– Ты это в суде потом будешь рассказывать, – предупредил его Иван.
С большим трудом ему удалось уговорить родителей поехать в районную больницу.
Представители коллекторского агентства через полтора часа приехали в участок с готовыми заявлениями, написанными как под копирку. Вид у гостей был жалким и немного комичным. Злые лица, сплошь покрытые синяками, ссадинами да кровоподтеками. У здорового угрюмого мужика со следами старых ожогов на лице рука покоилась на перевязи, а сломанный нос закрывала нашлепка из бинтов и пластыря. У главного из их команды была забинтована голова. Казалось, что избитые мордовороты несколько дней подряд участвовали в боксерском марафоне или повздорили с отрядом ОМОНа. Не верилось, что все это сделали один парень да чета пенсионеров.
Конопаткин принял стопку листков, исписанных ручкой, просмотрел их с серьезным видом, уточнил кое-какие детали. Сколько именно раз ударила Зинаида Андреевна Григорьева сковородой Живцова по голове? Что конкретно кинул Иван Григорьев в лицо Котову Виктору Васильевичу, шоферу джипа?
– Да не помню я, в натуре. Вырубился сразу, – прорычал Кот, хмурясь.
– Товарищ старший лейтенант, все произошло слишком быстро. Они кинулись на нас, как звери, – вежливо пояснил Живцов, оттеснив шофера в сторону.
– Значит, как звери, – задумчиво покачал головой Конопаткин.
– Я, конечно, понимаю, вы местный, а мы приезжие, но давайте действовать по закону, – попросил Живцов.
– Хотите действовать по закону? – прищурился участковый. – Тогда скажите, как получилось, что почти половина жителей Голоштанного взяли сумасшедшие кредиты в банке и даже не в курсе об этом?
– А нам-то откуда знать?! – Живцов пожал плечами, чувствуя раздражение, растущее в нем. – Мы работаем в рамках закона. Документы все оформлены. И вообще, какое вам дело! Это коммерческая тайна. Какого хрена я должен оправдываться? Мне стоит сделать один звонок, и с вас мигом погоны сорвут!
– Вообще-то я участковый. По большому счету мне терять нечего. – Конопаткин криво улыбнулся ему и покосился на побагровевшего Царева. – Да, и еще одно. Я легко могу сделать так, что позвонить вы уже никуда не сумеете. Очень трудно пользоваться сотовым телефоном, когда пальцы сломаны. Еще сложнее разговаривать, если челюсть раздроблена. Поэтому советую следить за речью.
– Вы что, угрожаете мне пальцы сломать? – сверкая глазами, поинтересовался Живцов.
Ему не верилось, что мент в какой-то занюханной деревне смеет ему угрожать. Да кем он себя возомнил?!
– Нет, боже упаси. Вы меня неправильно поняли, – продолжал улыбаться Конопаткин. – Просто всякое случается. Пальцы вы, например, дверью можете прищемить. У нас это часто бывает. Потом споткнулись на порожке и челюсть сломали да еще сотрясение мозга получили. У нас очень опасный порожек в участке. Многие падают. И вообще, места тут глухие, случиться может всякое.
Понимая напряженность ситуации, Царев положил руку на кобуру с пистолетом.
Живцов посмотрел на него, перевел взгляд на участкового и протянул:
– Мне все ясно.
– Оставляйте заявления и можете быть свободны, – сказал Конопаткин и начал деловито перекладывать бумажки на столе, давая понять, что говорить больше не о чем.
– До свидания, – процедил Живцов сквозь зубы.
Он развернулся, кивнул своим людям, и они вышли на улицу.
– Вот барбос! Как хамит-то!.. – возмутился Горелый, прикурив от зажигалки сигарету.
– Ничего, разберемся и с ним, – ледяным тоном произнес Живцов и достал сотовый.
Царев встал перед окном с озабоченным видом.
– Что там? – спросил Конопаткин, изучая карту района.
– Да эти уроды все еще трутся на улице, – ответил Царев с беспокойством. – Может, в РОВД позвонить?
– Не надо никуда звонить, – отмахнулся участковый. – Они ничего нам не сделают. У их главаря башка варит нормально. Ему проблемы с милицией не нужны.
Это немного успокоило Царева. Он налил себе чаю, бросил в него дольку лимона, отхлебнул из чашки, сел за стол и начал разбирать материалы, которые направлялись мировому судье.
– А что по загрязнению территории Спиридоновым будем делать? – поинтересовался сержант.
– Пиши по двадцать третьей статье. «Нарушение правил содержания домашних животных», – ответил Конопаткин отстраненно. Его мысли в этот момент были далеко.
Он думал о трупе, который мог находиться на дне озера. Нужно будет взять с собой понятых, фотоаппарат. Если тело там, то придется звонить в РОВД и вызывать спецов. Нет – еще лучше.
– Дело Васильевой я тоже отвезу судье? – снова спросил Царев.
– А что там с Васильевой? – наморщил лоб Конопаткин, вспоминая.
– Клевета, – подсказал Царев.
– А, точно. – Конопаткин усмехнулся и поинтересовался у помощника: – Леха, а у тебя резиновая лодка на ходу?
– Да, а что? – насторожился сержант.
– Поедем сейчас малость порыбачим, – тяжело вздохнул Конопаткин. – Проверим одно озерко. Найди-ка двух понятых.
– Есть, – пробормотал Царев, допил чай, встал и вышел.
Телефон на столе зазвонил. С тяжелым сердцем Конопаткин снял трубку и ответил. Предчувствия его не обманули. Начальница отдела участковых уполномоченных подполковник милиции Филюшкина Алла Валерьевна с ходу обложила старшего лейтенанта самыми ласковыми словами и обвинила едва ли не во всех смертных грехах. В конце монолога она пообещала закрыть Игоря Николаевича в камере лет на пять.
– А что я сделал-то? – робко поинтересовался Конопаткин и едва не оглох от вопля начальницы:
– Он еще спрашивает! На твоем участке беспредел творится, а ты потворствуешь! Кто у вас искалечил приезжих из Москвы? Мне передали, что у них тяжкие телесные повреждения. Это покушение на убийство! Причем при отягчающих, в составе группы и по предварительному сговору.
– Я обещаю, что со всем разберусь, – заверил ее Конопаткин.
– Да уж, очень прошу, – свирепо прошипела начальница. – Или я с тобой разберусь! Я не собираюсь из-за тебя подставляться. Меня только что на ковер вызывали! Окажи представителям этого коллекторского агентства помощь, чтобы не возникало больше таких ситуаций.
– А если они людей будут пытать, мне им тоже содействовать? – сухо спросил Конопаткин.
– Не передергивай, старший лейтенант, – прорычала Алла Валерьевна и бросила трубку.
– Прекрасно, – сказал сам себе Конопаткин. – Если так и дальше пойдет, можно будет увольняться со спокойной душой.
Собрав всю волю в кулак, он вышел на улицу.
Живцов увидел его, заулыбался и спросил:
– Ну и что? Вам уже позвонили и проинструктировали, как себя вести?
– А кто должен был звонить? – удивился Конопаткин. – И вообще, что это за несанкционированный митинг? Чтобы через пять минут вас тут не было!
Улыбку с лица Живцова словно стерли.
Он свирепо посмотрел на участкового и проворчал:
– Ладно, лейтенант, мы еще вернемся к этому разговору.
– И смотрите, чтобы от вас больше проблем не было, – бросил Конопаткин им в спину.
Ответа не последовало. Мощный двигатель глухо взревел под капотом. Машина сорвалась с места и в одно мгновение скрылась за поворотом. На том месте, где только что стоял джип, лихо припарковался их «уазик». Резиновая лодка наполовину торчала сзади, из отсека для задержанных. На местах пассажиров сидели два типа неопрятной наружности с явными признаками алкоголизма на лице.
– Понятые, – пояснил Царев, высунувшись из окна. – Мы едем или как?
– Едем, – подтвердил Конопаткин и запер на ключ двери участка.
Заседание совета директоров банка тянулось для Ильи Петровича бесконечно. Камаев настоял на присутствии Сомова, так как в повестке дня значились вопросы, относящиеся к его службе: работа с проблемными активами и повышение уровня безопасности финансовых операций.
Председатель совета директоров выступил с инициативой. Ради достижения более устойчивого финансово-экономического положения и повышения конкурентоспособности банка он предложил ввести должность вице-президента банка, оформить соответствующие изменения в уставе и наделить этого человека представительскими функциями.
– Я обсуждал с председателем правления вопрос о возврате кредитов и ужесточении контроля за их выдачей. Вот во что это вылилось, – шепнул Камаев Илье Петровичу, склонившись к его уху.
Тем временем началось бурное обсуждение вопроса. Затем выступил Камаев с докладом о проблеме возврата кредитов, в подготовке которого принимал участие и Илья Петрович.
Уже по дороге домой Сомов ненавязчиво поинтересовался у Камаева, что с его машиной.
– Завтра Паша заберет, и я от тебя отстану, – улыбнулся тот и добавил: – Теперь про охранников, которых ты мне подобрал. Я беседовал с ними вчера вечером. Боюсь, они не подойдут. Понимаешь, мне нужны люди, которые беспрекословно выполняют мои приказы, не мучаются угрызениями совести и не задумываются.
– Тупые исполнители, – уточнил Сомов, прекрасно понимая, что шеф имел в виду.
Ему требовались отморозки, которые за деньги готовы на все.
– В общем, я вас понял. Думаю, смогу найти тех, кто вам нужен. А не хотите переманить людей Живцова? По-моему, вполне подходящие кандидатуры.
– Ну, ты шутник. – Камаев хитро прищурился и ухмыльнулся. – У них уже есть работа. К тому же рожи у этих мальчиков еще те. Как бы это сказать?.. После таких кошмары замучают.
– Понял, учту. – Илья Петрович вздохнул, внутренне готовясь к кастингу на лучшего отморозка.
Иван ждал родителей в машине. Он видел, как отец постучал несколько раз, затем склонился и подсунул заявление и справку из больницы под дверь милицейского участка. После чего они с матерью вернулись в машину.
– Ты что, бумаги там оставил? – с укоризной спросил Иван у отца.
– И что такого? – возмутился тот. – Игоря нет, его помощника тоже. Неужто я ночевать под дверью буду?!
– Позвони ему по сотовому, – потребовал Иван. – А то не заметит, подумает, что мусор, и выкинет.
– Ладно, позвоню, – проворчал отец.