у завтра утром в десять часов к вам. Преданный слуга Исидор".
— Отлично! — громко сказал Панафье. — Наконец-то я могу отдохнуть до завтра.
Обернувшись, чтобы подняться по лестнице, он увидел, что Левассер все еще стоит перед ним.
— Что вам еще от меня нужно? — спросил он.
— Я хотел пригласить вас сегодня вечером отправиться со мной.
— Куда это?
— Сегодня наш обед в обществе Детей лиры Орфея.
— Ах, да…
— Кроме того, я должен вас поблагодарить. Я такой человек, который всегда платит вежливостью за вежливость.
— Что вы хотите сказать?
— Моя жена сказала мне, что вчера, когда она возвращалась от тетки, потому что бал не состоялся, вы вместе с вашей дамой встретили ее и были так добры, что взяли с собой ужинать к вашей родственнице.
Озадаченный Панафье стоял перед привратником, не зная, что ответить.
Сквозь стеклянную дверь в комнату привратника он увидел свежее, смеющееся личико Нисетты. Он хотел что-то сказать, но ничего не мог придумать.
— Что же, — продолжал Левассер, — согласны ли вы пойти со мной? За десертом будет пение.
— Хорошо, я согласен.
— Вот и отлично, мы отправимся в четыре часа.
— Договорились.
В эту минуту появился посетитель, обратившийся к привратнику, и Панафье вошел в комнату, говоря Нисетте:
— Нечего сказать, хороша!
— Как поживаешь, Поль? — смеясь, спросила она.
— Я скажу тебе это завтра.
— Как это?
— Да, сделай так, чтобы мы пообедали завтра с тобой вдвоем.
— Отлично! Где?
— У Бребана. Ты видишь, что я делаю все, как следует, но молчи. Вот твой муж!
— Вы были так любезны, что рассказали все это, госпожа Левассер, — прибавил он.
— Ну что вы, господин Панафье, без вас я проскучала бы весь вчерашний вечер.
— Ах, — воскликнул Левассер, — вы не можете себе представить, как она вам благодарна за приглашение. Знаешь, Нини, я пригласил господина Панафье отправиться со мной в мое общество.
— Иди, мой милый, позабавься, так как завтра придется тебе снова остаться одному.
— Завтра? — переспросил Левассер.
— Ну да, я ведь говорила тебе вчера, что тетка отложила бал на воскресенье.
— Ты мне этого не говорила.
— Ах, я совсем забыла… Но если ты этого не хочешь, я не пойду.
— Ну что ты, моя милая, поезжай.
И Левассер поцеловал Нисетту в лоб, в то время как она нежно пожимала руку Панафье.
— До свидания, — сказал Панафье.
— До скорого свидания, — отвечал Левассер.
Поль поспешно взбежал по лестнице, и так как Луиза была в мастерской, то он написал ей несколько строк, объяснив, что проведет вечер в обществе Детей лиры Орфея. Затем, положив в конверт купюру в сто франков, он написал сверху: "На платье" и положил конверт вместе с купленным материалом, говоря:
— Сегодня вечером я могу вернуться поздно и все-таки буду принят любезно.
В четыре часа он отправился с Левассером на обед Детей лиры Орфея.
Глава XIУ ДЕТЕЙ ЛИРЫ ОРФЕЯ
Одно время в Париже существовали маленькие клубы для ремесленников, которые собирались два раза в неделю у торговцев вином. На этих собраниях не было места политике. Здесь собирались, чтобы петь и ободрять певцов. Иногда даже бывали состязания на призы.
Общество Детей лиры Орфея было одним из таких. Все знали друг друга в этом обществе, и всем было весело. Непринужденные обеды были просты, но сытны, и стоили всего два франка семьдесят пять сантимов, включая бутылку вина и кофе.
Когда после окончания обеда был подан кофе, один пожилой человек, сидевший в середине стола, взял маленькую палочку, лежавшую рядом с его прибором, и постучал несколько раз по столу. Сразу же водворилось молчание.
— Господа, — сказал он, — можете курить!
Веселый гомон встретил эти слова.
Все вынули из карманов сигары и трубки, тогда как пожилой человек, бывший председателем Детей лиры Орфея, продолжал:
— Господа, сейчас начнется пение, но мы должны напомнить членам общества и посетителям, что все политические и безнравственные песни строго запрещены.
Эти слова были встречены аплодисментами, и сосед председателя — учитель пения — встал со словами:
— Первым буду петь я, затем наш коллега Левассер, затем — господин посетитель Жак.
После этого началось пение, и каждую песню встречали и провожали самыми горячими аплодисментами.
Все это было очень наивно, но честно и весело, гораздо лучше, чем времяпрепровождение в кафе-концертах. Песни, которые тут пелись, были до такой степени просты, что Панафье, ободренный примером других, согласился тоже спеть что-нибудь.
Окончив свою песню, Панафье вдруг заметил устремленный на него взгляд человека, сидевшего на другом конце стола.
— Знаете ли вы этого господина? — спросил он, обращаясь к своему соседу.
— Этого блондина, у которого такие блестящие глаза?
— Да-да.
— Нет, не знаю. Я вижу его здесь в первый раз.
— Значит, он не из членов клуба?
— О нет, а разве вы его знаете?
— Нет, но я его где-то видел и хотел узнать его имя.
— A-а! Это очень просто.
— Как это?
— Когда наступит его очередь петь, учитель назовет его имя.
— Действительно…
Пение продолжалось, и наконец настала очередь человека, заинтересовавшего Панафье. Учитель назвал его: "Посетитель Густав".
Панафье сделал досадливое движение, затем, подумав несколько минут, спросил Левассера:
— Сюда может приходить кто угодно?
— Нет, надо быть представленным.
— В таком случае, вы можете узнать, кто этот человек, у члена клуба, пригласившего его?
— Про этого высокого блондина, у которого женское лицо и бас?
— Да. Но только не говорите, что я вас просил об этом.
— Нет, я только загляну в книгу и спрошу члена клуба, который его привел: "Кто этот господин, которого ты привел и у которого такой хороший голос?" Он ответит: "Тот-то или тот-то". Тогда я скажу ему: "Он напрасно делает, что не занимается пением. Кто он такой?" Все очень просто!
— Замечательно!
Между двумя песнями Левассер отправился сделать то, о чем его просили, и вскоре вернулся к Панафье.
— Его имя Густав Лебо. Он переплетчик, но, кажется, редко бывает в мастерской.
— Отлично! У вас нет его адреса?
— Нет, но тот, кто его привел, знает кафе, которое он постоянно посещает. Это рядом с воротами Сен-Дени.
— A-а, знаю, — сказал Панафье.
Вечер окончился совершенно спокойно, но уходя, Панафье записал в свою записную книжку сведения, данные ему Левассером.
На другой день утром погода была довольно теплая, и бледное зимнее солнце весело заглядывало в комнату Панафье.
Рано утром Луиза вскочила с постели и, прямо в неглиже и босиком, взяла лежащий на столе сверток и подошла к окну, чтобы посмотреть на подарок, найденный накануне на постели, так как вечером она не смогла хорошо рассмотреть его. Довольная, и вследствие этого веселая, она подбежала к кровати, где Панафье еще спал, как праведник, и разбудила его поцелуем.
Панафье немного рассердился на то, что его неожиданно разбудили, но увидев улыбавшееся ему хорошенькое личико и прочитав в больших глазах Луизы удовольствие, доставленное ей его подарком, он стал таким же веселым, как и она.
— Ну что, ты довольна? — спросил он.
— О да, мой дорогой Поль!
— И ты любишь своего Поля?
— О да!
— И снова повторишь свою клятву никогда не ходить в места, подобные тем, в котором ты была вчера?
— Не будем говорить об этом больше. Я поклялась.
— И что же ты будешь делать сейчас?
— Мне надо торопиться, так как я опоздаю в магазин.
— В магазин? Сегодня?
— Ну и что же?
— Сегодня, моя милая, я тебе не позволю ходить.
— Это как?
— Так. Очень просто. У тебя есть на что купить ниток и иголок, не правда ли?
— О да, мой дорогой, — сказала Луиза, показывая свою купюру в сто франков и целуя своего любовника.
— Вы купите все, что нужно для вашего платья и пойдете в магазин только тогда, когда примерите его.
— О, как ты мил! Но надо уведомить магазин.
— Да, конечно. Но скорее одевайся и покупай все, что тебе нужно.
Луиза не заставила себя просить и через несколько минут была готова.
Приведя в порядок хозяйство, и отрезав маленький кусочек материала для образца, она поцеловала своего Поля, когда в дверь постучали.
— Пойди открой, — сказал Панафье.
Луиза открыла дверь, и увидев посетителя, слегка вскрикнула.
— Я здесь, — отозвался Панафье, узнав голос Ладеша.
При виде этой странной личности Луиза испугалась, но рассмотрев его внимательно, переглянулась с Полем, делая усилие, чтобы не засмеяться.
— Ну, Луиза, иди скорее по своим делам и оставь нас.
Луиза поспешила повиноваться. Ладеш, затворив за собой дверь, спросил:
— Это ваша дама?
— Да.
— Позвольте вас поздравить!
— Ты очень добр.
— Вы получили мою записку?
— Да. Что ты хочешь мне сказать?
— Тут вот какое дело: мы следили за ним, но не смогли поймать.
— Как это?
— Он не вернулся домой.
— Что же он делал?
— Он был в двух клубах. Затем в игорном доме, в котором играют всю ночь.
— Значит, ты потерял его из виду?
— Нет, но можно было подумать, что он что-то подозревает.
— Какого же результата ты добился?
— Он отправился на северную железную дорогу, но так как у него был абонементный билет, то он сел в поезд, не заходя в кассу, и уехал у нас из-под носа.
— Значит, все потеряно!
— Да нет!
— Ты узнал еще что-нибудь?
— Да.
— Говори же скорее.
— Я знаю его. Мы можем часто видеть его.
— Где это?
— В игорном доме на улице Омер.
— Когда?
— По субботам там играют по-крупному, и он никогда не пропускает.
— Это драгоценное сведение!
— Вы знаете это место?
— Да-да.
— Довольны ли вы?
— Да, и я дам вам и Пьеру Деталю сто франков, и вы разделите их.