— Сопровождать в Швейцарию? — переспросил доктор. — Значит, вы были с ним в близких отношениях?
Молодая женщина была смущена. Потом она улыбнулась:
— Да, я думаю, — сказала она. — Это был очень красивый молодой человек — блондин. Может быть, во время ужина я выпила лишнее, не знаю. Я помню, что он взял для нас отдельное купе, но не помню самого путешествия.
— Совсем не помните?
— Да, совсем.
— Вы не помните, что вы были на станции? Если бы вы были настолько пьяны, что потеряли сознание, то на вас бы обратили внимание.
— Я отлично помню станцию. Я громко кричала. Он хотел записать свой багаж вместе с моим, но я опасалась разрыва во время пути. Я люблю независимость. Теперь я вспомнила, что он в вагоне просил меня выпить бокал шампанского. Мы болтали около часа, а затем я заснула.
— Вы не помните, что он вам говорил перед отъездом?
— Очень смутно. Он спрашивал, все ли я взяла.
— Знал ли он, что у вас с собой были деньги?
— Да, он знал, что я продала свою обстановку, так как это наделало много шума в Лионе.
— Он не спрашивал вас о деньгах, вырученных от продажи?
— Да, он говорил, чтобы я была осторожна: ведь со мной такие большие деньги; что нужно было их поместить куда-нибудь. Тогда я сказала, что помещу эти деньги в Женеве и что нет никакой опасности, так как эти деньги лежат в маленькой шкатулочке в моем чемодане. Он стал упрекать меня за такую неосторожность, говоря, что очень часто багаж теряется в дороге.
— По приезде в Париж вы ничего не заметили?
— Ничего — я спала. Я ничего не помню…
— Но это же был день.
— Я не знаю.
— Когда же вы пришли в себя?
— Ночью — в час или два. Это я отлично помню и повторяю вам, что считала все кошмарным сном.
— Скорее всего, он подмешал в шампанское какое-нибудь снотворное. Это очень возможно. Продолжайте.
— Я проснулась в довольно богатой комнате, стараясь припомнить, где я. Вначале удивилась, что одна, но потом подумала, что он отправился по делам, чтобы дать мне выспаться.
— В час ночи?
— В Лионе Рауль ночные часы проводил в клубе, так как много играл.
— А, отлично!
— Словом, я не была удивлена и уже готова была уснуть, когда услышала стук открываемой двери. Я стала прислушиваться, и несколько минут спустя в комнату вошел Рауль. "Ты не спишь?" — с удивлением сказал он. — "Я только что проснулась и испугалась. Где мы?" — "В гостинице Берг".
Я никогда не была в Женеве и поверила ему. Я сказала, что немного голодна, но он ответил, что уже поздно будить прислугу, и предложил съесть бисквиты и запить шампанским, которое у него было с собой. Я отказалась и посоветовала ему лечь спать, говоря, что на следующий день хочу встать рано. "Зачем?" — спросил он. — "Я хочу путешествовать спокойно, а пока деньги не будут в безопасности, я буду чувствовать себя неуверенно. Завтра, как только встану, я сразу же отдам их на хранение и тогда смогу отдаться удовольствию от путешествия".
Он ничего не ответил и через несколько минут был около меня. Было около двух часов утра. Я должна сказать, что любила этого человека. Может быть, это был каприз, я не знаю, но в ту минуту я была поглощена страстью к нему. Вдруг я почувствовала, что он прижимает мою голову к подушке. Я хотела освободиться, думая, что он шутит. Тогда одной рукой он стал прижимать сильнее, другой же приподнял волосы на затылке. Я задыхалась и думала, что он хочет задушить меня. Я сделала усилие, чтобы вырваться, но не могла, так как все больше запутывалась в простыню. И тут я почувствовала боль, которая заставила меня привскочить, вследствие чего я, наверное, и смогла выпутаться. Но он, убежденный в успехе, выпустил меня. Я как сейчас вижу его, стоящего в углу комнаты с нахмуренными бровями и ужасным взглядом. Я вскочила с постели, увлекая за собой простыню, в которую так неловко завернулась, и попыталась найти выход, чтобы спастись. Видя, что я еще жива, он бросился за мной, стараясь схватить за простыню, в которой я запуталась. Когда ему это удалось, он ударил меня кулаком по голове, а потом схватил свободной рукой за горло. Я освободилась от простыни и успела выбежать. Бросившись за мной, он запутался в этой простыне и упал, так что мне удалось выбежать на улицу. Дальше я ничего не помню.
Доктор и директор были поражены услышанным.
— Теперь все объяснилось. Маленькая рана на затылке была бы смертельна, если бы булавка проникла немного глубже, а так она только вызвала паралич мозга. Теперь понятно ваше желание постоянно сбрасывать с себя платье, так как вы принимали его за простыню, мешавшую вам бежать.
— Узнаете ли вы этого человека?
— Я не хочу его видеть! — с ужасом вскричала Эжени.
— Не бойтесь ничего, — сказал доктор, — вы окружены друзьями, которые заботятся о вас, но необходимо во что бы то ни стало наказать преступника. Кроме того, вы же потеряли весь багаж.
— Он, по всей вероятности, был в той гостинице.
— Целью преступника была кража, но ведь в гостинице эта ужасная сцена должна была кого-нибудь разбудить.
— Нет, все спали. Это я отлично помню. Это было последним ударом. Спасаясь от него, я надеялась, что кто-то придет мне на помощь, но напрасно. Роскошная лестница была пуста, входная дверь открыта, и когда я выбежала, начинало светать.
— Узнаете ли вы этот дом, комнаты, внутреннее убранство?
— Внутри — да, снаружи — нет.
— Но вы помните того негодяя?
— О да, отлично!
— Сознайтесь, — обратился директор к доктору, — все это очень странно.
— Да, — согласился тот. — Возможно ли, чтобы в наше время человек смог привезти женщину из Лиона, завлечь в западню, и никто не удивляется исчезновению этой женщины. Мужчина берет ее вещи и деньги, и несчастная проводит целый год в сумасшедшем доме. И все это делается в Париже среди белого дня.
— Что же нам делать?
— Что касается меня лично — я прошу прислушаться к моему желанию. Я хочу, чтобы полиция не принимала в этом участия хотя бы некоторое время. Я считаю, что преступник, если станет известно его дело, постарается скрыться в безопасное место. Поэтому я прошу вас действовать осторожно. Я же попробую получить у нотариуса мои деньги и припомнить новые подробности. Тогда мы начнем поиски.
— Вы рассуждаете верно, но нам нужен человек, который взялся бы за эти поиски, а только полиция может нам дать такого человека. Согласны ли вы, мадам, чтобы я лично встретился с префектом полиции и рассказал ему это дело?
— Нет, прошу вас, это можно сделать позднее. Вы, кажется, сказали, что послали кого-то в Лион?
— Да.
— Когда же должен возвратиться этот человек?
— Сегодня ночью.
— В таком случае, сегодня мы не будем ничего предпринимать. Завтра этот человек поможет моим воспоминаниям. Забытые мною подробности помогут нам и, может быть, дадут верное направление поискам.
— Вы правы и, кроме того, вам нужно отдохнуть. Вы устали, и у вас жар.
— Мне нужно отдохнуть, доктор, так как когда я говорю, у меня начинает болеть голова.
— Да, нужно поосторожней. Кое-что прояснилось, вам гораздо лучше, и пока следует подумать об отдыхе.
После этого они ушли, и директор сказал доктору:
— Какая ужасная история! Неужели это возможно в Париже?
— Что меня пугает, так это тайна, которой окружено преступление и которая позволила убийце начать снова, так как убийство — его профессия. Этот дом должен находиться в каком-нибудь отдаленном квартале. Мне хочется как можно быстрее увидеть нашего посланника.
Затем они расстались, договорившись увидеться с больной через день.
Глава IXВ ОДНУ ПРЕКРАСНУЮ НОЧЬ В НОВОМ ПАРИЖЕ
Панафье, выйдя от Баландье, направился к кабачку на улице Тампль. Проходя по улице, на которой он жил, он подумал, не зайти ли ему домой взять оружие, так как надеялся в эту ночь во чтобы то ни стало найти того, кого так давно искал. Он остановился в раздумья, как вдруг кто-то ударил его по плечу. Панафье резко повернулся и очутился лицом к лицу с Жобером, которого не видел со времени посещения Венсенского госпиталя.
— А, это вы, — сказал он, — я сегодня вечером как раз говорил о вас.
— Что касается меня, то я только думал о вас.
— Извините дорогой, что я хожу к вам только тогда, когда есть дело, но уверяю, что хотел зайти к вам на днях.
— Хорошо, что не зашли, так как меня перевели из Венсена в Шарантон.
— По какой же причине вы здесь?
— Это не случайность. Я только что вышел от вас, оставив свою карточку у привратника.
— Я вам нужен?
— Я пришел сообщить вам кое-что относительно того дела, по которому вы приезжали ко мне в Венсен.
— Что именно? — заинтересовался Панафье, превращаясь весь во внимание.
— Зайдемте в кафе.
— Пожалуй, но только не надолго.
— Сейчас 11 часов. Вы будете свободны не позже половины двенадцатого.
Они вошли в кафе, приказали подать себе кофе, и Панафье, обращаясь к доктору, сказал:
— Я вас слушаю.
— Вот в чем дело. Вы помните, что в тот раз у меня в Венсене мы говорили об одном странном преступлении, и я сообщил вам свои выводы об убийстве?
— Да, и что же?
— Вы говорили мне еще об одном преступлении, совершенном в Батиньоле, где жертву тоже убили, воткнув золотую булавку в нижнюю часть затылка.
— Да, совершенно верно.
— Мой начальник рассказал мне, что подобное покушение было совершено на одну женщину, находящуюся в настоящее время в "Шарантоне".
— Она жива?
— Да, она осталась жива, но с тех пор была невменяемой, и только два дня тому назад рассудок возвратился к ней.
— В самом деле? И что же она рассказала?
— Она рассказала странные вещи. Она говорила о человеке, который был ее любовником и однажды ночью пытался убить ее.
— Она знает убийцу?
— Не могу вам сказать.
— Я могу увидеться с этой женщиной и поговорить с ней?
— Да, конечно. Когда я услышал об этой истории от моего приятеля доктора, то не мог удержаться от восклицания. Он был удивлен этим и спросил меня о причине такого поведения. Тогда я рассказал вашу историю и мои личные наблюдения.