг друга, доверяющие друг другу, а не привыкшие тратить время на лишние слова. Чуть позже, и Фуцанлун это точно знал, когда он расскажет старшему товарищу припасенные новости, тот припомнит одно-два разумных высказывания древности, наиболее соответствующие моменту. Но пока:
– Все ли благоприятно в твоей работе, Фуцанлун?
– Спасибо, товарищ, пока всё идет согласно намеченному плану. Тревоги нет, я осторожен.
– У тебя есть новости?
– Да. Появились основания полагать, что мой хозяин в самом скором времени обнаружит объект «Фетус».
На какое-то время Шэнлун задумался, плавно покачивая головой. Над его гребнем пронеслись два молниеносных стража, какими была полна виртуальная пещера, служившая местом встреч.
– Нет ли сомнений?
– Есть, – честно ответил дракон подземных богатств, не привыкший преувеличивать без причины, – новые обитатели объекта проявили излишнюю активность, что позволило моему господину выйти на след…
– Но след стыл и виден нечетко?! – закончил за него Шэнлун.
Программа для ведения переговоров позволяла играть интонациями трансформированных голосов, и Фуцанлун вдруг услышал в вопросе старшего дракона флейты раздражение.
– Это так, уважаемый Шэнлун. – Темно-бронзовая голова склонилась в почтительном поклоне. – Но это первый внятный след, и мы собираемся идти по нему до конца. Я лично подтолкну господина, вы можете быть уверены.
Ярко-красный дракон, принадлежавший старшему из собеседников, неспешно изогнулся, меняя позу. Было ли это демонстрацией несогласия или программа так отреагировала на эмоцию оператора, Фуцанлун не знал. Он терпеливо ожидал ответа, и тот наконец последовал.
– По здравому размышлению, товарищ, ты принес добрые вести. Командование торопит с реализацией проекта, этим и вызвано мое нетерпение… Благородный муж, оказавшись в безвыходном положении, проявляет стойкость, а маленький человек становится безрассудным. Прошу не держать зла. – Агатовые глаза Шэнлуна засветились. – Если обнаруженный твоим хозяином след хотя бы наполовину правдив, мы близки к цели, как никогда со времен Перерождения.
– Спасибо, товарищ, – снова поклонился бронзовый змей. – Еще у меня есть просьба.
– Я слушаю.
– Мой хозяин будет действовать активнее, если в его землях продолжатся события, подрывающие созданный авторитет. Если командование сумеет воздействовать на этого человека, усилив давление, он не бросит поисков.
– Я услышал тебя, Фуцанлун, и постараюсь принять все необходимые меры. Мы попробуем усугубить ситуацию, чтобы твой хозяин начал более активные поиски.
– Спасибо…
– Если это всё, то мне пора.
– Я был рад нашей беседе.
– Не забывай, кто ты, Фуцанлун. Не забывай о долге и осторожности. Будь змеей, будь белкой, если того потребует ситуация, стань тенью и растворись в порывах ветра. Помни, что, утром познав истину, вечером можно умереть.
– Я буду осторожен, обещаю.
CREDITUM XIX
Мир всегда был и будет поделен на черное и белое. На тех, кто сверху – пробрались, запрыгнули, пролезли или элементарно там родились. И на тех, кто снизу – родились там или невольно рухнули. К этой простой мысли Митяй пришел сам, чем немало гордился. Сыграли свою роль прочитанные книги и фильмы, которые заботливый Напильник крутил для кропоткинцев субботними вечерами в актовом зале лагеря. Не изменилось ничего и с наступлением Толчка.
Где-то в большом мире по-прежнему заправляли верхолазы, на них трудились тысячи рабов, схожий мирок они построили в Кропоткине. И это, по нехитрому разумению парня, и плохо-то не было. Раз так заведено, значит, так тому и быть. Ночные драки на ножах в душевой комнате ничем не отличаются от офисных подстав, которыми карьеристы топят конкурентов. Везде есть свои цари и свои холопы. Были, есть и будут. Хоть еще триста лет пройди.
Терзало его, вышагивающего незнакомыми лесами куда глядят глаза, совсем другое.
Размалывая неспешные мысли на крохотные составляющие, Митяй пытался понять, что делать дальше. Сорвавшись с Олимпа системы, лежавшей на грязном дне другой системы, гораздо более масштабной, он вдруг будто потерял себя во всех смыслах этого слова. Спешить было некуда, а потому раздумья выходили монументальными, основательными.
Сдаваться на предприятия не хотелось, во всяком случае, сейчас. Слишком свежа память о днях, когда у него было почти всё, что пожелает душа. На фабриках государственных, разумеется, работников и кормят, и поят, и спецодежку выдают, но условия труда каторжные, как на старинных галерах, про которые Митяй тоже читал.
В лесах этих он долго не протянет. Все познания о чаще, увы, сводились к нескольким брошюрам про несъедобные грибы да русским сказкам о говорящих зверях. Их, интернатовских выкормышей, штамповали в качестве придатков к токарным станкам, почти ничего не рассказывая о том, как там оно – за оградой. Особенно в таких чащобах.
Идти в деревни тоже нельзя. С деградацией родных сел и заимок Митяй, как и со многим другим, столкнулся всего тройку лет назад, когда укрепляли обороноспособность Кропоткина. Доступно и кроваво объясняли они любопытным деревенским, что дети здесь живут сами по себе… вот тогда-то понасмотрелся мальчишка на лесное мужичье. И поразился не по годам – не могло такого с людьми произойти за короткий период после Толчка. Чтобы человек превратился в животное, которому в жизни не нужно ничего, трех с половиной лет недостаточно. Значит, вымирание началось раньше, сильно раньше.
А уж когда после катастрофы начались волнения, грабежи, откровенный голод и кто-то решился попробовать человечины… Нельзя в деревни, нельзя. Возьмут, пожалуй, бродячего щенка на работы, дрова колоть или землю пахать. Но потом оглянуться не успеешь, как тебя к Новому году на праздничный стол. Главным блюдом.
Оставалось одно – потеряться в большом городе, куда Митяй так мечтал когда-нибудь попасть. Не при таких обстоятельствах, наверное, но раз житуха подкинула сюрприз, будем выкручиваться.
В идеале, разумеется, нужно идти до Анклава. Или вообще до Дыры на полуострове, о которой так много мифов. А вдруг там и правда двери в Рай, где всё есть и ничего не надо делать? Но до Анклава, по самым скромным подсчетам Митяя, несколько тысяч километров – не дойти, сгинет запросто. Он и так за минувшую неделю чуть не утоп в болоте, едва не наткнулся на волчью стаю и только в самый последний момент обошел «грязную» рощу.